Они сели. Передняя часть шаттла сохранила приемлемую аэродинамику, а пилот задействовал тормозные двигатели и воздухозаборники, чтобы замедлить падение, но все равно создавалось впечатление, что первый след человека на этой новой зеленой планете будет представлять собой громадный кратер. Тем не менее смертельно раненный корабль все-таки боролся с атмосферой, крутился в турбулентностях – и все-таки сохранил некоторую управляемость. Позднее Холстен узнал, что сброс грузового отсека был предусмотрен конструкторами. Пилот отстрелил остатки искореженной культи перед самым входом в атмосферу, предоставив искалеченному куску пролететь по небу нового мира, словно свидетельство нового мессии. Не то чтобы посадка была мягкая. Они приземлились достаточно жестко, под столь неудачным углом, что одного из мятежников вырвало из страховки и бросило телом (летально) на пульт связи, а сам Холстен почувствовал, как у него что-то рвется в груди: законы физики старались освободить его от ремней, которые Лейн все-таки удалось на нем застегнуть. При ударе он потерял сознание. Все потеряли. Придя в себя, он понял, что они сели, но ослепли: кабина освещалась только каскадом тревожных огоньков, сообщавших им всем, насколько все плохо. Экраны обзора отключились или разбились. Кто-то рыдал, и Холстен ему позавидовал, потому что ему самому даже дышать было трудно. – Мейсон! – раздалось у него в ухе: Лейн окликала его через микрофон маски, и, судя по тону, не в первый раз. – С… – едва выдавил он. – Мать! – Он услышал, как она закопошилась в соседнем кресле, а потом начала бормотать: – Давай, давай, нам нужен аварийный ток. Вижу я твои сигналы, сука. Нечего мигать мне гребаными огнями, говоря, чего здесь нет… Тут тусклый янтарный свет начал сочиться из ленты, шедшей вдоль кабины у самого потолка, обнаруживая на удивление аккуратную картину аварии. Не считая одного мертвого неудачника, остальные были по-прежнему пристегнуты к креслам: Скоулз, Нессель, пилот и еще один мужчина и одна женщина из мятежников, плюс Лейн и Холстен. То, что при посадке выжили обычные уязвимые люди, означало, что большая часть оборудования кабины цела, хотя сейчас почти ничего не работало. Даже из коммуникатора, похоже, был изгнан злобный призрак Авраны Керн. – Спасибо тому, кто это сделал, – сказал Скоулз, а потом, увидев, что это была Лейн, нахмурился. – Всех прошу подать голос. Кто ранен? Тевик! Тевик оказался пилотом, как наконец обнаружил Холстен. По его словам, у него что-то с рукой – возможно, что-то сломано. Никто из остальных не избежал синяков и лопнувших сосудов: глаза у всех стали ярко-красными – но только Холстен, похоже, получил серьезную травму. Лейн решила, что у него треснуло ребро. Скоулз с трудом встал с кресла, достал аптечку и начал раздавать болеутоляющее. Холстену и Тевику досталась двойная доза. – Это аварийная дозировка, – предупредил он. – Означает, что вы вообще не будете особо чувствовать боль, даже когда надо бы. В результате можно легко порвать мышцы, если перестараетесь. – Не чувствую в себе желания перестараться, – пробормотал Холстен. Лейн спустила ему комбинезон до пояса и налепила на грудную клетку стягивающую повязку. Тевик получил гелевый гипс, чтобы скрепить кисть. – И каков будет план? – спросила Лейн, занимаясь повязкой. – Мы всемером заселим Землю, так? Тут она подняла голову и обнаружила, что Скоулз наставил на нее пистолет. Холстен видел, что ее так и подмывает съязвить, но она удержалась. – Мы и впятером справимся, – негромко сказал глава мятежников. Его люди неуверенно за ним наблюдали. – И если я не смогу на вас рассчитывать, то так и будет. Выживать здесь будет нелегко. Нам всем нужно полагаться друг на друга. Либо вы теперь будете частью команды, либо вы – пустая трата ресурсов, которые можно отдать кому-то более заслуживающему. Лейн быстро перевела взгляд с его лица на пистолет. – Не вижу для себя выбора – и не потому, что ты собрался меня пристрелить. Мы ведь уже здесь. Что нам еще остается? – Верно. – Скоулз неохотно кивнул. – Ты инженер. Помоги нам забрать отсюда все, что может пригодиться. Все запасные материалы