ГЛАВА 11 «Я знаю, ты цветок средь поля сорняков» – Surrender by Billy Talent. Лили — Мне не пять лет, Колин, – приходится напоминать этому придурку. Он тащит меня в эту – совсем не противную – раздевалку. И что ещё хуже, он толкает меня в душевую кабину, запирая дверь, чтобы я не могла уйти. По некоторым причинам Колин считает, что я убегу, если он позволит мне подождать снаружи. Он, конечно, прав, но я не хочу еще больше раздувать его эго. Ему не стоит знать, что он уже довольно хорошо знает меня и читает, как книгу. И кроме того, меня пугает, что он может это понимать. Колин раздевается и заходит в другую душевую кабину, которая находится прямо напротив того места, где он держит меня в плену. Слава Богу, что дверцы душевой кабины закрывают нужные места. Ну, я была бы не против увидеть немного больше, а не только торс. Я чувствую, что этот парень мускулистый, кто бы не хотел на это смотреть? И, как я и предполагала, у Колина Картера есть татуировки на груди. Его татуировки не связаны. Они больше похожи на тонну крошечных, иногда чуть побольше, одиноко стоящих рисунков. — Нет, – соглашается он, к моему удивлению. — Но, Лилибаг, я видел, как после поцелуя в твоих глазах вспыхнуло смущение. Зная тебя, ты бы сбежала, если бы у тебя был шанс. Ни за что, черт возьми, я не позволю этому случиться. Ему обязательно было напоминать мне о поцелуе? Достаточно того, что мне действительно понравилась эта глупая затея. Это даже не был хороший поцелуй. Ученик средней школы мог бы лучше справиться с этой задачей, если бы захотел. Наши с Колином губы соприкоснулись на две секунды, может, на пять. Это не было каким-то глубоким дерьмом. И это было совершенно непроизвольно. Он хотел поцеловать меня в щеку, а не в губы. Если бы я не повернула голову, этого бы не произошло. Но я также хотела, чтобы это продолжалось. Теперь всё, что я чувствую, это смущение и сожаление. — Я не собиралась сдаваться под залог, – я скрещиваю руки перед грудью. — Этот поцелуй абсолютно ничего не значил. Я была смущена, но только потому, что это было потрясающе. И на удивление плохо. — Полностью согласен с этим, – говорит он. — Раньше в моей жизни были только лучшие поцелуи. Будь я проклята, если это не пробуждает что-то внутри меня. Это не может быть ревностью, я точно знаю. Гнев, может быть? А может быть, это всё-таки ревность. Откуда мне знать? Единственный раз, когда я испытывала ревность, она была связана с гневом. Так что, я полагаю, в конце концов, это могло быть и то, и другое. — Но этот не самый худший, – через некоторое время добавляет Колин. Он смотрит на меня через дверь перегородки. Его руки лежат на верхней части двери, а подбородок лежит на руках. Колин очаровательно улыбается мне и подмигивает, когда я наконец встречаюсь с ним взглядом. — Какой поцелуй мог быть хуже? — Средняя школа. Мой самый первый поцелуй. — Боже мой, ты не родился засранцем с эго выше крыши? – спрашиваю я, удивленно поднимая брови, хотя большая часть моего «удивления» – фальшива. Он улыбается мне. — Не говори так. — Твой самый первый поцелуй был плохим, – напоминаю я ему. — Это означает, что ты не всегда был хорош в своей игре. — Это не моя игра, Лилибаг, – он пожимает плечами. — Поцелуи были обычным делом задолго до моего рождения. Иногда я действительно ненавижу этого человека. — И я, конечно, был великолепен. А она не была. Вот он снова – мудак глубоко внутри него. — Конечно, это всегда кто угодно, только не ты. — Именно так. Я прищуриваюсь, глядя на него, собираясь открыть рот, чтобы заговорить, когда слышу голоса. Голоса, которые становятся громче с каждой секундой. — Я не хочу быть на этой сосисочной вечеринке, – говорю я Колину. Ухмыляясь, Колин берет полотенце и оборачивает его вокруг талии, прежде чем выйти из душевой кабинки. Он подходит к моей и открывает её. По некоторым причинам эта арена, включая раздевалки, является самой красивой хоккейной ареной, которую я когда-либо видела. Эти душевые запираются. Я говорю о коде доступа, требующем блокировки. Но это ещё не самое главное. У них здесь есть Wi-Fi. Как будто им это действительно нужно. Наверняка ни у кого нет к нему доступа, кроме хоккейной команды, конечно. Но на этой арене есть еще так много всего, что я даже не смогла бы пересчитать, если бы захотела. — Вовремя, – я отталкиваю его руку, когда он пытается схватить меня, и направляюсь к выходу из душевой. — На твоём месте, я бы не стал идти первым, не пропустив сначала меня, если только ты не хочешь столкнуться с… как