Соррель морщит лоб и снова принимается рисовать. Теперь дом: красный прямоугольник с дорожкой, коричневая дверь, симметричные окна. Ева пишет сообщение Эрику: «Соррель вспомнила трактор Эша и Блестящего Тедди. Ни с того ни с сего». «Не напрягай ее», – пишет тот в ответ. Ева вздыхает. По крайней мере, Мелли разделит ее радость. – Пошли посмотрим, что делают остальные. Она берет Соррель за руку, и они шагают по лужайке. Мелисса кладет ракетку на землю и идет им навстречу, она тоже босиком. Чарли и Поппи грациозно растягиваются на траве, раскинув в стороны руки и ноги. Иззи стоит, прислонившись к ограде, и кормит травой пони, крепко обхватив рукой его морду. Блейк начинает отрабатывать подачи. Иззи срывает пучки травы у края корта, где под тенью нависающих ветвей яблони она выросла гуще и сочнее. Запах нагретой солнцем сетки смешивается с резким аммиачным духом, исходящим от пони. Соррель немного отстает от Евы и, словно зачарованная, глядит на Иззи. – Соррель вспомнила трактор Эша, – говорит Ева Мелиссе, при этом заметив, что Иззи наклоняет голову в их сторону и вся напрягается. Похоже, она подслушивает. Ева умолкает, ей не хочется, чтобы Иззи засыпала Соррель вопросами. – Это замечательно, – расцветает Мелисса. – Давайте поиграем в прятки, – внезапно предлагает Иззи. – Соррель, ты можешь взять фору. В доме много мест, где можно спрятаться. – Она закрывает лицо ладонями и начинает считать: – Один, два, три… – Мне хочется спать, – доносится с лужайки ленивое бормотанье Чарли. – Слишком жарко. – Мне тоже, – вздыхает Поппи. – Даже шевельнуться лень. – Четыре, пять, шесть, – продолжает Иззи. От сдавленного крика Соррель все вскакивают на ноги. Девочка бежит по лужайке в сторону дома. – Соррель, погоди, это всего лишь игра! – Ева пускается вслед за дочерью, но та уже далеко впереди. Гравий подъездной дорожки громко хрустит под ее сандалиями. – Почему она так испугалась? – Мелли поравнялась с Евой. – Бог знает. Ой, осторожнее, Мелли. Широкая площадка перед домом тоже усыпана гравием. Острые камни впиваются в ноги и замедляют бег. Мимо проносится Иззи, гравий разлетается из-под ее кроссовок. – Спасибо, Иззи! – кричит ей Мелисса. – Предложи ей поиграть в другую игру. Иззи не отвечает, она взбегает по ведущим в дом широким каменным ступеням. Соррель уже скрылась из виду. Над ними величаво нависает громада дома. Все окна, вплоть до чердачных, распахнуты навстречу солнцу. Грейс Негромкий скрип карандаша растворяется в царящей на чердаке тишине. Грейс предпочитает писать карандашом. Ей кажется, что так ее мысли лучше ложатся на бумагу. Она принесла кухонный табурет и складной столик, который нашла в гараже, и поставила их у окна, чтобы чувствовать движение воздуха снаружи, но сегодня стоит полный штиль. Она почти закончила свою книгу, осталась самая трудная часть. Дом или тюрьма? Теплая погода или холод? В день отъезда ее кухня выглядела мрачно и безлико, квартира казалась нежилой. Может, из-за отсутствия Мартина, который улетел несколько недель назад? Грейс выглядывает в окно, и ее сосредоточенность пропадает. Блейк отрабатывает подачи, Чарли греется на солнце. Остальные исчезли. Грейс, сомневаясь, опускает глаза на свои записи. Если в начале сюжета женщина в доме, должен ли он завершиться мужчиной в тюрьме? Или это слишком предсказуемо? Она решает начать со сцены на кухне с видом сад, а закончить, наверное, сценой в другом саду. Дверь на чердак открывается. Грейс слышит легкий топот шагов по деревянным ступеням. Она кладет карандаш и прислушивается к чьему-то учащенному дыханию. В соседней комнате двигают коробки, потом наступает тишина, то и дело нарушаемая неровными вздохами. Прятки с их сладко-томительным страхом. Для них этот дом – идеальное