— Ты серьёзно? – спросил он и снова посмеялся. — Лили, я знаю Колина. Он мудак для всех, кто не Грей, Майлз или я… и, очевидно, для тебя. Меня беспокоит, что он может начать отстраняться от тебя, как придурок, которым он и является. Я не хочу видеть, как тебе больно, только не из-за какого-то парня. И особенно не из-за моего лучшего друга. Если он причинит тебе боль, мне придётся расстаться с ним тоже. Это было бы таким позором. Однако я также никогда не видел его более счастливым за всё то время, что я его знаю. Я никогда не видел, чтобы Колин встречался с одной девушкой дольше, чем на одну ночь, то есть если это длилось одну ночь. Он перевез тебя к нам в мгновение ока, только потому, что в данный момент ты не можешь справиться с Уинтер. Уголки моих губ приподнимаются в улыбке. Перестань улыбаться, Лили. Я ненавижу, что моё тело предаёт мою голову. И ещё больше я ненавижу то, что моё сердце совершает маленькие скачки. — Он даже не спросил, согласен ли я с этим. Он только что сообщил мне, что ты останешься с нами. Сказал, что если у меня будут какие-то жалобы по этому поводу, я могу переехать к Грею и Майлзу. Ещё один скачок. С этими чёртовыми стрекозами у меня в животе. Разве Колин не говорил мне, что пригласил их всех троих? Хотя, это не имеет значения. — Знаешь, он плакал, – говорит Аарон, понижая тон. Я поднимаю брови, не понимая, о чём он говорит. — Когда он схватил Кермита… — Теперь его зовут сержант Фрогго, – поправляю я. Я даже не знаю, почему я поправляю его, я просто делаю это. Челюсть Аарона слегка отвисает, но его приоткрытый рот быстро расплывается в мягкой улыбке. Я понимаю, почему у него отвисла челюсть. В конце концов, это Аарон дал ему имя. И за все те годы, что он у меня был, я ни разу не меняла имя этой лягушки. — Понятно. – Он сжимает губы, глубоко вдыхая. — Когда он взял ту лягушку и вернулся, увидев тебя полумёртвой, лежащей в его постели – после того, как я понял, что именно там ты предпочитаешь быть. Я услышал, как он шмыгнул носом, и увидел, как он вытирает слёзы. Не то чтобы он когда-нибудь признавался в этом, поэтому я никогда не поднимал эту тему. Но я знаю, что я видел, и я слышал, что он сказал тебе. Понятия не имею, что это значило, но, знаешь, наверное, что-нибудь милое. Вероятно, что-то вроде: — Я должен был отпустить тебя. Обнимая меня за шею, Аарон спрашивает: — Какова реальная причина, что ты пришла и спросила у меня это? Меня бесит, что он знает меня достаточно хорошо, чтобы понимать, когда у меня были другие намерения. К счастью, он недостаточно хорошо знает меня, чтобы видеть сквозь мой череп и читать мои мысли. — Я подумала, что, может быть… – Я замолкаю, не зная, как сформулировать это так, чтобы не поставить себя в неловкое положение. –— Закончи своё предложение, Лили. – Ошеломлённый, он смотрит на меня со своей мерзкой ухмылкой. Он знает моё предположение, мне не нужно его формулировать. — Я подумала, что он мог бы… ты знаешь… тебе нравится. Аарон смеётся, потирая костяшками пальцев мою макушку, как это делал наш папа, когда мы были маленькими. — Я достаточно насмотрелся на этого парня, чтобы знать, что меня – ни в коем случае – не влечёт к твоему парню. — Очень жаль, – пожимаю я плечами. — Колин знает, как обращаться…с телами. Давясь, но в то же время смеясь, Аарон отталкивает меня, прижимая руку к животу. — Мне не нужны напоминания о том, что я видел, Лили. Я умею притворяться спящим, пока он трахает какую-нибудь цыпочку рядом со мной, если эта цыпочка не ты. — Подожди, что? — Могу я вернуть свою девушку? – Голос Колина раздаётся у меня за спиной в тот самый момент, когда его руки обвиваются вокруг моей груди. Почему он так неравнодушен к слову «девушка»? Просто чтобы наши фальшивые отношения казались Аарону более реалистичными, так ведь? Начинается дождь как раз в тот момент, когда мы возвращаемся к машинам. Он не просто моросит, нет, он льёт как из ведра. Все мы промокаем насквозь за считанные секунды. Понятия не имею, откуда он взялся, но я люблю дождь. Может быть, мне это слишком нравится, потому что я перестаю ходить, даже не замечая этого. Просто смотрю на небо, позволяя холодной воде стекать по моему телу. Что-то в дожде освобождает меня. Что-то в холодной воде смывает с меня некоторый стресс и тревогу. Это действительно самая расслабляющая вещь на свете. Легко запрокинуть голову к небу и позволить каплям дождя попадать на ваше лицо, плечи, руки, грудь и сердце. И чувство, с которым это приходит, – чувство облегчения, – этого невообразимо