– Я понимаю, что вы близкие… – Именно так. – Громко скрипит табурет. Грейс устраивается рядом с Евой. – Хорошо, вы можете пока остаться, чтобы оказывать поддержку и помогать отвечать на вопросы. Когда необходимость в этом отпадет, я попрошу вас выйти. – Инспектор Гордон смотрит в свои записи, потом поднимает глаза на Еву. – Начнем с диадемы Соррель. Вы помните, когда она в последний раз ее надевала? Раскрытая ладонь Евы лежит на коленях. Диадему уже передали криминалистам. Мелисса замечает, что стекляшки оставили на коже подруги синеватые вмятины. Ева качает головой. – Я пытаюсь припомнить, была ли Соррель в диадеме, когда зашла ко мне в комнату после обеда, но помню лишь, как обнимала ее, помню ее тепло. – После обеда диадема на ней была. – Мелисса нащупывает руку Евы. – Мы как раз вышли на прогулку. – А где в то время находился ваш муж? – Инспектор впивается пристальным взглядом в Мелиссу. – У себя в кабинете. – Вы можете описать его поведение в тот день? – Он злился. – Почему? – Он выпил. Ей страшно говорить об этом здесь. Она затравленно оглядывается по сторонам, словно Пол стоит на кухне, прислонившись к стене, и слышит каждое ее слово. – И выместил на вас свою злобу. – Инспектор изучает лицо Мелиссы. Ответ ему не нужен. – Сегодня вы выехали из дома с вещами и кошкой. Мелисса чувствует, как пальцы Грейс сжимают ее ладонь. Теперь все они связаны воедино. – Совершенно верно. – Мелисса вздергивает подбородок и смотрит инспектору в глаза. – Я ухожу от него. – Во многих семьях есть проблемы, однако, несмотря на это, они не распадаются годами. Как в вашем случае. Почему же вы решили убежать именно сегодня, на второй день после исчезновения Соррель Кершоу? Что именно толкнуло вас на это? Он намекает, что Мелиссе известно нечто ужасное, и она спасает себя. А если это ужасное существует, его необходимо найти. – Соррель тут ни при чем, – отвечает Мелисса, но инспектор смотрит с сомнением. Похоже, она его не убедила. Наступившее молчание становится невыносимым. – Ну хорошо. Выяснилось, что мой муж насиловал нашу служанку. – Произнесенное вслух, это звучит гораздо жестче и страшнее, чем прежде, у нее в голове. Наверное, следовало промолчать. У Евы начинают дрожать руки. Теперь она уверена, что Пол, надругавшийся над Линой и похитивший Соррель, мог ее изнасиловать. – Ваша служанка об этом рассказала? – спрашивает инспектор Гордон. – В этом не было необходимости, она беременна. – Беременность не подтверждает изнасилование. – В этом случае подтверждает. – Мелисса понижает голос. – Он многие годы проделывал то же самое со мной. Невозможно сосчитать, сколько раз это было. А вчера вечером хуже всего. Грейс крепко сжимает ладонь Мелиссы. Инспектор Гордон, прищурившись, изучает ее лицо. Она расстегивает молнию своей спортивной куртки, и его взгляд скользит ниже – по красному пятну на шее и груди. Выражение глаз инспектора становится непроницаемым, он что-то обдумывает и решает, но что именно – догадаться невозможно. Слова Мелиссы не сойдут за доказательство в суде, но она понимает, что инспектор ей верит. – Сколько лет вашей служанке? – Пятнадцать. – Как ее зовут? – Лина. – Где она сейчас? – В безопасном месте. Нам нужно найти Соррель… – Для этого необходимо переговорить с Линой. Если она находилась в контакте… в близком контакте с вашим мужем, она может обладать чрезвычайно важной информацией, которая приведет нас к Соррель. Они пошлют в Солсбери машину, которая с визгом остановится у обычного на вид дома. Лину выведут из ее убежища и, возможно, отправят обратно в Сирию. Текут секунды, Мелисса безмолвно глядит на инспектора. Никто не шевелится. Наконец Грейс нарушает молчание. – Вам однозначно нужен Пол. Он насиловал Мелиссу и Лину, в его машине нашли диадему Соррель. Зачем дергать Лину, когда нужно допросить Пола? Инспектор Гордон не дрогнул, но в его глазах мелькнул огонек признания правоты Грейс. – Пока мы тут беседуем, мистера Чорли-Смита уже допрашивают в полицейском участке. После обнаружения диадемы они сразу позвонили в полицию. За Полом пришли в ресторан гольф-клуба и вывели его оттуда на глазах у всех присутствующих. Вслед ему тотчас же загудели сплетни. Инспектор Гордон жестом подзывает стоящую у двери молодую сотрудницу полиции. – Пожалуйста, подождите снаружи, – вежливо обращается он к Грейс. Грейс мимолетно касается плеча Мелиссы, а потом берет Еву за руку и вместе с ней следует за полицейским. Мелисса остается один на один с инспектором Гордоном, который обходит стол и садится рядом, чтобы то ли припугнуть, то