— А потом эта фраза об умении «соблюдать приличия», — вспомнил Брайант. — И комментарий насчет того, что их родители остановились бы, если бы Белинда родилась первой… Как по-твоему, могла Белинда быть проблемным ребенком? Проходя по коридору в сторону морга, Брайант пожал плечами. — Не знаю, конечно, но я уверен в одном — эта информация никак не поможет нам выяснить причину, по которой прошлой ночью Белинду Эванс привязали к качелям в парке Хайден-Хилл. — Может быть, ты и прав, Брайант, но мне все-таки хотелось бы это выяснить… Привет, Китс, — поздоровалась Стоун, перешагнув порог морга. — Вы опоздали, — заметил патологоанатом, глядя на нее поверх очков. — Да, Брайант захотел остановиться и съесть полный английский завтрак[14], хотя и знал, что вы будете сердиться. Ну, и что вы теперь о нем думаете? — Все-таки он лучше, чем вы. Ведь теперь к списку ваших недостатков добавилась ложь. Ким пожала плечами. Такое впечатление, что эту духовную связь не так-то легко будет разрушить. — Можно? — спросила она, подходя ближе к столу. Китс кивнул, продолжая что-то записывать в своем планшете. Ким осторожно отвернула простыню и увидела перед собой лицо Белинды. Она не стала обращать внимания на цвет лица трупа, который всегда ассоциировался у нее с сырой свининой, а сосредоточилась на его чертах. Сейчас, когда Белинда лежала на столе на спине лицом вверх, а волосы были откинуты назад, ее сходство с сестрой представлялось не столь поразительным. Черты ее лица были нежными и мягкими. Белинда была на несколько фунтов тяжелее своей старшей сестры, и эти лишние фунты смягчали контуры ее щек и остроту носа. В принципе сестры казались такими похожими из-за прически, одежды и украшений, и сходство этих вещей не давало Ким покоя. — Сестра Белинды подъедет позже и официально опознает тело, — сказала детектив, закрывая лицо убитой. — Я еще не совсем закончил, — заметил Китс, проверяя что-то в своих записях, прежде чем наклониться над столешницей из нержавеющей стали. — И тем не менее я готов поделиться с вами тем, что мне уже удалось выяснить. Эта леди была абсолютно здорова и вполне могла сойти за даму лет на десять моложе себя. Она никогда не курила, практически не употребляла алкоголь, поэтому все ее жизненно важные органы не повреждены и функционировали как часы. Локтевые суставы и колени говорят о начинающемся артрите, но это еще не та стадия, когда она не была бы способна двигаться или двигалась бы медленнее, чем обычно. Хотя лет через десять ей могла бы понадобиться операция. Ким бросила на него взгляд, говоривший «спасибо, достаточно», но эксперт предпочел его не заметить. — Никаких следов переломов или других повреждений, что само по себе удивительно… — Почему удивительно? — спросила Ким. Она была готова выслушать любые, даже самые невероятные вещи, если они смогли бы объяснить, почему эта женщина с академическим образованием получила нож в сердце. — Странно потому, что мне редко приходится встречать клиентов, особенно в этом возрасте, у которых не было бы хотя бы одного перелома или других серьезных повреждений. Сам я сломал руку еще в детстве, когда неправильно держал в руках крикетную биту. — А я сломал большой палец на ноге, неудачно ударив по мячу, когда мне было шесть лет, — подал голос Брайант. — Вот именно, — с готовностью подхватил Китс. — Большой палец на руке я сломал, упав с дерева. — А челюсть мне сломали на регбийном поле, — похвастался сержант. — Перелом бедра после падения с крыши двухэтажного здания, когда я пыталась задержать убийцу, — внесла свою лепту инспектор. Оба мужчины повернулись к ней. — Что ж, вполне к месту, — согласился с ней Брайант. — Именно об этом я и хотел сказать, инспектор. У всех нас троих есть какие-то переломы. — А может быть, она никогда в жизни не играла в крикет, футбол или регби и не преследовала по крышам убийц? — предположила детектив. — А я и не говорю, что это какая-то неопровержимая улика — просто удивительно… Итак, — продолжил Китс, — здоровье жертвы в отличном состоянии, и причиной смерти явился удар ножом в область грудной клетки. Лезвие попало в самое сердце. Орудие убийства — хорошо заточенный нож с лезвием в семь-девять дюймов[15]. Удар был нанесен уверенно и решительно, без всяких колебаний и очень точно. Смерть наступила практически мгновенно. Значит, целью убийцы не было причинение как можно больших страданий. — А что по поводу колючей проволоки? — спросила Ким. — Она была обмотана вокруг кистей всего за несколько мгновений до смерти. Это судя по крови из ран на кистях, — объяснил эксперт. — Ну что ж, Китс, как