Они обогнули часовню, не теряя из виду факелы, и двинулись к юго-западной оконечности острова. – Побудьте здесь, пока я осмотрюсь, – шепнул Лучан и исчез в густых зарослях. Когда они пробирались сюда, Кейт слышала, как О’Рурк подволакивает больную ногу; теперь же она уловила и его пресекающееся дыхание. Она коснулась плеча священника. Неожиданно рядом появился Лучан. – С этой стороны можно подойти поближе. Его шепот был не громче слабого дуновения ветерка в тишине. Кейт поняла, что пение закончилось. Факелы освещали открытые двери Снаговской часовни. На ней были высечены такие же двойные кресты, как и на медальоне Лучана. Рядом с часовней стоял белоснежный домик, а ярдов на десять поближе к винограднику, где они прятались, высилась древняя квадратная башня. Лучан выскользнул из виноградника и пересек открытое пространство до башни. Кейт услышала негромкое царапанье ножа по петлям, и старая дверь вдруг превратилась в зияющий черный проем. Лучан жестом подозвал их. Кейт медлила. – Не знаю, смогу ли, – шепнула она священнику. Ее пугала сама мысль, что придется выходить на открытое пространство совсем рядом со стригоями. О’Рурк придвинулся так близко, что она ощутила щекой его бороду. – Пойдем вместе, – шепнул он и взял ее за руку. Они побежали, низко согнувшись, стараясь ступать только на траву. Перед черным проемом Кейт на секунду остановилась, прежде чем нырнуть в темноту. О’Рурк закрыл за собой дверь. Лучан пристроился на нижней ступеньке крутой лестницы. – Там есть окно, – еле слышно прошептал он. – Но прямо под ним охранники. Они стали медленно подниматься по лестнице, проверяя каждую ступеньку. Лестница, построенная не одно столетие тому назад, сохранила свою прочность и не издавала ни единого скрипа. Окно башни находилось на высоте примерно десяти футов от земли и выходило в сторону каких-то зарослей, больше напоминающих розовые кусты или низкорослый виноградник. Среди кустов и вдоль шпалер с лозами ближе к тропе стояли с полдюжины охранников: их силуэты вырисовывались на фоне освещенной факелами часовни. За распахнутыми дверями часовни тоже виднелись факелы; слышны были мужские голоса. – Что они говорят? – шепотом спросила Кейт. Лучан мотнул головой: – Это не румынский. О’Рурк придвинулся ближе к полуоткрытому окну. Наверху, в закоулках между крышей и стропилами, шуршали птицы. – Это латынь, – сказал священник. Кейт узнала звучание латинских слогов, однако слова различить не могла. Она потянулась, пытаясь заглянуть в дверь часовни, разглядеть ребенка в руках какого-нибудь человека в черном одеянии, но видела лишь неясные очертания. Расстроившись, Кейт вцепилась в куртку Лучана и притянула его к себе, чтобы шепнуть прямо в ухо: – А бинокль ты, случайно, не взял? Он отрицательно качнул головой. Вдруг пение и ритуальные причитания оборвались, как служба в церкви, и в часовне наступила тишина. Охранники зашевелились, а потом фигуры в балахонах стали выходить на мощеную площадку между часовней и белым домиком. Откинуты капюшоны, сброшены плащи, зажглись сигареты, начались разговоры – и все это стало удивительным образом напоминать сцену, которую можно наблюдать возле какой-нибудь американской церкви после воскресной службы. Мужчины стояли кучками по три-пять человек, покуривая и негромко разговаривая, – Кейт не услышала женских голосов и поэтому предположила, что здесь были только мужчины. Она высунулась так далеко, чтобы лучше видеть и слышать, что О’Рурку пришлось затаскивать ее внутрь, прежде чем один из охранников взглянул вверх. Кейт выводило из себя то, что слова звучали неразборчиво, но помимо румынской