ли успокоить. Он кивает на сверкающую кухню. – Все новехонькое? – Пол постоянно что-то обновляет, – отвечает Мелисса, сбитая с толку этим вопросом. – Он приводит сюда своих клиентов, тут своего рода шоу-рум. На самом деле она даже припомнить не может, когда такое было в последний раз. – Полагаю, все ненужное тут же отправляется на свалку? Старье меняется на новые модели, так поступили и с нею самой. Именно это он хочет сказать? – Складируется, – ровным тоном отвечает Мелисса, – чтобы потом продать. – Он был архитектором, правильно? – Он и сейчас архитектор. – Полу еще как минимум двадцать лет до пенсии. Что за игру затевает инспектор? Гордон качает головой. – Теперь нет, причем надолго. – Он старший партнер, можете проверить. Фирма «Чорли-Смит, Аткисон и Хамфрис». – Уже проверяли. – Инспектор скрещивает руки на груди. – Две сотрудницы примерно семь месяцев назад подали на него заявление. Они обвиняют вашего мужа в сексуальных домогательствах: неадекватных высказываниях, сообщениях на телефон и прочем. Когда мы начали расследование, нас информировали, что он уволен за финансовые нарушения. Он уже полгода без работы. – Это невозможно. Он ездит в офис, у него стабильный доход… – …извлекаемый из трастового фонда вашей дочери, в котором он, вопреки обычной практике, является единственным попечителем. – Инспектор снимает очки и, потерев пальцами красные пятна по обе стороны носа, водворяет их на место. – Мы выяснили это во время предыдущего допроса вашего мужа. Когда утонул Эш Кершоу, он заявил, что покинул дом несчастного семейства так рано, потому что не хотел опоздать на работу. В той трагедии его вина отсутствует, но мы уже тогда знали о его увольнении и поняли, что он не слишком правдив. Расследование его финансовых дел выявило истинное положение вещей. «Будучи единственным попечителем, я смогу при благоприятной ситуации на рынке инвестировать от имени Иззи гораздо быстрее. – Пол улыбнулся самой очаровательной из своих улыбок. – Тебе не придется заморачиваться подписанием бумаг, это только затормозит дело. Я в финансах как рыба в воде, Мелли, а ты в них ничего не смыслишь». Теперь понятно, почему он постоянно был злой, слишком много пил и вымещал на ней свою злобу. Он ужасно боялся, что окружающим откроется правда. Неудивительно, что ему не нравились расспросы в полиции – он опасался, что при этом вскроются его делишки. До сих пор он надеялся, что защищен со всех сторон. По крайней мере, пока не закончатся деньги. Деньги Иззи, подаренные ее родителями. Мелисса начинает закипать от ярости. – Пожалуйста, расскажите о насильственных действиях по отношению к вам. Быстрая перемена темы – умный ход. Инспектор хочет воспользоваться ее гневом. Мелисса понимает это, но отбрасывает сдержанность и сомнения. Ее лицо пылает от злости. – Он всегда был груб в постели. По крайней мере, так он это называл. Мне было всего пятнадцать. Я думала, это нормально. Немного по-другому: на самом деле ей казалось, она заслуживает этого. Казалось много лет, но не теперь. Сейчас все иначе. Мелисса оглядывает кухню, словно напоминая себе, что больше не живет здесь, не живет с Полом. Она откололась от него, вырвалась на свободу. – Мы поженились, когда мне исполнился двадцать один год. Он вел себя все грубее, особенно жестоко в последний год, а предыдущие несколько месяцев – просто невыносимо. Пол был постоянно на взводе. Наверное, денег почти не осталось. – До настоящего момента у вас не возникало мысли с ним развестись? – Я часто думала об этом, но продолжала терпеть из-за Иззи, нашей дочери. Мирилась со всем. Я боялась ее потерять, если дело дойдет до борьбы за опеку. У него были деньги, чтобы выиграть суд. Я так думала. – А как он относится к Иззи? – Он боготворит ее. Всегда боготворил. – Мелисса чувствует, что смягчается. Это сбивает ее с толку, но ничего не поделаешь. Любовь Пола к дочери – его единственное достоинство. – У него жуткий характер, но ее он очень любит. – Вы можете назвать хоть какую-то причину, по которой он мог похитить Соррель Кершоу? – Ни одной. Честно говоря, я даже представить не могу, чтобы он обидел ребенка. – Полагаю, многое зависит от того, кого считать ребенком. Формально вы сами им были, когда он впервые занялся с вами сексом. Ваша служанка тоже. Под глазом инспектора бьется жилка. Мелисса видит, как она слегка подрагивает, словно он сдерживает напряжение, стараясь выглядеть спокойным, и в то же время ждет, что ему расскажут что-то еще. Наконец он подается чуть назад, его тон меняется, снова становясь безразличным.