из этой кабины. Тем самым он без слов признал, что все, что он планировал использовать для постройки своего нового дивного мира, отрезало вместе с основной массой его последователей перед самым входом в атмосферу. – Есть показания снаружи, – доложил Тевик, которому одной рукой удалось что-то подключить на своем пульте. – Температура на шесть градусов выше корабельной нормы, в атмосфере на пять процентов больше кислорода по сравнению с корабельной. Никаких ядов. – Биологические опасности? – спросила у него Нессель. – Откуда нам знать? Но могу только сказать, что у нас на всех ровно один герметичный костюм, потому что остальные были в грузовом отсеке. Очистка не работает, так что, судя по датчику, воздуха у нас максимум на два часа. После этого все замолчали, думая о смертоносных вирусах, поедающих плоть бактериях и грибковых спорах. – Шлюз на ручном, – сообщила наконец Лейн. Пока все размышляли о приближающейся опасности, она просто думала. – Медицинская установка может провести анализ воздуха на предмет микробов. Если там чужие организмы, мы в заднице, потому что анализатор не справится, но этот мир терраформирован, так что будем надеяться, что вся зараза здесь земная. Кому-то надо выйти и им помахать. – Вызываешься? – ехидно осведомился Скоулз. – Конечно. – Не ты. Бейлз, надень костюм. – Он ткнул пальцем в остававшуюся безымянной женщину, а та мрачно кивнула и бросила на Лейн злобный взгляд. – Умеешь работать с меданализатором? – спросила у нее Лейн. – Была помощником врача, так что получше тебя умею, – огрызнулась Бейлз. Холстен тут же вспомнил, что это она зафиксировала Тевику кисть. Они облачили ее в костюм – не без труда, потому что это был не жесткий костюм, как у безопасников, а белый ребристый комбинезон, который висел на ней мешком, поскольку подавать в него давление не нужно было. В шлеме был набор визоров, способных защитить от чего угодно, начиная с абразивной пыли и кончая жестким излучением солнца, и достаточно камер и экранов, чтобы одевший мог при необходимости идти вслепую. Действуя терпеливо, Нессель подключила меданализатор к системам костюма, а Лейн сумела с помощью аварийного питания оживить один из малых обзорных экранов шаттла, чтобы показывать картинку с камеры Бейлз. Никто ничего не сказал о тех многочисленных неизвестных опасностях, которые могли поджидать там женщину и на которые костюм просто не мог быть рассчитан. Скоулз открыл дверь шлюза, а потом закрыл ее у нее за спиной. В отсутствие тока на замках остальное ей предстояло сделать самой. Сквозь ее линзы они смотрели, как она открывает дверь шлюза, после чего темноту сменил тусклый янтарный свет, а картинка начала раскачиваться: Бейлз пошла из люка наружу. Когда картинка стабилизировалась, перед ними предстало некое видение ада: обуглившаяся, дымящаяся, кое-где продолжающая гореть растительность. Наружное аварийное освещение выхватывало клубящийся в воздухе отвратительно-желтый дым. – Тут пустошь, – заметил кто-то. Тут Бейлз перестала смотреть в сторону черной канавы, которую шаттл прорыл в почве, и направила очки – и глаза – в сторону леса. «Зелень», – была первая беспомощная мысль Холстена. На самом деле там в основном была чуть подкрашенная темнота, но он помнил, как планета смотрелась с орбиты, и это была именно она – громадная растительная полоса, почти целиком охватывавшая тропики и зону умеренного климата. Он вызвал свои воспоминания о Земле – далекой отравленной Земле. Его поколение не видело ничего подобного, никакого буйства деревьев, уходящих далеко вверх, превращаясь в сводчатое многоколонное пространство, простираясь во все стороны от дыры, которую пробил кулак шаттла. Это была ЖИЗНЬ, и только теперь Холстен осознал, что никогда толком не видел земной жизни – какой она должна была быть. Тот дом, который он помнил, был просто умирающим, побуревшим огрызком, а вот здесь… Холстен ощутил, как глубоко внутри у него что-то ломается – тихо, почти незаметно. – Выглядит лучше, чем помещения «Гилли», – неуверенно проговорила Нессель. – Но тут не опасно? – уточнила Лейн. – Ты имеешь в виду – не так опасно, как задохнуться