– Соррель не исчезла, как Эш, – возражает ей Чарли и поднимет одну бутылку. – Она где-то рядом, просто надо ее найти. Иззи пристально смотрит на Чарли, но та спокойно выдерживает ее взгляд. Она не набивается в лучшие подруги Иззи, как Поппи. И не поддалась ее дурацким чарам, как брат. Блейк изменился, словно стал ниже ростом, хотя это невозможно, потому что люди не уменьшаются от несчастий. Иззи сует руку под кровать, где хранятся кости, свечки, камешки и спички. – Сыграем в одну игру, чтобы отвлечься от всего этого. Однако свечу она не зажигает. Достает из кармана пачку сигарет, закуривает и предлагает остальным, но все отказываются. – Мы должны продолжить поиски Соррель, – говорит Чарли. – Ты играешь? – спрашивает Иззи у Блейка, словно не слыша ее слов. Блейк чешет голову, словно у него завелись вши, хотя это всего лишь засохшая грязь. Он кивает, потому что никогда не перечит Иззи, но вид у него озабоченный. Этого никто не замечает, кроме Чарли. – Я первая. Погремев костями в кружке, Иззи бросает их на пол, а затем собирает, считает очки и записывает сумму в блокнотик, который носит в кармане джинсов. Иначе их трудно запомнить, объясняет она. – Ты уверена, что записываешь правильно? – спрашивает Чарли, но Иззи не отвечает. Чарли не хочет участвовать, но соглашается – чем больше игроков, тем меньше рискует ее брат. Но Блейк все равно проигрывает. Он храбрый, гораздо храбрее, чем она. Он не издает ни звука, слезы текут по ее щекам. Глава 9. Ноябрь Ева Ева больше не чувствует себя так, будто она под водой. Все видится яснее и ярче, словно залитое светом. Голоса звучат громко, ей кажется, что все вокруг кричат. Они и правда почти все кричат. Прошло два часа с тех пор, как пропала Соррель. Повсюду полицейские с собаками. Немецкие овчарки рвутся с поводков и жадно обнюхивают землю. Над садом висит вертолет, лучи прожекторов шарят над лесом, лугом и соседними улицами. Полиция обыскивает гараж, дворовые постройки, коттедж Игоря, сарай в саду, потом прочесывает лес. Между деревьями слышны голоса. Но Соррель боится криков, яркого света и незнакомых собак. Испугавшись, она не сможет выйти. В фургоне за воротами развернут поисковый штаб. На кухне рядом с Евой сидит констебль, темноволосая молодая валлийка по имени Бренда. В ее мелодичном голосе слышится сочувствие. – Во что она была одета? – На ней была красная куртка. – Она ярким пятном мелькала на фоне деревьев, когда Соррель играла в саду. Красный – цвет опасности, никто об этом не подумал. – У нее есть любимые места? – В лесу за садом. – Но так ли это теперь? Сегодня она бродила между деревьев с несчастным видом, это бросалось в глаза даже издали. – Или на кухне рядом со мной. – А где вы были, когда она пропала? Бренда молода, вот в чем загвоздка, слишком молода. У нее веселое лицо без единой морщинки. Имеет ли она опыт в поисках пропавших детей? Свои-то у нее есть? – Миссис Кершоу? – Простите, что?.. – Где вы находились, когда ваша дочь исчезла? – В постели. Бренда что-то строчит в блокноте. Возможно, она пишет, что Ева ленива и беспечна, причем преступно беспечна. Ева отводит глаза от бегающей по бумаге авторучки. Прогноз погоды не обманул – пошел снег, белые хлопья кружатся в ярком свете прожекторов вертолета. Соррель целый год ждала, чтобы поиграть на снегу. – Я должна идти. Там холодно, она, наверное… – Окрестности прочесывают пятьдесят полицейских. Они будут искать вашу дочь, пока не найдут. Если она здесь, мы ее точно обнаружим. – Бренда кладет ладонь на руку Евы. На ногтях полупрозрачный розовый лак, будто маникюр имеет какое-то значение. – Нам нужна ваша помощь. Мы хотим воссоздать хронологию событий, чтобы четко представить, что могло произойти. Получается, Соррель теперь не просто пропала, с ней произошло что-то похуже: несчастный