Я выберу последнее, взяв на заметку запереть дверь моей спальни, когда мы вернемся домой из бара. — Я так рад, что сегодня мой день рождения и мы едем в Бритес. После этого мне действительно нужно выпить бокал. Или десять бокалов. – Аарон направляется наверх, но я останавливаю его, окликая по имени. — Что это? — С днем рождения. — Отвали. Но спасибо. ГЛАВА 23 «Даже когда нужно сделать или умереть, мы могли бы сделать это, детка, просто и ясно, потому что эта любовь – верная вещь» – Sure Thing by Miguel Лили Я ненавижу бары. Я ненавижу это, куда бы я ни посмотрела, всегда есть какой-то парень, который пристает к девушке, будучи слишком пьяным. И я ненавижу то, что сижу за кабинкой с пятью хоккеистами, одним футболистом и только одной женщиной. Но что еще хуже, Аарон не перестаёт смотреть на меня этим странным выражением лица. Как будто он травмирован. Если бы я увидела, что он делает что-то отдаленно похожее на это, мне пришлось бы немедленно вернуться к терапии. — Я думал, ты приведешь своих друзей, Лили. – Майлз улыбается мне с голодом в глазах. Если бы я не была в какой-то степени помолвлена с Колином, возможно, я бы нашла это очаровательным. Немного неуважительно, но, по крайней мере, я бы чувствовала себя привлекательной. У этого парня может быть кто угодно. Я уверена, что ему достаточно было просто посмотреть в сторону какой-нибудь девушки, и он нашел бы ее в своей постели менее чем через час. Так какого черта он смотрит на меня так, будто хочет раздеть? — Перестань пялиться и пускать слюни на мою девушку, – огрызается Колин на Майлза. Мне нравится, что он называет меня своей девушкой, но это вредно для моего здоровья. На самом деле мы не пара. Но опять же, мое психическое здоровье все равно не совсем живое, так что какое это имеет значение? Изан, однако, смотрит на Колина с подозрением. Я знала, что этот парень будет смотреть сквозь него. Изан умен, до смешного умен. И он умеет анализировать людей. Он единственный человек, который понял, что у меня не очень хорошо со здоровьем. У нас было одно совместное занятие на первом курсе, и мы сразу же стали хорошими друзьями. Мы больше не общаемся слишком часто, так как он занят своей футбольной командой. И, судя по всему, я занята Колином. Так или иначе, Изан понял мое желание умереть задолго до того, как я была в этом уверена. Он оказал мне некоторую помощь, попросил свою маму стать моим терапевтом. И это помогло. По крайней мере, ненадолго. Перенесемся на три года вперед: я больше не хожу на терапию, потому что «мне лучше», и я действительно умру через неделю. Аарон пьет уже третье пиво, больше он ничего не пил с тех пор, как мы здесь. Судя по всему, «более крепкие напитки» попадут в его организм после полуночи. До тех пор он будет придерживаться пива. Колин не пьет ничего алкогольного, я тоже. Причина, по которой Колин остается трезвым, заключается в том, что он должен водить машину, и это правда. Он должен отвезти нас домой. И, наверное, оттащить Аарона от задницы какой-нибудь девчонки. У меня, с другой стороны, просто никогда не было желания пить алкоголь. Я всегда слишком боялась, что начну болтать о себе и своих чувствах. На самом деле, я знаю, что сделаю это. Я была пьяна один раз в жизни, и все, что я делала, это плакала и скулила о своей депрессии. Ничего, что я хотела бы повторить. — С каких это пор, ребята, между вами что-то есть? – спрашивает Изан, на его лице видно замешательство. Он скрещивает руки на груди, нетерпеливо ожидая ответа, подтверждающего его подозрения. — Пару дней назад. Аарон не позволил бы мне… — О нет, – прерывает Аарон, поднимая руку, — мне не нужно напоминание о том, чему я был свидетелем ранее. Колин начинает смеяться, как будто быть пойманным на месте преступления для него совершенно нормально. — Простите, чему мы стали свидетелями? – спрашивает Майлз. На секунду я огорчаюсь, думая, что Грей и Майлз тоже были там. Но оказывается, эти ребята просто рассказывают друг другу каждую мелочь. Так что, если Аарон что-то знает, остальные тоже. С таким же объемом деталей. Я думаю, это здорово, что у них такая глубокая связь, но я чувствую себя несчастной. Мне плохо, потому что Колин хранит от них секреты. Этот секрет – я и мое состояние. И тогда это со мной сходится. Когда я умру на следующей неделе, Аарон узнает, что Колин знал. Колин потеряет своего лучшего друга. Он знает, что это произойдет с его дружбой после моей смерти. И все же он остается с тобой, Лили. — Я этого не припомню, Майлз. – Аарон подносит стакан ко рту, выпивая весь напиток. — Но горячая