ты это назвала? А, колбасная вечеринка. Я вздыхаю в поражении. Вероятно, он прав. Я имею в виду, он все-таки знает свою команду лучше, чем я. Я уверена, что этим парням наплевать на то, что они бегают голышом друг перед другом. По сути, они одна семья. Любой может это увидеть. Колин выходит первым, я следую за ним так близко, что, держу пари, он чувствует мое дыхание на своей мускулистой спине. Это странно, что я хочу прикоснуться к нему? Что я хочу провести пальцем по линиям его татуировок? Определенно странно. — Кто-нибудь из вас еще голый? – спрашивает Колин, останавливаясь. Я натыкаюсь на него, задыхаясь, когда холодная вода, все еще покрывающая его тело, ударяет меня. — Лили здесь. — Убери свой член, Грин! – я слышу чей-то крик, сопровождаемый смехом. — Ты тоже, Симмс! Через мгновение тот же парень говорит снова. — Ты хорош, Картер. Колин хватает меня за руку и поворачивается лицом ко мне, чтобы улыбнуться и ведет меня обратно в раздевалку, где ребята переодеваются или раздеваются. — Тебе не повредит оставить своего цыплёнка снаружи? – спрашивает парень с рыжеватыми волосами, посмеиваясь, проходя мимо нас с Колином. — Ты знаешь правила, здоровяк. — Отъебись, Симмс, – Колин прогоняет Симмса. — Не обращай внимания на Джексона, он главный мудак. — Не обращай внимания на Колина, – кричит Майлз с другого конца комнаты. Его руки создают иллюзию мегафона вокруг рта. — Я главный мудак! По крайней мере, он честен. Я не могу сдержать смешок. Колин ведет меня к тому, что, как я полагаю, является его шкафчиком. — Садись, – говорит он, указывая на скамейку напротив шкафчика, которую только что открыл. Я делаю, как мне говорят, и мне становится не очень комфортно, когда на меня смотрят как минимум одиннадцать пар глаз. Я не осмеливаюсь оглядеть комнату, поэтому мои глаза сосредоточены на полу передо мной. До тех пор, пока кто-то не садится рядом со мной и не обнимает меня за плечи. — Пожалуйста, скажи мне, что еще какое-то время будешь его обманывать, – шепчет мне на ухо Аарон. Я уверен, что он смотрит на Колина, ожидая моего ответа. Когда я этого не делаю, он говорит мне, почему он на это надеется. — Ему будет плохо, Лилс. Каждый может это увидеть. И это весело. Плохо? Это совсем не хорошо. К сожалению, но и к счастью в этой ситуации, Аарон любит подшучивать надо мной. Поэтому я отказываюсь верить его словам. Еще в старших классах Аарон много рассказывал мне о некоторых парнях, которые «плохо чувствовали» из-за меня. Это никогда не было правдой. Оказывается, Аарон в то время прошел через фазу бунта и полового созревания. Он баловался со всеми вокруг. Но он больше не подросток, проходящий через половое созревание. Он взрослый мужчина. Более-менее вырос за свой почти двадцать один год жизни. Краем глаза я замечаю, как полотенце с бедер Колина падает на пол. Я знаю, что он уронил его специально, чтобы одеться, но все равно это странно. Достаточно одного взгляда в сторону, и я поймаю, как его голая задница смотрит на меня. Зрелище, которое я заинтригована увидеть, но я также не особо заинтересована в этом. Он может показать свою задницу некоторым из этих крольчих с шайбой, я уверена, что им понравится это зрелище. — В любом случае, – Аарон откашливается, вставая со скамейки, — хорошего вечера с Картером, – сказав это, Аарон направился в душевую. Как и большинство других парней. Странно, однажды он упомянул, что ненавидит более-менее приватные душевые. Довольно страшно быть единственной девушкой среди двадцати двух парней. Если бы здесь не было Аарона и Колина, я уверена, что мой разум прокрутил бы несколько ужасных сценариев. По крайней мере, сейчас остались только мы с Колином… и, может быть, ещё один или два парня. Мои глаза снова сосредоточены на полу и, я не уверена, что сейчас безопасно смотреть вверх. Должно быть, у Колина было достаточно времени, чтобы хотя бы надеть нижнее белье. Мой взгляд все равно остается там, где это на сто процентов безопасно. До тех пор, пока Колин не наклоняется, и его лицо не появляется передо мной. — Ты там? – ошеломленно спрашивает он, размахивая руками перед моим лицом. Должно быть, я была в каком-то трансе, потому что не помню, чтобы Колин разговаривал со мной до этого. По крайней мере, в конце концов я вышла из него. — Я уверена, что тут – я следую за его фигурой, пока он выпрямляет спину. — Я просто не хочу быть здесь. — Лилибаг, – вздыхает Колин, переходя в стон, поднимая лицо к потолку. — Хорошо, это только второй день. Дайте мне еще немного кредита.