– Лев Иванович, весьма удивлен, что вы обо мне вспомнили, – проговорил актер после того, как они с Гуровым пожали друг другу руки. – Я-то думал, что про персонажей, подобных мне, вы забываете сразу, как только закрываете дело. – Вас сложно забыть. Слишком уж необычная история у нас с вами приключилась, – улыбнулся Лев. – Но давайте обойдемся без ностальгии и займемся делом, поскольку времени у меня, как обычно, всегда не хватает. Я вам расскажу, что мне от вас нужно, затем вы скажете, почему не сможете это сделать, я попробую убедить вас, что делать это все равно придется. Лещинский рассмеялся, откидываясь на спинку стула. Мысль привлечь к операции актера показалась Гурову довольно здравой. Во-первых, Лещинский уже зарекомендовал себя человеком, выполняющим задание без лишних вопросов. Правда, в момент их знакомства он делал это за деньги, но Гуров был уверен, что и бесплатно выполнить задание актер не откажется. И не только из благодарности за то, что он его не посадил. Было в нем что-то от авантюриста, хватающегося за любое сомнительное мероприятие, если оно казалось достаточно интересным. Юлить Лев не стал и обрисовал Лещинскому ситуацию такой, какой она была. Естественно, без подробностей и имен, но достаточно ясно объяснил, с чем актеру придется столкнуться и почему он ни к кому, кроме него, с этим заданием обратиться не может. Лещинский явно наслаждался рассказом и подвел итог, едва Гуров его закончил: – В общем, как я понял, мне нужно сыграть роль достаточно богатого, но жутко жадного автолюбителя, который рыщет по всевозможным СТО в поисках запчастей для «Опеля» определенной модели. При этом мне следует учитывать, что продавать искомые запчасти будут преступники, которые не станут раздумывать, если почувствуют неладное, а в лучшем случае переломают мне ноги. И все это я должен делать на добровольных началах. – Практически, – кивнул головой Лев. – Вы лишь одну деталь забыли, Яков Игоревич. Вам обязательно будут нужны правое крыло и передняя дверь темно-синего цвета. Вот такого, – и он протянул актеру фотографию «Опеля», скачанную из Интернета. Лещинский взял ее, бегло посмотрел, крутанул в руках и усмехнулся: – Сначала проиграем тот сценарий, который вы предложили? Я ломаюсь, а вы намекаете, что деваться мне некуда? Или сразу к делу перейдем? – Я бы с удовольствием вместе с вами принял бы участие в театральной постановке, но время поджимает, – развел руками Гуров. – Давайте сразу к делу. – Только один вопрос: а насколько для вас важно найти, где именно разобрали эту машину? – поинтересовался Лещинский. – Считайте, что это вопрос жизни и смерти. Как-то так. – Тогда я ее найду, – уверенно заявил актер. – Только это нужно сделать уже сегодня. Максимум завтра, – подчеркнул Лев. – Времени у нас совсем мало… Когда он вернулся в главк, Крячко был уже на месте. Как они оба и предполагали, осмотр машины, оставленной на подземной парковке на Щелковском шоссе, ничего интересного не дал. «Опель» не принадлежал Точилину, а за перепуганным владельцем автомобиля не числилось ничего, кроме парочки неоплаченных штрафов за нарушение ПДД. Впрочем, и их он оплатил еще до того, как успел добраться до своей машины по вызову полицейских. Рассказ об этом Стас закончил фразой: «Из-за твоего педантизма только время зря потеряли!» – но Лев даже внимания на это не обратил. В версию о том, что автомобиль Точилина могли бросить где-то во дворах или продержать там всю ночь, а лишь потом перегнать, Гуров тоже совершенно не верил. Преступники из этой банды к каждому делу подходили обстоятельно и следы за собой заметали тщательно. Он даже слегка опасался, что и Лещинскому не удастся найти какую-нибудь информацию на станциях техобслуживания, поэтому на тот случай, если актер потерпит фиаско в своих поисках, разработал план тотальной облавы по гаражам в том районе. Конечно, это была крайняя мера, к которой можно было прибегнуть в исключительном случае, но тех людей, которые пригнали туда машину Точилина, найти требовалось обязательно. Впрочем, рассуждать об этом было пока рано, и Гуров взялся за изучение компромата на Вяхирева, который передал ему Земцов. Информации, к сожалению, было маловато, чтобы железобетонно отправить генерал-майора таможни в места не столь отдаленные, но припугнуть этим таможенника вполне можно. И не только припугнуть, а даже изобразить качественный шантаж. Вариант с тем, чтобы пригрозить генерал-майору разоблачением и потребовать от него прямого контакта с кем-то из главарей «покерной мафии», конечно, был самым очевидным и соблазнительным, но Лев от него отказался. Во-первых, совсем не факт, что Вяхирев знал кого-то из верхушки банды лично и тем более свободно контактировал с ними. В конце концов, он мог просто попасть в подпольные игровые клубы через приглашение и рекомендации, как это отлажено в системе «покерной мафии». Тогда попытка надавить на него не закончилась бы ничем, просто бандитов предупредили бы, что Гуров подбирается к ним слишком близко. В тройной схеме Вяхирев – «покерная мафия» – шантажисты генерал-майора нужно было использовать как-то по-другому, и Лев внезапно понял, как именно. Судя по той информации, которая была у него, главари «покерной мафии» оказывали вип-клиентам разные противозаконные услуги, вроде