она различила немецкую, английскую и итальянскую речь. – Неужели ты не понимаешь… – прошипела она Лучану. Он цыкнул на нее и прислушался. Определить точно количество собравшихся было достаточно трудно из-за практически одинаковой черной униформы, но Кейт прикинула, что в часовне и снаружи, вдоль тропы к причалу, набиралось не меньше сотни человек. – Там… это Раду Фортуна! – прошептал Лучан, показывая на человека, выходившего из двери часовни. – Да, – также шепотом согласился О’Рурк. Кейт снова выглянула, но при неверном свете факелов и постоянном перемещении фигур не смогла разглядеть лиц. Вдруг охранники закричали что-то друг другу по-румынски. От дверей часовни послышалась отрывистая команда, поданная низким голосом. «Они меня увидели! – мелькнула у Кейт паническая мысль. – Они нашли лодку. Нам уже не выбраться с острова». Загорелись фонари, а один из охранников в саду включил ручной прожектор с еще более ярким лучом. Кейт, Лучан и О’Рурк отпрянули от окна, но тут же стало ясно, что фонари светят в другую сторону. Кейт придвинулась поближе и выглянула как раз в тот момент, когда кто-то из охраны выстрелил из автомата. Она дернулась назад, но все же успела увидеть большую рыжую собаку, пробегавшую по саду возле монастырских построек. Послышался вой и лай, несколько выкриков на румынском, хохот. Один за другим фонари погасли. Полчаса потребовалось собравшимся, чтобы вернуться к судам и погрузиться. Факелы потушили – стражники нашли и собрали все до единого вдоль тропинки, – а потом раздался рев патрульных моторок, вышедших сопровождать пассажирские катера. В часовне стало темно. Около часа еще Кейт и двое мужчин сидели на узкой площадке, не шевелясь и не говоря ни слова. Воображение рисовало Кейт охранников в черном, притаившихся где-то в засаде. В конце концов возобновившееся зуденье комаров, кваканье лягушек у берега и вид собаки, беспрепятственно снующей среди камней часовни, придали им храбрости; они на цыпочках спустились по лестнице, открыли тяжелую дверь и тем же путем, что и пришли, проследовали обратно через сад. При свете звезд Кейт увидела, как в руке Лучана блеснул нож. – Это для собаки, если залает, – шепотом объяснил студент. Но собака и не думала к ним подходить, когда они в спешке покидали двор. Лодка была на месте. Мужчины накренили ее, чтобы вылить набравшуюся на полфута воду. Кейт села в лодку последней, отвязав веревку и спустившись с камней на нос. Лучан оттолкнулся веслом, и суденышко медленно вышло из-под деревьев. Широкое озеро оказалось пустынным. В большом доме на юго-западном берегу было темно. Пока Лучан вел лодку по озеру к лагуне, никто не произнес ни слова. Потом всё так же молча все трое отнесли лодку обратно, в общую кучу, вытряхнули из нее остатки воды и аккуратно положили сверху. В будке возле причала по-прежнему не было ни света, ни звука. Вид «Дачии» не вызывал никаких подозрений, но Лучан заставил их подождать в тени деревьев, а сам осторожно приблизился к машине и проверил салон. Только тогда подошли и Кейт с О’Рурком. Старенький двигатель завелся сразу. Из заброшенного парка Лучан выезжал с выключенными фарами, ориентируясь по звездам, и лишь когда они проехали спящий Снагов, включил свет. – Я не видела Джошуа, – сказала Кейт. Голос ее звучал напряженно, непривычно даже для нее самой. – Я вообще там никаких детей не видела. – Да, – подтвердил священник. Он ехал на переднем сиденье, рядом с Лучаном. – Ты что-нибудь понял из их разговоров? – спросила Кейт у Лучана. Еще примерно минуту он ехал молча. – Кажется, кто-то говорил насчет того, что это первая ночь… что для первой