случай в лесу или на железной дороге. Воображение Евы рисует картины одна мрачнее другой. Нападение, похищение, убийство – это «могло произойти»? Почему Бренда не уточняет? Разве она не понимает, что Ева уже прокручивает в голове все возможные варианты, запутывая и затягивая их в огромный тугой комок. – Соррель чувствовала себя счастливой до трагического происшествия с вашим сыном? Нужно подумать, была ли у нее какая-то причина убежать. – Счастливой. – Еве потребовалась секунда, чтобы вникнуть в смысл вопроса. – Да. Конечно, она была счастлива. – Ее травили в школе? – Ее все любят – родные, друзья, учителя. Все. Бренда поднимает глаза. – Иногда дети убегают, если их родители поссорились. У вас хорошие отношения с мужем? – Отличные. – Ева с Эриком никогда не ссорятся при детях, они и разговаривают-то немного. – Значит, у вас счастливая семья? – Да. – Многие годы была счастливой, вполне счастливой. – А вот вы лично? – Голос Бренды становится теплее, участливее. – Забота о детях требует немало сил… – Нет, дети – большое счастье. Силы нужны, когда их теряешь. Перенести это куда труднее, чем вы можете себе представить… – Ева встает. – Извините, мне нужно идти. Бренда не пытается ее остановить. Возможно, она поняла, что задала достаточно вопросов, по крайней мере, на данный момент. Снаружи в лесу пляшут лучи фонариков. Совсем как в Хэллоуин, когда дети носились с ними между деревьев и ради смеха пугали друг друга. Вертолет теперь в стороне: Ева слышит его стрекот над садами вблизи деревни. Она находит глазами Эрика, который тщательно осматривает каждое дерево. Его лицо в грязи, вид изможденный. Он с самого начала был прав – высокие стволы окружают их, как вражеское войско. Ева все шутила про джунгли, но ему-то было лучше знать. Он предупреждал об опасности, но она не слушала. Ева, ослепнув от слез и судорожно хватая ртом воздух, пинает кучи листьев и отшвыривает прочь упавшие за землю ветки. Сколько же она наделала ошибок. Неужели похищение Соррель, если оно все-таки случилось, – это цена, которую дочь заплатила за прежнюю свободу? Как неразумно она себя вела. Эрик не зря ставил безопасность превыше всего. Сейчас это кажется более чем очевидным, но уже слишком поздно. Пусть он сделает, что захочет, пусть уничтожит все деревья, если думает, что это поможет. Хотя какой теперь смысл? Ничего не изменится. Лес, переполненный людьми и собаками, кажется Еве безжизненным, словно пустыня. Грейс Две сотрудницы полиции обходят комнаты, заново обыскивая весь дом. Открывают шкафы, заглядывают под кровати, отодвигают комоды. Более молодая индианка выглядит совсем крохотной по сравнению со своей коллегой – рослой рыжеволосой женщиной средних лет, чей тягучий акцент звучит так, будто она играет на сцене шотландку. К счастью, обе они движутся тихо и осторожно, чтобы не напугать спрятавшегося ребенка. Грейс оставляет их и продолжает поиски сама. На следующий этаж ведет узкая лестница. Грейс еще не забиралась так далеко и высоко. Комнаты здесь меньше, без ковров на полу и очень холодные. Мартин с восторгом говорил об этом доме, о его размерах и тепле. Он явно не заходил дальше комнаты Евы. Грейс, сдерживая ярость, спешит по коридору. Звук ее шагов гулко отражается от стен. – Соррель? Где ты, дорогая? Во всех комнатах царит полумрак, на полу валяются дохлые мухи, окна затянуты паутиной. От висящей в воздухе пыли першит в горле. Никто из детей не остался бы тут ни минуты. Чарли стошнило бы при виде дохлых мух, Блейк испугался бы темноты. Хотя она может ошибаться. Многие вещи не имеют значения, когда ты в компании. Они могли найти здесь местечко посветлее и не такое душное. Со сверстниками дети ведут себя иначе, чем с взрослыми. В углу комнаты в конце коридора полно окурков, на полу темнеют подпалины, на каминной