и всегда, вы были… — Ваше нетерпение сравнимо только с вашей грубостью, инспектор, — заметил патологоанатом, поворачиваясь к подносу. — Пора бы вам уже знать, что я люблю оставлять напоследок что-нибудь повкусней. Этакий завершающий аккорд, если хотите. — То есть что-то, что может нам помочь? — Брайант, ты не подойдешь с другой стороны? — Китс не обратил никакого внимания на слова детектива. Напарник Ким сделал, как его попросили, и теперь мужчины стояли друг напротив друга, а между ними лежало тело Белинды. Китс опустил простыню до уровня груди и придержал ее правой рукой, чтобы она не съехала дальше. — Аккуратно потяни ее на себя, — велел он сержанту. Брайант выполнил его просьбу, и Стоун увидела, как Белинда повернулась на бок. — А теперь приподними ее волосы на затылке, — распорядился судмедэксперт. Ким чуть не задохнулась. На коже убитой была вырезана буква «Х». Глава 9 Пока защита и обвинение готовились к процессу, Пенн изучал зал. Он внимательно рассмотрел светлое дерево и кремовую краску, превращавшие помещение из зала судебных заседаний в современную переговорную. Потом его взгляд остановился на мистере Капуре, который сидел, словно кол проглотил, на галерее для публики среди ерзающих и перешептывающихся зевак, которые даже не представляли, что он — единственный из них, чья жизнь изменилась раз и навсегда. Мужчина смотрел невидящими глазами прямо перед собой, и Пенну было интересно, о чем он сейчас думает: о первых словах Девлина, о его первых шагах или о его первом школьном дне? А может быть, он вспоминает о его спортивных успехах или о празднике в честь его восемнадцатилетия? Сержант надеялся, что он думает о чем-то хорошем, а не о том, как его сын лежал на полу их бензоколонки, весь покрытый кровью. Миссис Капур не смогла заставить себя прийти на суд, так же как не смогла войти на бензоколонку после смерти сына. По правде говоря, мистер Капур решил было закрыть семейное дело, но, имея на руках двух дочерей-подростков, которых надо было кормить и одевать, он был ограничен в своем выборе. В дело вступил его старший брат, и вдвоем они поддерживали заведение на плаву. Пенн никак не мог забыть свою первую встречу с мистером Капуром. Мужчина принял известие о смерти сына абсолютно молча. И не потому, что он не чувствовал боль потери. Пенн заметил, как внезапно опустел его взгляд. Слушая истерику миссис Капур, которую переполняло горе, он заметил также решимость в глазах мистера Капура, заставлявшую последнего держать себя в руках. Тогда он обнял свою дрожащую от горя жену и превратился в утес, к которому она могла прильнуть. В течение всего расследования мужчина спокойно и с достоинством интересовался, как идут поиски убийцы его сына. Он не кричал, не истерил и никого не обвинял — именно поэтому Пенну так хотелось найти этого сукиного сына. — Кажется, он весь в себе, правда? — прошептала Линн, сидевшая рядом. Пенн согласно кивнул и продолжил рассматривать публику. Дуг, сидевший с другой стороны от Линн, смотрел прямо перед собой. Взгляд Пенна остановился еще на одной фигуре, воплощении одиночества в толпе, которая тоже смотрела прямо перед собой. Ирина Нориева, жена Григория. И сейчас сержант вновь попытался прочитать выражение на ее лице, как пытался уже дважды. Первый раз, когда она подтверждала алиби своего мужа, а второй раз — когда призналась, что солгала в первый. И это ее признание позволило довести расследование до конца. Теперь Пенн смотрел на нее не отрываясь, пытаясь понять, что же конкретно изменилось в ней с их последней встречи. Во время его второго визита ее немытые волосы висели патлами, накрывая плечи наподобие полотенца. Лицо было бледным и измученным. И все это было понятно, если принять во внимание, что она признавалась в том, что ее муж — убийца. А сейчас ему в голову пришло определение, которое он редко употреблял. Она выглядела «воспрянувшей». Модная стрижка, гладкая и здоровая кожа. Как будто почувствовав его взгляд, Ирина повернулась и холодно оглядела его. Ее взгляд задержался на нем всего на мгновение; в нем не появилось ни узнавания, ни других эмоций — она продолжила изучать публику. Пенн не смог бы объяснить, почему он вдруг задрожал, когда секретарь суда объявил о начале судебного заседания и попросил всех встать. Глава 10 — Так что ты думаешь по поводу «Х» на затылке Белинды и почему это мы опять возвращаемся в Уомбурн? — спросил Брайант. — Я все еще думаю насчет этого «Х», а назад мы едем потому, что я хочу еще раз осмотреть эти дома в отсутствие властолюбивой сестры. Да и Митч сейчас направляется туда же.