– Присядь, – предложила Машка, указав ему место напротив себя. Петя уселся на траву, стараясь не смотреть на девушку. – Тебя ведь Петя зовут? – спросила Машка. Тот судорожно кивнул головой. – Петя, сладенький, у меня к тебе большая просьба. У меня ножка болит. Не мог бы ты ее нежно помассировать? Ножка, на самом деле, давно уже свое отболела. Машка могла свободно двигать ступней, не чувствуя никакого дискомфорта, и была уверена, что уже в состоянии и ходить, и бегать. Но эти милые мальчики в блестящих доспехах так сильно хотели о ней заботиться, что Машка просто не могла им отказать. Она великодушно позволяла на руках сгружать себя с повозки и загружать на оную, переносить с места на место, и всякий раз робко благодарила за помощь. Услыхав озвученную просьбу, Петя в первое мгновение не поверил своим ушам. Ему подумалось, что он, должно быть, ослышался, и Машка, в действительности, сказала нечто иное. – Что? – выдавил он из себя, всерьез опасаясь, что его багровая физиономия вот-вот самовоспламенится. – Помассируй мне ножку, – повторила Машка, не переставая мило улыбаться. – Вот тут. И она указала пальчиком на место чуть повыше лодыжки. И, как бы заранее отметая какой-либо намек на всяческие непристойности, уточнила: – Это в оздоровительных целях. Петя протянул руки к женской ножке, обтянутой темно-синими джинсами. Руки у него тряслись как у алкоголика со стажем, тщетно ищущего точно остававшуюся вчера водку, но не находящего ее. Он осторожно коснулся Машкиной ноги, и тут же отдернул пальцы, будто обжегся. – Да, да, вот тут, – подбодрила его девушка. – Вот тут вот помассируй. Нечастный Петя не знал толк в массировании, и не очень-то понимал, каким образом оно может помочь при вывихе. И это не говоря о том, что Машка, перепутав ноги, предоставила для массирования здоровую конечность. Но в голове у паренька царила сумятица, мысли путались, и он, вновь коснувшись Машкиной ноги, стал осторожно тискать ее пальцами. – Чуть посильнее, – попросила Машка. – Вот так, да. С Пети градом катился пот. В своем невинном занятии ему чудилось то-то столь непристойное, что он готов был провалиться сквозь землю от стыда. И в то же время, какая-то его часть не желала прерывать процесса. Видимо, та часть, что заставляла его жадно таращиться на Машку, хитро выглядывая из-за борта повозки. – Очень хорошо, – похвалила его Машка. – А теперь чуть выше. – Вы… вы… выше? – пробормотал Петя. – Да, выше. Его руки поползли вверх по ноге, и успешно добрались до колена. К тому моменту Петин пульс подскочил до двухсот ударов, и сердце продолжало наращивать обороты. Юноша чувствовал, что в самое ближайшее время с ним случится либо оргазм, либо инфаркт, либо и то и другое одномоментно. Массирование колена продлилось недолго. – Выше! – потребовала Машка. Петя понял, что беда неминуема. Но его руки послушно поползли по бедру. – Вот, вот, еще немного, – не переставая улыбаться, подбадривала его Машка. – Еще совсем чуть-чуть. Но на это самое чуть-чуть Пети уже не хватило. Мир закружился у него перед глазами, и он, лишившись чувств, повалился на одеяло рядом с Машкой. Та осторожно потыкала его пальцем, выяснила, что пробуждаться он не намерен, и позвала остальных. – С милым мальчиком что-то случилось, – сообщила она подоспевшим Ратибору и Артуру. – Мы с ним так хорошо общались, а потом он потерял сознание. Я так за него волнуюсь. – Наверное, просто переутомился, – предположил Ратибор. Они с Артуром подняли бесчувственное тело Пети и уложили его в одной из палаток. – Бедняга, – сочувственно произнес вождь. – Он видел обугленные останки своих друзей, и это его подкосило. Артур покосился на Петю, который даже в бессознательном состоянии блаженно улыбался, а его штаны в районе гульфика оттопыривались так яростно, что, казалось, толстая ткань вот-вот треснет под напором рвущегося наружу мужского начала. – Да, мальчишке довелось повидать страшные вещи, – согласился Артур. – Пусть отдохнет. К утру он придет в себя. Ратибор хотел добавить, что до утра им еще нужно дожить, но решил не нагнетать. Машка хорошенько отужинала, умяв двойную порцию каши с тушенкой, и выпив две большие кружки крепкого чая с последними конфетами. После чего, почувствовав склонность ко сну, позволила переместить себя в палатку и уложить на спальный мешок. Ратибор и Артур остались сидеть у костра. Оба почти не притронулись к каше. Кусок не лез им в горло. Зато в душу лезло кое-что иное. Страх. Они не могли отделаться от подозрения, что зло, объявившее на них охоту, не остановится, пока не прикончит их всех. И от этого зла не сбежать и не спрятаться. – Возможно, пришла пора взглянуть в лицо этому злу, – задумчиво пробормотал Ратибор. – О чем ты? – тихо спросил Артур, и подбросил хвороста в костер. – Да так, мысли вслух, – отозвался Ратибор. Но это были не просто мысли. Если от зла нельзя ни сбежать, ни спрятаться, с ним нужно сразиться. Это лучше, чем позволить неведомому монстру перебить их всех по одному. 