– Вижу ваш сад. Ухоженный. Садовник молодец. Дмитрий смотрел на Лену в купальнике, развалившуюся в шезлонге на кромке маленького бассейна. Ее глаза были скрыты солнцезащитными очками, но он знал, что она жмурится от удовольствия. Она очень любила загорать у воды и обожала бывать у бабушки на даче. Лена, в отличие от него, совсем не считала ее монстром. Относила ее поведение на счет стариковского чудачества, не более. Ему страшно хотелось быть сейчас рядом с женой: болтать о пустяках, незаметно целоваться, строить планы на грядущий отпуск, потешаться над ее страхами перед длительным полетом. Потом попросить чего-нибудь выпить и слушать, прикрыв глаза, как Ленка гремит кубиками льда, смешивая ему коктейль. – Еще вижу свою жену. Она загорает, – произнес Дима, барабаня пальцами по стеклу. – И мне жутко хочется сейчас быть рядом с ней. – Влюбленный идиот, – едва слышно фыркнула старуха. Он услышал, но не повернулся. Зашуршал шелк подушек – Степанида Сергеевна ворочалась в кресле. – Смотри через дорогу, на дом напротив, – приказала она. – Что ты видишь? Дима нехотя оторвал взгляд от стройной фигурки жены и глянул, куда приказывали. – Что ты видишь, коп? – голос старухи снова зазвенел металлом. – Вижу шикарный дом, к слову, лучше вашего. Много богаче. Архитектура современная. Очень красивый двор, – не удержался он от укола. – Да, да, возможно. Он был построен не так давно, всего лет пять-шесть назад, – не стала спорить Степанида Сергеевна. – Что еще ты видишь? – Вижу двух мужчин у мангала. Жарят мясо, беседуют. – Это братья Соколовы, Серж и Федор, – голос старой женщины понизился до зловещего шепота. – Убийцы! Куда они складывают мясо? – В смысле? – Дима не понял и обернулся. – В каком смысле складывают? И почему они убийцы? Вы имеете в виду, что они кого-то убили, а теперь жарят? Его неожиданно затошнило. Снова старуха затащила его в какое-то пекло и сейчас примется потешаться! А за ужином расскажет всем, какой он глупый жандарм. Сейчас, вот сейчас она зайдется тихим квакающим смехом и… Она не рассмеялась, а рассердилась и снова назвала его идиотом. – Я спросила: куда они складывают мясо: на блюдо, чтобы есть сейчас, или в контейнер, чтобы взять его на пикник? Ну! Дима присмотрелся и пожал плечами. – Отсюда не видно. – Знаю, что не видно, – возмутилась она, заворочалась под пледами и неожиданно вытащила серьезный полевой бинокль. – На, смотри внимательно! Он даже не пытался скрыть свое изумление. Какое-то время смотрел на нее, словно видел впервые, потом покачал головой, взял бинокль и наставил его на соседний двор. – Ну! Что видишь? – Ну… как будто в контейнер складывают. Рядом еще один контейнер с овощами. Две бутылки вина в корзине плетеной, – принялся он перечислять, внимательно рассматривая братьев Соколовых, которых старуха окрестила убийцами. Чего она на них взъелась? Нормальные с виду парни. Один плотный, широкоплечий, среднего роста, с заметно округлившимся животом. Одет в широкие джинсовые шорты, тесную футболку белого цвета. Полное лицо, короткая стрижка. Он показался Дмитрию старшим. Второй, что выглядел моложе, был гораздо стройнее, выше, симпатичнее. На нем были цветные короткие шорты, и он щеголял голым мускулистым торсом. Волосы длинные, зачесанные назад в маленький хвостик на макушке. – Тот, что толстый – Федор, – каркнула за его спиной старуха. – Худой, с хвостом – Серж. Анны с ними нет? – Анна – это кто? Он тщательно, насколько это было возможно, осмотрел территорию в бинокль, поглазел по окнам – никакого движения. Нет женщины. – Анна – жена Сержа, молодая глупая сиротка. Ей все это досталось после гибели родителей, и не только это. Бизнес… Деньги… А еще ей достался этот мажор – Серж Соколов! – Неожиданно голос Степаниды Сергеевны изменил ей, наполнившись непривычной скорбью. – Они собираются убить ее, коп. Спаси Анну! Глава 2 Красива ли она? Вопрос спорный. С точки зрения канонов – да, все в ней было безупречно. Прекрасная кожа, унаследованная от матери, рост, фигура, ноги – не к чему было придраться. Она была высокой, стройной, длинноногой, черты лица правильные, пластическому хирургу с ее лицом делать было нечего, если только испортить. Так он Сержу и сказал, когда тот привез Анну на консультацию в клинику: – С этим лицом абсолютно нечего делать, в