информация о Лили никому не повредит, — возражает Майлз. Колин предупредил меня, что у Майлза нет фильтра. Он предупредил меня, что Майлз лучше всех говорит глупости, не понимая, что они могут значить для других. Предположительно, это никогда не подразумевалось в плохом смысле. Я хочу верить в этом Колину. Майлз кажется хорошим человеком. Но он определенно ведет себя как подросток, достигший половой зрелости. Глядя на него какое-то время, я замечаю что-то странное в Майлзе. Он нервничает. Как будто противный парень, которым он кажется, является просто барьером, чтобы скрыть то, что скрывается под ним. — Я ударю тебя, если ты продолжишь говорить о Лили, как будто ее здесь нет, – говорит Колин. Его руки сжимаются в кулаки, но вскоре он их разжимает. —Не будь таким, Майлз. Лили не игрушка. Она много значит для меня, и я обещаю тебе, я сломаю тебе нос, если ты продолжишь вести себя так с ней или со мной. Я не уверен, что Брук хотела бы это видеть. И бабочки вернулись. Гребанные бабочки. Может быть, мне следует называть их стрекозами, потому что в этом нет ничего хорошего. Они жалят мой живот, как огонь обжигает кожу. Краем глаза я ловлю улыбку Аарона. Не знаю, к чему эта улыбка, ничего смешного не произошло. Но это также не похоже на веселую улыбку. Искренняя, мягкая… может быть, счастливая улыбка? Колин наклоняется ко мне ближе, его рот приближается к моему уху, и он шепчет: — Пойдем танцевать, Лилибаг. Я качаю головой. Если я чего-то не умею, так это танцевать. Я могу двигаться по льду, как принцесса, но танцевать на высоких каблуках невозможно. Даже в кроссовках уже нельзя. Он прижимается губами к моему виску, выскальзывая из кабинки и увлекая меня за собой. Думаю, я пойду на крошечный танцпол, который есть в этом баре. — Колин, я не умею танцевать, – говорю ему я, но он только пожимает плечами. Я не уверена, что он меня услышал. Музыка довольно громкая, а говорила я не очень громко. — Здесь даже песня не очень, Колин. – Если он это слышит, значит, он слышал и то, что я говорила раньше. — Что ты имеешь в виду? – он обхватывает руками мое тело сзади, кладя подбородок мне на плечо. — Играет Sure Thing. — Это не та песня, под которую можно танцевать, – сообщаю я ему. Очевидно, его уши не работают, как и его глаза. — Никто больше не танцует. — Ну и что? – Он хихикает и тянет меня прямо на намеченную танцевальную площадку. Руки Колина остаются на моем теле вместе с множеством глаз, которые смотрят на Колина и на меня. Я имею в виду, кто настолько сумасшедший, чтобы танцевать под песню, под которую нельзя танцевать. Но я пришла к выводу, что Колину все равно, что о нем думают другие. Ему все равно, кто на него смотрит. Он просто делает то, что хочет, и наслаждается каждым ударом своего сердца. Я закрываю глаза, боясь случайно встретиться ими с каким-нибудь незнакомцем, который смеется над нами. Хотя, похоже, никто не смеется. В моей голове они все равно смеются. Руки Колина на моих бедрах, и я начинаю раскачиваться в довольно медленном ритме. Как только начинается припев, Колин наклоняется ко мне поближе и шепчет мне на ухо слова. И как только его голос струится через мои уши, я больше не слышу свиста его друзей. Я больше не чувствую на себе чужих взглядов. Все, что есть, это Колин. Он повсюду на моей коже, под моей кожей. Он во мне, опьяняет каждую частичку моего тела. Колин стал моей зависимостью. Он как наркотик. Я сказала себе: «Только в этот раз», один поцелуй не повредит. Один поцелуй ничего бы не значил. А потом мы поцеловались. И мы сделали это снова. Еще один раз, не повредит. А теперь это «еще раз» превратилось в постоянное повторение. Поэтому, как только песня заканчивается, я дергаю Колина за цепочку и притягиваю его вниз, пока наши губы не встречаются. Мой язык скользит в его рот, не заботясь о том, что за нами наблюдают люди. Плевать, что Аарон наблюдает за нами. Колин на вкус как Кока-Кола и Колин, но, черт возьми, мне это нравится. И, кто бы мог подумать, – бабочки вернулись. То, как его губы скользят по моим, как его язык пробует мой, как его пальцы впиваются в кожу на моей талии, все это заставляет меня растворяться в нем. В момент нашего поцелуя все мои чувства к нему вырываются наружу, вливая в него все влечение. Я боюсь, что вспыхну пламенем. Вот как становится жарко, когда наши губы смыкаются. Я ничего не хочу, кроме как отдать ему свое сердце. Я хочу больше времени с ним. Но это невозможно. Мое время уходит, мы оба это знаем. Мы оба знаем, что у меня осталось всего шесть дней, пять, если не считать дня, когда я умру.