– У тевушки было много денег, и у нее были украшения, и облигации, и векселя немецкого банка… И у нее был багаж. – Если у мисс Шарман было так много денег, почему она путешествовала, как пассажир-эмигрант? – Разфе я говорил тебе, что она путешествовала как пассажир-эмигрант? – спросил Фриц резким тоном, но с предельной простотой. Лицо Уоттса стало пепельно-бледным. Но Хармон не стал вдаваться в поразительное значение этого признания. Он просто давил на разные точки в разговоре с этим человеком, как хороший знаток конины изучает окровавленную лошадиную тушу. – Я думал, ты сказал, что она села на корабль в качестве эмигрантки? – пробормотал Уоттс. – Ну да, она так и стелала, но я не знаю, откута ты узнал об этом. – Я не знал об этом, говорю тебе. Я думал, ты так сказал. – Ну, она так стелала. – А как ты узнал обо всех деньгах и облигациях? – Хорошо, я тебе расскажу, – ответил Фриц. Глава XIV Выигрывать приятно Хармон преуспел в своей маленькой игре, гораздо больше, чем мог ожидать в самых смелых своих мечтах. Уоттс неосознанно выдал себя с головой в руки хитрого детектива, который тихо и деликатно выкачивал из него информацию. Фриц же завершил свою игру «мертвецки правым». Сыщик и пальцем не пошевелил, чтобы получить эту информацию. Он сразу проанализировал одного из преступников, который, как он считал, был главным в банде. Однако впереди у него была еще одна значительная игра. У него была цель отследить всю банду перед тем, как соединить свои профессиональные клыки на любом из ее членов. А еще он хотел вернуть деньги. Он намеревался сделать все как можно лучше, чтобы заполучить украденную «добычу». Это игра была простой, когда речь шла о том, чтобы схватить грабителя, но дальнейший захват их трофеев часто бывал тяжелой операцией, особенно в тех случаях, если у преступника имелись сообщники. А в этом деле была замешана женщина, и Фриц больше всего тревожился, что она может пострадать еще сильнее. Мог ли он обеспечить ее, даже если ее облигации пропали? Ему необходимо было вернуть основную часть добычи грабителей. На вопрос Уоттса: «А как ты узнал обо всех деньгах и облигациях?» Хармон дал ответ, записанный в конце нашей предыдущей главы: «Я тебе расскажу». И детектив рассказал, что его брат был клерком в конторе франкфуртского адвоката и узнал от него все о богатстве мисс Шарман, так как работодатель брата вел дела банкира. Продолжая свой рассказ, Фриц сказал: – Я не слишком задумывался об этом, потому что это не мое тело, пока я не увидел, как мисс Шарман сатится на парохот. Cначала я вообще не узнал ее, так как не ожитал, что уфижу ее в одежде эмигранта. Но я все фремя считал, что ее лицо было мне знакомо. – Ты говорил с ней? – нетерпеливо спросил Уоттс. – Ну, когда я убетился, что это мисс Шарман, я с ней поговорил. – И какую причину она назвала для того, чтобы ехать, изображая эмигрантку? Фриц, казалось, не заметил подозрительного интереса собеседника. – Ну, она сказала, что никогда не фидела меня, и что ее имя не Шарман, и я посчитал, что она бы претпочла, чтобы я не лез не ф сфое тело, и тогта я отстал от нее. – Я считаю, что та женщина была мошенницей. – Нет, мошенницей была тругая женщина. – Какая другая? – Та женщина, которая отправилась к банкиру и утащила теньги со счета мисс Шарман. – Да ладно, эта женщина была полностью опознана одним из самых уважаемых предпринимателей Нью-Йорка! – О! Ты знаешь все об этом деле, а? – внезапно воскликнул Фриц. Уоттс посмотрел на бедного немца со злобным выражением лица, какое могло блеснуть в глазах раненого животного, оказавшегося в безвыходном положении. Однако он быстро взял себя в руки и, продемонстрировав замечательный пример самоконтроля, умудрился сказать совершенно естественным тоном: – Я только предполагаю, что, скорее всего, должно было произойти при таких обстоятельствах. Я ничего не знаю об этом случае. – О, ну, я не в курсе, но, фозможно, ты и знал, особенно если учесть, что ты фыглядишь так же, как тот человек, и, как я тебе уже сказал, если бы ты был немцем, я был бы уферен, что ты и есть тот парень. В конце концов, в мыслях у Уоттса вспыхнуло подозрение, что с ним играют и что простой на вид немец был более серьезной персоной, чем казался, или, по крайней мере, был инструментом в руках кого-то более сильного. Виновный человек чувствовал, что его следам уже шла Немезида – некий серьезный враг, вышедший из темноты таинственной тени. Его сердце замерзло при этой мысли. Откровение пришло к нему, как ледяная рука смерти – медленное, но точное и определенное. В мыслях у него, после того, как он быстро подумал об этом поразительном происшествии, не осталось никаких сомнений в том, что собутыльник, с которым он только что познакомился, был чем-то еще, а не только тем, чем он казался. Маскировка Фрица и идеальное следование роли, которую он играл, были превосходными, чтобы можно было сделать любой другой вывод. За простым немцем скрывался какой-то загадочный человек, и Уоттс начинал бояться его. Тем временем, читатели, которые до сих пор следили за нашим рассказом, начнут понимать эту глубокую и хитрую игру детектива. Для неопытного человека может показаться странным, что Хармону пришлось сказать так много, чтобы растревожить его намеченную жертву. Но Фриц сделал все это с хорошо продуманной целью. Сыщик знал, что в тот момент, когда подозреваемый испугается, он