нем все идеально. Если только вы не желаете его испортить… Хирург очень пристально глянул на Сержа и как-то странно прищурился, когда Серж принялся тыкать пальцами Анне в лицо и убеждать, что он вот тут, и вот тут, и еще вот тут подправил бы немного. – Вы желаете, чтобы ваша жена из красавицы превратилась в чудовище? Я вас правильно понял? – холодно улыбнулся доктор и выразительно глянул на дверь. – Тогда вам не к нам. Серж принялся орать, грозить жалобами и уговорил все же хирурга на инъекции, которые Анна едва выдержала, так ей было больно. Она хныкала всю дорогу до дома, а Серж беспечно дергал плечами и заявлял, что она его жена и должна соответствовать, то есть быть красивой. – И главное – современной, Анюта. Ты должна быть современной! На стремлении идти в ногу со временем Серж буквально помешался. Начал с того, что принялся внедрять в компании отца всякие модные новшества, после чего коллектив заметно поредел – многие ценные сотрудники ушли. Анне пришлось вмешаться, и ситуация стабилизировалась. Затем он надумал переделать все в загородном доме родителей и начать решил с мебели, намереваясь распродать все с аукциона. Анне снова пришлось вмешаться. Дом она отстояла, разрешив экспериментировать с городской квартирой. Когда через полгода она вошла туда, то не сдержала возмущенного возгласа. – Ты превратил нашу квартиру в гостиничный номер, Серж, – разочарованно покачала она головой. – Кто был твоим дизайнером? Он не ответил, но она узнала сама. Портить квартиру ему помогала юная любовница – студентка-второкурсница архитектурного факультета. Когда Анна о ней узнала, она не обезумела от горя, нет. Подозрения у нее были, и небезосновательные. Но в этот раз она просто опешила! Девчонка была совершенной посредственностью: милая мордашка, крохотная попка, тонкие ножки, редкие белокурые кудряшки. Что Серж нашел в ней? Непонятно. Ревновать к ней Анна сочла ниже своего достоинства. Наверняка это несерьезно и временно, решила она и с выяснениями не полезла. Потом была еще какая-то девочка, и еще, и еще. Случались даже дочки влиятельных родителей. Анна, замирая, все ждала, что Серж вот-вот попросит развода. Он не просил. Он все время возвращался к ней, залезал под одеяло, крепко прижимал и нежно целовал, называя ее единственной. Его поцелуи не всегда бывали приятны, но она решила потерпеть. Перебесится, повзрослеет. И все изменится, когда они наконец решатся завести детей. Тем более что адвокат, работавший еще на ее отца, заверил: причин для беспокойства у Анны нет. – Все как принадлежало, так и принадлежит вам. Все! Деньги, недвижимость, бизнес. У Сержа не хватило хитрости и навыков оставить вас без средств. – Или намерений, – предположила Анна. – Или намерений, – не стал спорить адвокат. – Тогда у вас тем более нет повода для беспокойства… Повод для беспокойства появился у Анны не так давно. Даже целых два. Первый – это когда Серж, кажется, влюбился в их креативного директора Юлю, которую Анна сама брала на работу и связала таким контрактом, что увольнение Юли могло случиться только по причине ее смерти. И Юля теперь целыми днями демонстрировала всем в офисе, Сержу в том числе, свои длинные стройные ноги вкупе с высоким интеллектом. Избавления от этого не было! Во всяком случае, еще полтора года, именно тогда заканчивался Юлин контракт с фирмой Анны… Второй повод для беспокойства появился, когда у них в семье случилось неожиданное пополнение в виде брата Сержа – Федора. Этот немногословный крепкий мужик, оказывается, не так давно освободился из мест лишения свободы. Жить ему было негде, и Серж пригласил его к ним. – А куда его еще? Снова на нары? – Почему на нары? – Работы нет. Жилья нет. – Так пусть найдет жилье! – пыталась она тихо возмутиться. Она никогда не повышала голоса. – За жилье надо платить, Аня. А работы нет. Замкнутый круг! – горячился Серж. Его карие глаза, в которые она влюбилась с первой минуты, влажно поблескивали, намекая на страшную обиду, и она сдалась. Федор остался жить в их доме. Нет, он не стал нахлебником: много работал по дому, со временем вытеснив всю домашнюю прислугу. – Зачем столько платить чужим людям, если я могу все это делать бесплатно? – не понимал Федор, накрывая стол к ужину. – И вам хорошо, и мне занятие. Так-то оно так, но…