полке валяется зажигалка. Под кроватью – кучка мелкого гравия. Грейс поднимает один из камешков, тот грязный и красноватый с одного края. Она озирается в поисках хоть какого-то объяснения. Возможно, все это оставили прежние хозяева или давно уехавшие гости. Находиться здесь неприятно – спертый воздух, полумрак. Конечно, эта комната давно пустует. Грейс выходит за дверь и торопится вниз. В холле она встречает Мелиссу, у которой усталый и взволнованный вид. – Полицейские допросили всех нас по очереди: Еву, Эрика, меня, Пола и Игоря. Всех, кто был здесь вчера вечером. Сейчас у них перерыв, вы с Мартином следующие. Пол сыт этим по горло, он хочет, чтобы Иззи вернулась домой, но она отказывается. – Голос Мелиссы дрожит. – Говорит, что Поппи попросила остаться до утра. Пол ждет на улице, он отнес мою сумку в машину. Не знаю, что и делать. Она опустила голову, словно боится посмотреть Грейс в глаза. – Поезжай с мужем, Мелли. – Мелисса чувствует себя виноватой за то, что молчала о Мартине и Еве, но у Грейс было время подумать, и теперь она понимает подругу. Та хотела как лучше. Грейс тоже не рассказала бы об измене – из сострадания или в надежде на то, что роман скоро закончится сам по себе. – Передай Полу, что я присмотрю за Иззи. Уже поздно, мои дети тоже останутся. Я устроюсь на диване. – Спасибо. Я вернусь, – обещает Мелисса. – Завтра прямо с утра. Грейс кивает. Когда на ее деревню обрушился ураган, на помощь деду и бабушке пришли родственники. Они кормили детей и поддерживали хозяйство. У Евы родни нет, так что теперь все на Грейс. И на Мелли. Пол ждет в машине, мрачно глядя прямо перед собой. Когда открывается дверь, он поворачивает голову и холодно приветствует Грейс. Мелли усаживается рядом с ним, и машина срывается с места, подняв колесами фонтанчики гравия. Камин в гостиной погас. В ее дальнем конце вповалку лежат на диване Поппи, Иззи и Блейк, похожие на выводок щенят. После поисков в лесу у них чумазые лица. У Блейка впалые глаза. Чарли лежит на полу рядом с собакой. Грейс с ужасом замечает на ее лбу темную отметину – корку засохшей крови. – Чарли, ты поранилась. Дай-ка я посмотрю… – Ничего страшного, я просто упала. – Чарли отворачивает лицо. – Не парься, мам. – Кто-нибудь хочет есть? – Грейс старается говорить как можно веселее. Ссадину Чарли она разглядит позже и разузнает, что случилось, когда рядом не будет остальных. – Мы пропустили ужин, неужели никто не проголодался? Все безучастно смотрят на нее. – Я что-нибудь разогрею. Чарли и Блейк кивают. Поппи глядит так, словно едва с ней знакома. Иззи не реагирует совсем. На кухонном столе – тарелки с оставленной едой, которая уже успела заветриться и покрыта неаппетитной пленкой застывшего жира. Детям нужно что-нибудь вкусное, согревающее и легкое. Грейс находит в шкафу три банки томатного супа. Они запрятаны очень глубоко, Ева словно стыдится использовать консервы. Грейс открывает их все, выливает густую оранжевую жидкость в кастрюлю, ставит ее на плиту и начинает готовить тосты, то и дело поглядывая на притихшую детскую компанию. Почему дети ни о чем не спрашивают? Неужели им не интересно знать, чем занимается полиция и сколько времени потребуется, чтобы найти Соррель? Разве они не напуганы так же, как она? Открывается дверь, Мартин снимает ботинки и входит, согревая пальцы дыханием. – Я обошел с полицейскими все дворовые постройки. – Его зубы стучат от холода. – Они обыскали гаражи и сарай, там – ничего. Грейс разливает по кружкам суп и ставит их на журнальный столик вместе с тарелкой намазанных маслом тостов. Когда Блейк тянется за едой, его рукав задирается, обнажив рану на запястье. Круглую, красную, еще свежую на вид и на удивление глубокую. – Это что такое? – Грейс берет его за руку. Блейк вырывает ее и резко опускает рукав.