место. Грейс снова берется за карандаш. Через несколько минут раздается негромкий щелчок закрываемой чердачной двери. Приближаются шаги, медленные и осторожные. Это водящий. Шаги задерживаются на верхней ступеньке лестницы, потом скрываются в соседней комнате. Откатывается в сторону велосипед или коляска, гремят передвигаемые коробки. – Попалась! На лице Грейс расцветает улыбка, но Соррель вдруг кричит: – Ненавижу эту игру! – Какую? – весело спрашивает Иззи. Грейс тихо встает. – Прятки. – Соррель уже плачет. – В прошлый раз ты забыла меня найти. – Но сейчас ведь нашла? – смеется Иззи. – Если хочешь, поиграем во что-нибудь другое. Как насчет полетать? Когда Грейс открывает дверь, Иззи стоит у большого открытого окна, которое доходит почти до пола. На него следовало бы поставить решетку, чтобы никто случайно не упал с высоты сорока футов. Иззи поднимает Соррель на руки – это нетрудно, та еще совсем маленькая – и кружит ее у самого окна. Грейс бросается к ним, но ее опережает Поппи, взлетевшая по лестнице, как вихрь. За ней мчатся Ева и Мелисса. Мелисса Мелисса сидит в кресле в углу отреставрированной по ее проекту кухни. В этом помещении с шафрановыми стенами и старинным комодом полно близких ей людей, но долго они тут не задержатся. Они разъедутся по домам и вернутся к прежней жизни, потому что общения с Мелиссой, матерью Иззи и женой Пола, отныне следует избегать. Иззи и охраняющего ее полицейского разместили в бальном зале, который находится у самого входа в дом. Мелисса подавляет в себе желание заглянуть в голубые глаза дочери и спросить – зачем? Иззи злится. Если она и пожелает говорить, то с кем угодно, только не с матерью. На чердаке она смотрела на нее с нескрываемой ненавистью. Она всегда добивалась своего, однако никто и помыслить не мог, что ради достижения цели она может пойти на убийство. Соррель прижимается к матери, держа в руках синюю плюшевую лошадку, которую Поппи, стоящая рядом, на прошлой неделе купила ей в деревенском магазине. Чарли сидит на полу у плиты с Венерой на коленях. Блейк устроился возле сестры вместе с Ноем. Заметно, что он до сих пор не пришел в себя. Грейс стоит у двери, прислонившись к стене. Полная женщина-полицейский усаживается на табурет рядом с Соррель и Евой. Ева крепко обнимает дочь, словно намерена не расставаться с ней всю жизнь. – Все хорошо, дорогая, не надо бояться. – Я побежала наверх, чтобы спрятаться, потому что испугалась. – Знаю, милая. – Когда я пряталась в прошлый раз, никто не пришел. – В прошлый раз? – Ева прижимается щекой к ее макушке. – Иззи заставила меня играть с ней в прятки. Мы играли вдвоем. Мы шли вдоль железной дороги, а потом пришлось бежать. – Голос Соррель дрожит. – Она посадила меня в тот ящик и сказала, что остальные придут и найдут меня, но никто не пришел, а там было темно и мало места, я не могла шевелиться и… – Она захлебывается слезами. Ева прижимает дочь к себе и что-то шепчет на ухо. Мелисса впивается ногтями в подлокотники. Машина, скользившая по дороге, вылетела на берег, ударилась о камни и перевернулась. Ее жизнь разбилась вдребезги. Это сотворила Иззи, а не Пол. Ее дочь, а не муж. Пол пытался объяснить. «Она больна, – сказал он. – Ты должна ей помочь». Откуда ей было знать, что в океане его лжи окажется капля правды? Что не он, а Иззи лгала все это время? – Значит, ты побежала наверх, потому что испугалась? – мягко спрашивает женщина-полицейский. Соррель не мигая смотрит на нее. – Интересно, что же тебя напугало? На кухне тихо, слышны лишь успокаивающие фоновые звуки: ровный гул холодильника, урчание кошки, ерзание детей на полу, зевки собаки. – Когда Иззи кормила пони, она зажала ему нос, и я подумала, что он задохнется. А потом вспомнила, что Эшу она тоже