Потому что, черт возьми, это вид. Восход солнца - это яркий взрыв розовых и желтых красок. Шум океана и морских птиц - симфония шума. Соленый морской воздух покрывает его кожу влажной росой, когда он вдыхает утренний восход. Несмотря на солнце, в воздухе чувствуется прохлада. Он пожимает плечами, надевая рубашку. Почти так же спокойно, как в Чинуке. Когда он был шеф-поваром, Соломон рассчитывал на время. Время с женой. Время на своей кухне. Он работал долгими днями и долгими ночами, но всегда вставал с восходом солнца и обязательно смотрел на звезды ночью. Бодрствовал и спал вместе с землей. Любил и ценил землю, на которой он вырос. После смерти Серены он продолжал жить по своему распорядку. Просыпался. Вставал. Дышал. Не умирал. Напоминал себе о том, что жизнь еще есть. Вращается. Даже если в тот момент он этого не чувствовал. А теперь... Теперь он не знает, что чувствует. А ты знаешь. Ты знаешь, Сол. Господи, хорошо. Он отшатнулся от голоса Серены. Он допивает последнюю каплю кофе, когда дверь спальни распахивается. Одетая в белое платье с плечами, подчеркивающее ее загар, и танкетки, Тесси выглядит как беременная бронзовая богиня океана, только что сошедшая с яхты в Греции. Единственное, что бросается в глаза, - это ноутбук, который она носит с собой, и телефон, спрятанный под ухом. У Соломона пересохло во рту. Она чертовски великолепна. Он только и может, что пялиться, как дурак. Господи. Эта женщина сбивает его сердечный ритм. Она держит его на коленях, как собаку, высунувшую язык. С того самого момента, как он встретил ее полгода назад. Тесси пренебрежительно кивает. Затем ее внимание переключается на ноутбук, который она перекладывает на перегородку. В телефонную трубку она говорит: — Но я не могу контролировать DHL, Атлас, и ты это знаешь. — Она тяжело выдыхает и потирает несуществующую морщинку между бровями. — Нет, я же сказала - не трогай дизайн. Пусть стена в гостиной будет пустой. — Бормотание под нос. — Господи. Взрыв слов на другом конце линии - настолько громкий, что Соломон слышит его со своего места на террасе, - заставляет ее вздрогнуть. — Я понимаю, Атлас, но, — она решительно вдыхает, — это мой отпуск, — говорит она. — Я за него заплатила. — Ее голос падает. Теперь меньше. — Я копила на него. Соломон хмурится, в его груди неожиданно вспыхивает гнев. Внезапное желание швырнуть ее ноутбук в море. Она слушает еще несколько секунд, затем молча кладет трубку. Он хмыкает, кивая на телефон. — Кто это? Когда она моргает, он мысленно пинает себя. Он влез в ее дела. Хорошо зная, что он промышляет на заднем плане, размышляя о том, кто продолжает ее беспокоить. Вот тебе и безразличие. Она долго обдумывает свой ответ. Затем ее плечи опускаются, кончики ушей розовеют, словно она смущается. — Мой босс. — Он звучал как мудак. — Так и есть. — Откинув золотистые волосы, она поворачивается к нему, и ее шоколадные глаза снова становятся ясными. — Он как слабительное и Клонопин в одном лице. Он мне не нравится. — Я думал, ты в отпуске. Она кивает, ее внимание переключается на океан. — Я тоже так думала. Его пальцы сгибаются, когда она подходит к нему ближе. Ее духи доносятся до него, как пьяный пятничный вечер. Запах кокоса и экзотических цветов навевает мысли о пальмах и маленьких бикини. Проклятье. Даже с темными кругами под глазами она самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. В этом белом сарафане Тесси вся на длинных ногах и с животом. Внезапно Соломона охватило безумное желание прижаться к изгибу ее живота, целовать ее до тех пор, пока у нее не подогнутся колени. Господи, да что с ним такое? Он здесь, чтобы говорить о детях. А не делать их. — Ты - петух. — Я, что? — Соломон выходит из оцепенения и обращает внимание на женщину, стоящую перед ним. Она внимательно смотрит на него, нахмурившись. Она улыбается. — Петух. Я обычно катаюсь по утрам на Пелотоне. Нас так называют. Петухами. Потому что мы рано встаем. — Когда он замолчал, она снова открыла рот. — Пелотон. Это... — Я знаю, что такое пелотон, Тесси. Я с Аляски, а не из средневековья. — Угу. — Она оценивает его, трепеща длинными ресницами. — Шутка, Торжественный Человек. Я впечатлена. Он хмыкает и отворачивается, но не раньше, чем его застает врасплох призрак улыбки, мелькнувший на его лице. — Я заказал кофе, — говорит он, кивая на кофейник, стоящий на журнальном столике. — Тебе можно немного? Ее лицо озаряется. — Можно. Ровно одну скучную двенадцатикилограммовую чашку кофе в день. — Черный? — спрашивает он, делая шаг навстречу. — Да, спасибо. Он передает ей полную кружку, их пальцы коротко соприкасаются. С чашкой в руках она возвращается к ноутбуку. Когда она снова оказывается перед ним, ее пальцы бешено летают по клавиатуре. Забытый кофе лежит рядом. Рот ее надулся, брови нахмурены. Странное раздражение охватило его, когда защитные инстинкты ткнули его в ребра. Какого черта она все еще работает? Где завтрак? Она должна отдыхать. Темные круги под глазами беспокоят его до чертиков. В памяти всплыли слова Эш. Ей это нужно, Соломон. Ей это нужно, и он проследит за тем, чтобы она это получила. Сжав челюсти, сцепив руки на бедрах, он дернул подбородком в сторону Тесси. — Ты когда-нибудь пила кофе? Не отрывая взгляда от экрана компьютера и не отрывая пальцев от клавиатуры, она наклоняет голову к своей чашке. — Это не питье кофе. — Он топает на террасу и выносит два стула, которые с грохотом скрипят по мраморному полу. Он садится. — Это кофе. Наконец, она смотрит на него, недовольное выражение на ее красивом лице. — Я встаю рано, чтобы работать. — А я встаю, чтобы встретить рассвет. Она морщит нос, глядя на пустой стул, как будто это смелость, затем отводит плечи назад, берет кофе и телефон и выходит на террасу. Она осторожно опускается в кресло. Она напряжена. Плечи напряжены. Ноги подпрыгивают от напряжения. Ей не терпится вернуться к компьютеру. Он отпивает из своей кружки. Ждет, пока она сделает то же самое, а затем говорит: — Ты слишком много работаешь. Слишком много работаешь для беременной женщины, хочет добавить он, но останавливается на этом, потому что ему нравятся его яйца там, где они есть. Ее брови взлетают вверх, и она преувеличенно вздыхает. — Ты меня не знаешь, Соломон. — А я бы хотел. — Он проводит рукой по своей бороде. — Вчера вечером... ...мне не понравилось, как закончился ужин. Я знаю, что это тяжелая тема. Я не позволю, чтобы ситуация снова стала такой напряженной. Обещаю. Борьба уходит из нее, плечи опускаются. — Хорошо, — говорит она с опаской. — Что ты хочешь знать? — Рука движется по животу, как будто она излучает спокойствие. Он думает об этом. Говорит первое, что приходит на ум. — Ты когда-нибудь расслабляешься? О, Сол. Нет. Глаза Тесси вспыхивают.