15 До самого утра Ратибор и Артур исправно несли вахту. Перед рассветом, в самые тяжелые для бдения часы, Артура сморила дрема, и он, уронив голову, уснул сидя у костра. Но Ратибор устоял. Когда небо посветлело, суля скорый восход солнца, он толкнул соратника, и сказал ему: – Пора собираться. Артур, зевая, и часто моргая красными от недосыпа глазами, поднялся на ноги, и поковылял к палатке, в которую они сгрузили тело бесчувственного Пети. Однако, заглянув внутрь, самого Пети он там не увидел. Спальный мешок был пуст. Решив, что младший член их заметно поредевшей дружины вышел по нужде, Артур спросил у Ратибора, не видел ли тот Пети. – Нет, – ответил вождь, моментально встревожившись. Вход в палатку был обращен к костру, и Петя просто не мог покинуть ее незаметно для него. Охваченный недобрыми предчувствиями, Ратибор забрался в палатку, осмотрел ее, и быстро обнаружил вертикальный разрез в ее дальней стенке. Разрез был достаточно велик, чтобы в него мог пролезть взрослый человек. Сам Петя едва ли сотворил бы такое. Ему незачем было резать палатку и тайно покидать ее. Произошло нечто иное, нечто чудовищное, и Ратибор сразу это понял. Кто-то подобрался к их лагерю под покровом ночи, взрезал ножом стенку палатки, и похитил Петю. В силу того, что паренек находился в бессознательном состоянии и не оказывал сопротивления, сделать это было нетрудно. Встревоженный Ратибор бросился во вторую палатку, но там продолжала спокойно спать Машка. Неведомый монстр в ходе ночного проникновения ограничился похищением только одного человека – несчастного юного Пети. – Как же они могли сделать это? – недоумевал Артур. – Ведь мы были рядом. Я, правда, заснул под утро. А ты? – Я не спал, – ответил Ратибор виноватым тоном. Ему было стыдно. Одного из его соратников умыкнули прямо из-под его носа, а он ничего не заметил. И это лишь укрепило его в мысли, что они имеют дело не с обычными людьми, а со сверхъестественным чудовищем. Кому еще, если не всесильному демону, было по силам провернуть такое? – Зачем им Петя? – спросил Артур. – Что они собираются сделать с ним? Ратибор молчал, мрачный, как грозовая туча. То существо, что преследовало их, хотело, очевидно, лишь одного – сеять смерть и мучения. И если несчастный Петя очутился в лапах монстра, а в этом сомневаться не приходилось, то паренька не ждало ничего хорошего. Возможно, он уже мертв, или близок к этому состоянию. Было еще одно объяснение состоявшемуся похищению – чудовище хотело задержать их на месте, не позволить им тронуться в дальнейший путь. Злобный монстр знал, что они не бросят своего соратника, будут разыскивать его. И потому никуда не поедут. Возможно, следовало поступить иначе, забыть о Пете, как бы это ни было тяжело, и отправиться дальше. Но Ратибор не хотел больше убегать. Да и кого им было спасать? От некогда многочисленной и сплоченной дружины осталось два человека, он да Артур. Неведомое зло выкосило всех их соратников, одного за другим. И до них оно тоже доберется, Ратибор не сомневался в этом. А потому он и не хотел убегать. Если столкновение с монстром неизбежно, он не собирается его оттягивать. – Что будем делать? – спросил Артур. Ратибор положил руку на его плечо, и ответил: – Мы примем бой. Если это чудовище хочет драки, оно ее получит. В ходе осмотра места вокруг разрезанной палатки, они обнаружили примятую траву. След от влачимого тела уходил куда-то в поле, на соседнем краю которого маячила стена деревьев. Вероятно, Петю утащили в том направлении. – Седлай лошадей, – сказал Ратибор Артуру. – Мы поедем спасать нашего друга. – А как же Маша? Мы что, бросим ее здесь одну? – Придется. Да ничего с ней не случится. Если нам повезет, мы скоро вернемся, а если нет…. Ну, тогда ей, в любом случае, придется заботиться о себе самой. Информацию о том, что ей какое-то время придется побыть в одиночестве, Машка восприняла спокойно. А вот известие о том, что сегодня ей самой придется готовить себе завтрак, едва не повергло бедняжку в истерику. – Но я не смогу! – слезно вещала она жалобным голоском. – У меня все еще болит ножка. Как же я смогу что-то приготовить? Я упаду. Я обожгусь. Я покалечусь! Суровые воины сжалились над беспомощной бедняжкой, и задержались ненадолго, чтобы приготовить даме завтрак. Получив свою порцию каши с тушенкой и кружку чая с сушками, Машка утерла слезы и занялась делом. – Оставайся в лагере, – сказал ей Ратибор, разместившись в седле. – Мы скоро вернемся. Машка что-то пробурчала с набитым ртом. Кажется, желала им удачи во всех начинаниях. Два всадника покинули лагерь и направили лошадей через поле. Монстр, похитивший Петю, волок его всю дорогу, оставив за собой четкий след из примятой травы. Этот след позволял надеяться на то, что им удастся выследить злодея. Выследить, и жестоко убить.