зажимала. – Соррель льнет к матери, вертя в руках синюю лошадку, ее голос понижается до шепота. – И он сразу весь застыл. Тишина на кухне становится гробовой. Соррель поднимает глаза на Еву, словно проверяя, рядом ли она. Ева целует дочь, ее лицо окаменело, словно ужас стер с него все эмоции. – Я не очень поняла, что случилось с твоим братом, – еле слышно шепчет сотрудница полиции. – Может, расскажешь мне об этом побольше, чтобы я во всем разобралась? Значит, ты была в его комнате… – Да, я была. – Соррель быстро кивает. – Пошла посмотреть, почему он все время плачет. Иззи пришла раньше меня. Она зажимала его лицо рукой, потом отпускала, потом снова зажимала, будто играла в игру. Ева закрывает глаза. Мелиссе хочется вскочить и бежать прочь, все равно куда, лишь бы подальше, чтобы не слышать слова, которые уже никогда ее не отпустят, и перестать представлять эту жуткую картину, которая врезалась в ее память навсегда. – Иззи его подняла. – Соррель все вертит и вертит в руках лошадку. – Его голова так смешно болталась, совсем как у куклы. – Она снова смотрит на Еву и говорит уже громче: – А потом она увидела меня. – Ева cжимает губы, но ее рука нежно гладит волосы Соррель. – А что было после этого? – через пару секунд тихо спрашивает полицейский. – Что было потом, Соррель? – Она ничего не сказала, просто унесла его. Я побежала обратно, легла в кроватку и с головой укрылась одеялом. Когда Иззи вернулась, она стянула с меня одеяло и сказала, что убьет, если я кому-нибудь расскажу. – Соррель снова шепчет: – И я намочила постель. Ева склоняется к дочери. – Дорогая, тебе больше не надо ничего говорить. – Я хотела рассказать, что он не мог дышать, очень хотела, но ты мне не дала. – Ох, милая! – В голосе Евы звучат и отчаяние, и скорбь. – Я подумала, ты имела в виду, что он тонул. Ты очень нервничала, поэтому я тебя и остановила. Прости. Мелисса вспоминает, что Соррель пыталась поделиться и с ней, но она подумала то же, что Ева, и так же не дала малышке договорить. Ей мучительно сознавать, что могло произойти дальше. Когда первый план в отношении Соррель не сработал, но та, к радости ее дочери, потеряла память, Иззи постаралась постоянно держать свою жертву в поле зрения и наблюдала за ней, чтобы не пропустить момент возвращения воспоминаний, который случился сегодня. Она представила бы падение из окна как ужасный несчастный случай, и все бы ей поверили. Мелисса еще сильнее сжимает подлокотники мокрыми от холодного пота пальцами. Грейс отстраняется от стены и, слегка прикоснувшись к плечу Евы, подходит к холодильнику, достает кувшин с лимонадом, берет из шкафа три стакана и выходит из кухни. Соррель сползает с колен Евы, хватает Поппи за руку и мчится к двери, увлекая за собой сестру. Поппи бросает взгляд на Чарли и закатывает глаза, но руку не вырывает. Сотрудница полиции выходит за ними; Мелисса предполагает, что она хочет удостовериться, что с Соррель все в порядке. Чарли и Блейк тоже срываются с места и выбегают наружу. На кухне тихо. Если бы Ева завопила и стала рвать на себе волосы, это никого бы не удивило. Если бы она попыталась убить Мелиссу, та бы ее не винила. Но Ева сидит, опустив голову. Когда она наконец выпрямляется, на ее лице скорее растерянность, чем злость, словно вокруг творится бессмыслица. – Я не могу понять, зачем Иззи понадобилось убивать Эша. – Ева бледнеет. – А если бы смогла, то все равно не простила бы. Я знаю, она страдала от издевательств Пола, но… – Продолжать Ева не в силах. – Я тоже не знаю зачем, – запинаясь, отвечает Мелисса. – Прости. Прости, прости, прости меня. Это звучит жалко. Нелепо. Но я понятия не имела, не подозревала. Я перестала соображать. Я больше ничего не знаю… – А я, кажется, знаю две вещи. – Ева встает.