ночи неплохо. – Первой ночи чего? – Кейт приложила щеку к холодному стеклу справа, чтобы не заснуть. – Церемонии Посвящения, – ответил Лучан. – Мне надо было помнить, что ритуалы первой ночи состоятся именно возле Снаговского монастыря. – Потому что монастырь имеет какое-то значение для стригоев? – спросил О’Рурк. Лучан пожевал губу. Лицо его казалось очень бледным при тусклом свете приборной доски. – Здесь была одна из крепостей Влада Цепеша. По преданиям, его похоронили в этом месте. – Ты же говорил, что могила оказалась пустой, – заметила Кейт. – Верно. Но обезглавленное тело нашли в другой могиле, в часовне, недалеко от входа, а не рядом с алтарем, где, по идее, должны хоронить царственную особу. – Он притормозил перед выездом на магистраль и повернул налево, в сторону Бухареста. – Археологи предполагают, что это небольшая шутка монахов, которые переместили тело. О’Рурк задумчиво почесал бороду. – Или это сделано намеренно. Возможно, они сочли святотатством хоронить его так близко от алтаря. Лучан кивнул. – Если только это был Влад Дракула. Орден считает, что князь обезглавил одного из своих слуг, приказал облачить его в королевские одежды и даже надел ему на палец перстень Дракона, чтобы сбить со следа недругов. Кейт начинала терять терпение. – Какая разница, кого там похоронили пять веков назад? Важно знать, чем они сейчас занимались… Какое отношение все это имеет к Джошуа. Они миновали Отопени, и впереди показались огни Бухареста. На шоссе им встречались лишь грузовики. – Если это была Церемония Посвящения, – задумчиво произнес Лучан, – и если Джошуа является избранником, то прежде, чем он получит Причастие из человеческой крови, у стригоев будет несколько ритуальных ночей. – Он потер щеку. – Если легенды не врут. – А что говорят твои легенды насчет места этих ритуалов? – спросила Кейт. – Опять Снагов? – Нет. Думаю, что в монастыре уже ничего не будет. Возможно, в местах, имеющих какое-то значение для Семьи… Из тех, что упомянуты в легендах о Владе Цепеше. Не знаю… Кейт откинулась на пыльную спинку сиденья. – Чепуха какая-то. – Она стукнула кулаком по двери. – У меня похитили ребенка, а я тут играю в Индиану Джонса. Лучан фыркнул. – Здесь оказалось не столь интересно, как в фильмах про Индиану. Я так ничего толком и не разглядел. Если и было человеческое жертвоприношение, то я его пропустил. – Поняв, что сказал, он прикусил губу. Машину Лучан оставил у заброшенного дома, в квартале от того места, где находились их подвальные апартаменты. Никто не остановил их, пока они пробирались окольными путями, от усталости уже не думая ни о каких мерах предосторожности. В холодной темноте их тоже никто не поджидал. – Что дальше? – спросил О’Рурк. – Последим за домом Раду Фортуны уже при дневном свете? – Он взглянул на часы. – И так уже почти день. Лучан развалился на кушетке. – Не знаю. Никаких мыслей. – Переночуем здесь, – сказала Кейт. – На мой взгляд, нам следует остаться вместе. Там на маленькой кровати два матраса. Один мы притащим сюда. Лучан только кивнул. – Давайте спать, – продолжала она. – Мы все отупели от усталости. Обсудим все потом. – Кейт обнаружила, что побыть одной ей нужно не меньше, чем поспать, что она ощущает почти физическую потребность в одиночестве – пусть даже в студеном, сыром подвале. Они вытащили матрас для Лучана, потом занялись поисками лишнего одеяла, а потом дверь закрылась, и Кейт осталась одна. Она сбросила перепачканную одежду, достала из сумки фланелевую пижаму и нырнула в постель. Ее всю трясло, причем больше из-за событий прошедшей ночи, чем от холода, но сон все равно взял свое.