здесь? – презрительно уточнил Тевик. – Короче, меданали-затор работает. Здесь говорится, идут заборы проб. – …слышите меня?.. Слабый голос от пульта заставил пилота вздрогнуть. – Коммуникатор спекся, – отрывисто бросила Лейн. – Но тут масса всякого, что можно переделать в приемник. Отвечать, кажется, мы пока не можем. – …понятно, слышите ли вы… – Голос Бейлз то проявлялся, то затухал. – Не верится, что мы… – Сколько нужно анализатору? – резко спросил Скоулз. – Он работает, – уклончиво ответил Тевик. – Уже насчитал высокое содержание микробов. Часть опознана, часть – нет. Ничего определенно вредоносного. – Собирайте припасы и будьте готовы выйти, как только получим отмашку. – …не вижу признаков биологической опасности… Это от Бейлз. – Не спеши, ну! – возмутился неуслышанный Тевик. – Там полно всякой дряни. Желтого индикатора пока нет, но… Бейлз завопила. Они все услышали это: гулко и отдаленно, словно в механизмах челнока завелось какое-то крошечное существо. Картинка с камеры начала дико метаться: казалось, Бейлз сражается с собственным костюмом. – Мать, ну надо же! – бросила Лейн. Холстен только смутно увидел что-то щетинистое и ногастое, вцепившееся женщине в ботинок. Визг продолжался, но к нему прибавились слова: – Впустите меня! Впустите! – Открыть шлюз! – крикнул Скоулз. – Нет, стойте! – потребовал Тевик. – Слушайте, мы же не можем сменить там воздух! Ничего не работает. В шлюзе планетный воздух. Если в нем какое-то дерьмо, то мы его получим, как только откроем внутренний люк! – Открывай гребаную дверь! Нессель налегла на рычаг, с трудом отодвигая дверь. На одну безумную секунду Холстен задержал дыхание в ожидании заразы, но тут же осознал, насколько это глупо. «Ну, теперь мы все ее получили». – Берите оружие. Берите снаряжение. Мы здесь, и теперь или выживем снаружи, или умрем внутри! – рявкнул Скоулз. – Все наружу, быстро! Нессель уже схватилась за внешнюю дверь, взрезая их слабую иллюзию защиты. Снаружи был реальный мир. Они услышали крики Бейлз, как только открылась внешняя дверь. Женщина лежала на земле у самого шаттла, хлопая обеими руками по костюму, лягаясь и дергаясь, словно от невидимого нападения. Все, кроме Холстена и Тевика, бросились ей на помощь, стараясь ее утихомирить. Они окликали ее по имени, но она ничего не замечала, отбиваясь от них, а потом попыталась стащить с себя шлем, словно задыхаясь. Одна ее нога представляла собой зияющую кровавую рану: ее словно наполовину перепилили. Штанина костюма была взрезала со странной аккуратностью. Нессель сумела справиться с застежкой и стащить с Бейлз шлем, но к этому моменту ее визг уже перешел в ужасающее бульканье, и, после того, как шлем был снят, хлынула кровь. Голова у Бейлз бессильно повернулась набок, глаза были широко открыты, из открытого рта текла кровь. Что-то шевелилось у ее горла. Холстен рассмотрел это как раз в тот момент, когда все остальные резко отпрянули: из истерзанного горла поднималась голова, щелкая двумя лезвиями под парой кривых усов, разбрасывающих капли крови Бейлз во все стороны. Все остальные попытались неловко уклониться. А потом Скоулз заорал и яростно дернул ногой, отбрасывая от себя что-то, а Холстен увидел, что все земля вокруг них кишит муравьями, десятками муравьев, каждый из которых был размером с его ладонь. Пусть обезьяны и были всего лишь воспоминанием времен Старой Империи, но вот пауки и муравьи преследовали человечество по всем концам Земли – а теперь поджидали его на этой далекой планете. В неверном тусклом свете пожаров насекомые остались незамеченными, но теперь он видел их повсюду. Все новые особи выбирались из костюма Бейлз, каждый раз в сопровождении лужи крови из ран, которые эти твари ей нанесли. Скоулз начал стрелять. Он был спокоен – до нелепости спокоен, тщательно выцеливая каждую тварь, но все равно попадал через раз, не успевая отслеживать быстрые непредсказуемые движения насекомых. Это было пустое дело. Куда бы Холстен ни посмотрел, на земле были муравьи: не сплошной ковер, но все равно десятки – и они наступали на своих гостей. – Внутрь! – крикнул Тевик. – В шаттл, немедленно, все!