бросится искать своих союзников и таким образом приведет детектива, который будет тенью следовать за ним, к укрытию всей банды. Именно той банды, которую сыщик искал. Тем временем, Уоттс тоже успокоился с определенной целью. Дерзкий преступник был удовлетворен тем, что немец вел игру, и решил подловить детектива на его же действиях. Пережив шок от неожиданности и освоившись с возникшей опасностью, умный и хладнокровный злодей стал внимательным и осторожным, а кроме того, подготовил устойчивую оборону и собственную оскорбительную игру. Фриц же наблюдал за ним и сделал точные выводы о природе его мыслей. – Ты мошенник, с ума сойти! – воскликнул внезапно Уоттс. Немец добродушно рассмеялся в ответ: – О, та, я был обманщиком. Я не отрицаю, что я был на пути к этому, еще бы! Я прекрасно разобрался ф этом маленьком теле, и мне нужно было тофести его то конца. Эта абсолютная откровенность была козырем против Уоттса. – Прослушай-ка, – сказал он, наконец. – Я думаю, что могу помочь тебе в этом деле. – Что ты о нем знаешь? – О, ничего, только то, что ты мне сказали, но я без работы, и я хотел бы заняться чем-то подобным. Твое дело может принести большое вознаграждение. Разговор мужчин продолжался еще некоторое время. Уоттс накачивал немца пивом, а тот отвечал ему настолько свободно и доверительно, что преступник вскоре был полностью сбит с толку. Он снова начал верить, что Фриц, в конце концов, и правда был тем бюргером, которым казался. Он спросил фальшивого немца о том, как были получены чеки, но тот не сказал ни слова о реальной жизни Агнес Шарман. Детектив придерживал девушку для какой-то глубокой игры, которая была у него под рукой во время расследования. Уоттсу, наконец, удалось убедить Хармона пойти с ним в его в офис. Фриц выглядел очень пьяным, и его собутыльник торжествовал по этому поводу. Он понимал, что этот немец – слишком опасный человек, чтобы его можно было оставить в живых, и приговорил бедного парня к смерти. На руках Уоттса уже была человеческая кровь. Отнять еще одну жизнь для него почти ничего не значило. Будучи в душе таким хладнокровным убийцей, он отправил бы на тот свет дюжину людей. Было уже за полночь, когда двое мужчин вышли из пивной. Фриц на самом деле пошатывался, и Уоттс повел его в центр города. Он не собирался брать нашего героя в дом, до которого тот проследил за ним накануне вечером. Детектив был доволен. Он чувствовал уверенность, что его ведут на встречу со всей бандой. Это была опасная игра, но с шансом на успех, и Хармон выдержал бы любую опасность. Он играл на большую ставку, и смелый человек в его сердце чувствовал, что успех увенчает его усилия и принесет ему даже более ценный приз, чем деньги. Уоттс остановился у дома в одном из самых пустынных районов Нью-Йорка. Когда мы говорим о пустынности, мы имеем в виду очень любопытный факт. Этот дом был пережитком старых времен, первых жителей города – он был старым ориентиром, который было разрешено не сносить, в то время как все смежные дома этого типа сровняли с землей для возведения огромных складов. В дневное время здесь царило оживленное круговое движение, но как только на город спускалась ночь, торговые здания пустели, и их похожие на крепости стены мрачно хмурились на маленький двухэтажный домик с голландской мансардой на крыше – единственную частную резиденцию на площади. Это было отличное место для банды преступников, так как ночью они могли входить в дом и выходить оттуда без риска, что их заметят. С первого взгляда детектив понял, что это было замаскированное логово, которое до сих пор избегало наблюдения, как подозрительное место. Глава XV Замаскированная драка Оказавшись перед этим одиноким домом, Фриц притворился протрезвевшим. – Я тумал, что иту томой, – сказал он внезапно. – Я думал, что ты пришел, чтобы обсудить со мной дело, – возразил его спутник. – Хорошо, я приту сюта утром. – Заходи сейчас. – Нет, я не в том состоянии. Это пифо бурлит у меня ф голофе. Я приту и фстречусь с тобой утром. Детектив решил, что входить в дом ночью не стоит. Он был доволен тем, что довел свою игру до обнаружения преступной норы. А еще он был так уверен в своих предположениях, что мог позволить себе подождать до утра без риска, анализируя ночью дом и его обитателей. Хармон вовсе не обманывался в том, что касалось мотивов Уоттса. Менее осторожный человек, чем Фриц, вошел бы в дом, чтобы никогда больше из него не выйти. Однако не страх не позволил сыщику пройти внутрь – напротив, ему бы хотелось столкнуться с опасностями и загадками этого здания, но политика расследования требовала другого пути. – Давай, говорю тебе, я могу помочь тебе напасть на след человека, которого ты преследуешь, лучше, чем любой человек в Нью-Йорке, – уговаривал его Уоттс. – Хорошо, я сыграю с тобой ф игру, но не раньше, чем моя голова притет в норму. Я фыпил слишком много пифа… Создалось неловкое положение. Уоттс не смел позволить ненужному свидетелю выскользнуть из его рук и чувствовал, что его безопасность зависит от немедленных действий. Он твердо решил убить бедного немца, владевшего такой опасной информацией. Преступник соображал быстро, и после того, как он повертел это дело у себя в голове, стал очень осторожным. Злодей решил сыграть в новую хитрую игру и проследить за бедным немцем, не теряя его из виду. – Где ты встретишься со мной завтра? – спросил он сыщика.