легко достичь с небольшим количеством дождя. Но что ещё более выгодно, слезы в нём почти незаметны. Я стою посреди парковки, подняв голову к небу, которое плачет по мне. Может быть, именно поэтому я нахожу дождь освобождающим? Похоже, что небо плачет. Если небо может плакать и выплёскивать своё разочарование, то и я могу. На мгновение небо может показаться таким унылым, таким печальным, а потом, следующее, что вы осознаете, – солнце сияет во всей своей красе. Всё радостно, солнечно и так ярко. Но даже у неба бывают моменты печали и гнева. Я игнорирую каждого из парней, когда они проходят мимо меня, неся довольно тяжёлые тыквы к машинам, на которых мы приехали сюда. Я чувствую на себе их взгляды, но не обращаю на них внимания. Потому что важно то, что небо расстроено и плачет. И хотя сейчас у меня нет особой причины расстраиваться, и я ни на мгновение не испытываю никакой грусти, я все равно хочу почувствовать холодные капли на своей коже, насладиться ими. Включаются фары машин, но я и их игнорирую. Я просто хочу постоять здесь минутку, позволяя дождю капать мне на грудь, открывая моё сердце. — Я не видел, как она это делает уже много лет, – слышу я голос Аарона. Он наблюдает за мной, вероятно, с той же мягкой улыбкой, которую он дарил мне, когда мы были детьми и я останавливалась, чтобы посмотреть на дождь. — Она делала это раньше? – кажется это спросил Зак. Ответа нет, так что я предполагаю, что Аарон кивает в ответ. Но секунду спустя я чувствую чьё-то присутствие прямо рядом со мной. Сначала я предполагаю, что это Колин, потому что он всегда рядом со мной, но это не так. Это Грей. — В этом есть что-то хорошее? – спрашивает он тихим и спокойным голосом. — Это самое лучшее чувство в мире. – Я не смотрю на него, но знаю, что он копирует мою позу. Его руки простёрты к небу, когда он смотрит вверх. Когда я чувствую рядом с собой чьё-то присутствие, я уверена, что это Колин. Поэтому, когда я смотрю на него и вижу, что он стоит и делает то же самое, что и мы с Греем, то я не могу удержаться от улыбки. Не уверена, должна ли я радоваться или злиться, когда Колин переплетает наши руки и притягивает меня к себе, пока моя спина не прижимается к его груди. — Лили, – шепчет он, почти задыхаясь. Я всё ещё чувствую себя странно, когда он произносит моё имя, хотя технически это всё ещё прозвище. Он поворачивает меня лицом к себе. Мои руки почти мгновенно находят его плечи. — Скажи мне, что ты сказал мне, когда я спала, – требую я, не заботясь о том, что Грей все ещё рядом с нами. Хотя Колину, похоже, не всё равно. Он смотрит на Грея, который кивает и направляется к другим парням. К тем, которые ждут в машинах, потому что льёт как из ведра. Колин знает, о чём я говорю. И, судя по ужасу в его глазах, я предполагаю, что он думает, что я слышала его разговор. Жаль, что я этого не слышала. — Я этого не слышала, но Аарон слышал. — Он сказал мне, – он вздыхает с облегчением. — Скажи мне, что ты сказал. – Он качает головой, закрывая глаза, как будто отгоняет свои собственные мысли, свои собственные слова. — Лилибаг, ты этого не поймёшь. — Всё равно скажи мне, я хочу знать. — Eres el amor de mi vida, mi sol. (Прим. пер.: Ты любовь всей моей жизни, моё солнце). И теперь я всегда буду гадать, что он сказал. Бьюсь об заклад, он не даст мне перевода, потому что для него и так сказать это мне в лицо – на языке, которого я даже не понимаю, – было сложно. — Siempre te amaré (Прим. пер.: Всегда буду любить тебя). О, ладно, очевидно, это ещё не все. Я не совсем уверена, должно ли это заставлять меня нервничать. — Что это значит? – спросила я. Я ловлю себя на том, что спрашиваю, прислоняясь своим лбом к его, когда он наклоняется достаточно низко, чтобы я могла дотянуться до него. — Не могу тебе сказать. По крайней мере, пока. ГЛАВА 30 «Мудрецы говорят: спешат лишь дураки, но я не могу не любить тебя» – Can’t Help Falling In Love by Elvis Presley. Лили — Я понятия не имею, какие у них вкусы, – говорит Колин, кладя коробку на кофейный столик. Гостиная немного мала для десяти огромных хоккеистов и одного крупного футболиста... и меня. Ну, может, сама гостиная – нет, но диван – определённо нет. Нас всего пять человек (Уис, Аарон, Зак, Майлз и я), сидящих на диване, в то время как другие сидят на полу, и становится немного тесновато. Бруклин крепко спит за спиной своего отца. Колин все ещё стоит на ногах. Уверена, что меньше чем через минуту я буду сидеть на нём вместо удобного дивана. — Шоколад, очевидно, – говорит Майлз с сарказмом.