— Скажи, как зовут Мишку. — Нет! — Она ткнула его пальцем в бок, заслужив ворчание протеста. — Это я должна знать, а ты должен узнать. Он закатывает глаза. — Взрослая. — Ладно, ладно, ладно. Если ты хочешь, чтобы я призналась в чем-то, я признаюсь. — Она прикусила губу. — Но ты можешь возненавидеть меня. — Тесс, — прорычал он, наблюдая за ней с разной степенью беспокойства и подозрительности. — Я сделала это. — Она сморщила нос, а затем рассмеялась. — Я солгала тебе. Я украла твою рубашку. Его смех взрывной, хриплый, он сотрясает гамак. — Тесс, детка, — говорит он, целуя ее в лоб. — Я в этом не сомневался. Дрожь пробегает по ее позвоночнику, и она проводит ладонью по его щеке, любуясь редкой улыбкой, украшающей его лицо. — Мне это нравится. — Что нравится? — Твоя улыбка. Он снова целует ее, обхватывает рукой за талию и говорит: — Держись. Соломон стремительно двигается, но прежде чем гамак успевает перевернуться, он его поддерживает. Взяв ее за руки, он помогает ей осторожно сесть в положение, напоминающее качели. Тесси пинает песок в его сторону. — Добавь это в список вещей, которые ты делаешь правильно. Выбираться из гамака, не опрокинув его. — Драгоценный груз, — говорит Соломон и смотрит на Тесси таким напряженным взглядом, что у нее сердце заходится. — Добавлю в список. — Она взвизгнула, и мечтательное ощущение заполнило ее изнутри. Может ли этот человек прожить хоть один день, не сказав ничего такого, от чего она растает? С шорохом появляется официнт. В его руках - поднос с сэндвичами, картофелем фри и ледяными напитками - пивом для Соломона и безалкогольным мохито для Тесси. Соломон расплачивается с официантом, а затем, вместо того, чтобы взять свой напиток, тянется к напитку Тесси. Она ухмыляется. — Ты как один из тех дегустаторов Средневековья? Он хмурится, пойманный. Она наклоняется вперед, забавляясь. — А если оно отравлено? — Я рискну, — говорит он и делает огромный глоток. Через секунду он протягивает ей стакан. — Мой герой. — Она делает глоток. Пенистый и освежающий. Она кладет руку на живот, когда гамак раскачивается. — Мишке нравится качаться. Соломон кладет свою широкую ладонь на ее живот. Его темные брови поднимаются. — Малыш брыкается, как ниндзя. — Он просто маленький Дикарь, — пробормотала Тесси, проводя пальцем по мускулистому предплечью Соломона. Его темные волосы, покрытые пылью, заставили ее задуматься. — Ты был блондином, когда был маленьким? — спрашивает она, глядя на него сверху. Он хихикает. Его лицо расплывается в улыбке. — Нет, — говорит он, поднимая в воздух жареную картошку и предлагая ее ей. — В моей семье все черноволосые и голубоглазые. — Как девушка из Голуэя. — Тесси улыбается и открывает рот, принимая жареную картошку, которой он ее кормит. Пока она жует, в ее мозгу прокручиваются образы ее сына и Соломона. Красивый мальчик с темными волосами. Карие глаза или голубые - ей все равно. Лишь бы здоровый, счастливый и их. Ее пальцы обводят разноцветные рисунки на мускулистых бицепсах Соломона. — Ты разрешишь Мишке сделать татуировки? — спрашивает она. Соломон медленно кивает. — Когда ему будет восемнадцать. Тогда он сможет сойти с ума, как я. Несколько минут они едят в тишине. Шум океана, палящее солнце, медленное колыхание пальм под соленым бризом. Сильная рука Соломона опускается на ее бедро и проводит ладонью по изгибу ее живота. — Ты хорошо себя чувствуешь? Насчет работы? Она тяжело сглатывает, подавляя подступающие нервы. — О, я не могу не волноваться, но в данный момент мне важна сама ситуация. — Она отбрасывает волосы на плечо. У нее были другие предложения. Может быть, найти работу, которая ей понравится, будет нелегко, но найти менее токсичную, чем Atlas Rose Design, будет проще простого. — Хотя наниматься на работу, будучи беременной, может быть не очень приятно. — Она любуется своим животом, поглаживая бутон, и улыбается Мишке. — Но мы можем это сделать. Не так ли? — Мы разберемся с этим. Его голос, свирепый, хрипловатый, заставил ее поднять глаза. Опять это "мы". — Разберемся? Без колебаний он отвечает: — Да. Да, конечно, разберемся. Мы. Они - это мы? Готова ли она к "мы"? Они доедают, выпивают и снова забираются в гамак. Тесси свернулась калачиком на груди Соломона. Одна из его больших рук лениво ласкает ее позвоночник, а другая постоянно прикована к ее животу. Его дыхание щекочет ее волосы. — Ты хочешь остаться в номере или пойти куда-нибудь сегодня вечером? Остаться в номере. Единственное занятие, на которое она согласна, - это постель и Соломон. За исключением гамака, они не выходили из номера с тех пор, как Атлас поджал хвост и убежал. Она растянулась на горе гигантского мужского тела, свернувшись калачиком, как кошка на солнце. — Остаться в номере, — зевает она. — Но когда-нибудь мы должны выйти на улицу, верно? Он усмехается, просовывает руку под ее подбородок и прижимает ее губы к своим. Его радужные глаза темнеют, когда он смотрит на нее. Вожделение, смешанное с чем-то, что она не может определить. А хочет ли она определить это? Назвать его чувства - значит озвучить все свои страхи. Все, чего она пыталась избежать с тех пор, как умерла ее мать. А она не может этого сделать. Пока не может. — Все, что захочешь, — говорит Соломон с такой торжественностью, что на долгую секунду у нее перехватывает дыхание и замирает сердце. — Ты получишь это, Тесси. И она верит ему. По-настоящему и искренне верит. Если бы она попросила Соломона зарезать, убить, украсть для нее и Мишки, он бы это сделал. Она наклоняет голову, чтобы изучить его. В животе у нее потеплело. Она могла бы целый день изучать его точеное лицо. Густые брови. Взъерошенные темные волосы. Квадратную челюсть. Строгий. Спокойный. Красивый. Она непринужденно пожимает плечами. — Я видела что-то про ужин и танцы. — Реклама по телевизору в номере. A fiesta extravaganza! (пер. Феерия праздника) У него перехватывает горло. — Танцы? Она надула губы. — Завтра вечером в "Павильонах". Мы могли бы пойти, — говорит она, стараясь быть как можно более незаинтересованной. — У меня две левые ноги. — Я помню. — Она потирает живот. — Я и сама в наши дни не очень-то похожа на столп равновесия. Он улыбается ей, его темно-синие глаза смягчаются. — Все, что ты хочешь, Тесс. Только скажи мне.