выбивания долгов, шантажа, прослушивания разговоров и прочее. По непроверенным данным, они могли принять и более серьезные заказы, вроде ограблений или даже убийств. Вполне вероятно, что грязными делишками, не забесплатно, конечно, могла заниматься именно та банда, которая шантажировала Орлова. И если это так, от Вяхирева можно потребовать, чтобы он сделал бандитам нужный Гурову «заказ», при выполнении которого вся группировка и будет арестована. Как ни хотелось побыстрее взять в обработку скользкого генерал-майора, но к тому, что задумал Гуров, нужно было как следует подготовиться. Отработать все детали, продумать любые возможные ходы (как свои собственные, так и бандитов), а для этого нужно понять, как именно банда совершала преступления и как они подходят к выполнению своих задач. – Стас, что у тебя с обработкой информации? – повернулся Лев к Крячко. – Можешь уже сказать, какие именно дела были провалены после того, как Точилин стал служить в главке? – Кое-что уже есть, но нужно еще примерно полчаса, чтобы все систематизировать, – ответил тот. – Потерпите, мой повелитель. А пока лучше займись чем-нибудь бесполезным. Покури, что ли, или к Петру сходи, к нему поприставай. – Ты с той старушкой разговаривал, на которую сим-карта оформлена? – А когда мне это было делать? – пожал плечами Стас. – Ты же меня сам работой завалил выше крыши! Я уже даже забыл, что такое ходить по кабакам и девок клеить… – Ох ты! Какая трагедия! – рассмеялся Лев. – Ладно, заканчивай со своим анализом, к старушке я сам сейчас съезжу. Давай мне адрес. Перфильева Анна Леонидовна проживала не слишком далеко от главка – в районе метро «Баррикадная». К тому же она оказалась далеко не такой старушкой, как ее представлял себе Гуров. Конечно, ей было уже прилично за шестьдесят, но выглядела она моложе своих лет и держалась вполне бодренько. Жила женщина небогато, но однокомнатная квартира была чистой и опрятной. – Она самая, – ответила Перфильева, когда Лев с вопросительной интонацией назвал ее имя, и шагнула в глубь квартиры. – Проходите, чего в дверях-то стоять? – Пускаете в дом и даже не спрашиваете, кто я такой? – удивился он. – Зайдете да сами все и расскажете, – улыбнулась в ответ Анна Леонидовна. – И не боитесь? – А чего мне бояться? Денег у меня отродясь не водится. Вещей хороших тоже нет. А те, что есть, разве только старухам и могут пригодиться. Так что брать у меня нечего, а убивать пока вроде не за что. – А квартира? Не боитесь, что заставят жилье на чужого человека переписать? – А квартира давно уже не моя, – отмахнулась старушка. – Я ее на внука переписала. Он у меня один. Сейчас школу оканчивает, в институт поступит. А к тому времени, когда жениться соберется да им с семьей квартира понадобится, я, глядишь, и помру уже. Так что ни волноваться мне не о чем, да и бояться я давно ничего не боюсь, кроме Страшного суда. – И все-таки, Анна Леонидовна, береженого бог бережет, – строго проговорил Гуров. – Мало ли какие люди в дверь постучаться могут. – Люди все одинаковые, если к ним одинаково относиться, – не согласилась Перфильева. – Да проходите вы уже, не бойтесь. Я не кусаюсь уже лет десять, после того, как челюсти вставные сделала. Гуров невольно рассмеялся и прошел внутрь квартиры. Анна Леонидовна провела его на кухню, мотивировав это тем, что гостя нужно хотя бы чаем напоить. И как он ни отказывался, принять гостеприимство Перфильевой все же пришлось. А пока пенсионерка ставила чайник на плиту и доставала нехитрое угощение в виде карамелек и полупустой пачки недорогого печенья, Гуров внимательно рассматривал ее. Его удивляло, с какой естественной простотой и беспечностью держится женщина, словно она с сыщиком знакома уже бесконечное число лет. Конечно, он прекрасно знал, что большинство коренных москвичей достаточно гостеприимны, не слишком амбициозны и зачастую относятся к людям, с которыми их свела судьба, как к дальним родственникам, но такого радушия, как у Перфильевой, в Москве встречать ему еще не доводилось. Она скорее напоминала ему какую-то деревенскую бабушку, которая, даже уходя на целый день из дома, не привыкла запирать входные двери. Когда Анна Леонидовна подала чай, Гуров попытался начать ее расспрашивать, но она легко пресекла эту попытку, сказав, что за чашкой чая нужно говорить о пустяках. И, подтверждая свои слова, принялась рассказывать Льву о своей семье, о ворчливой соседке, которая «на самом деле очень добрая», и о своем «шалопае-внуке», который в свои 17 лет больше на девочек заглядывается, чем думает об учебе. Минут через пятнадцать он понял, что если и дальше позволить Перфильевой вести разговор, то отсюда ему не уйти и до утра, к тому же и ничего полезного не узнать. – Анна Леонидовна, а скажите, у вас сотовый телефон есть? – поинтересовался Лев, когда женщина взяла небольшую паузу, чтобы отхлебнуть чая. – А как же? Я хоть и старая, но не отсталая, пользоваться этими игрушками умею. Правда, он у меня тоже старый, по своим меркам, конечно. Кнопочный. Мне дочь пыталась какой-то аппарат без кнопок подарить, но я ей сказала, что это уже излишеством будет. Ну, она мне тогда только оператора поменяла и успокоилась. А то, говорит, у тебя, мама, звонки слишком дорогие. – Кого поменяла? – не сразу понял Лев. – Ну, такую штучку маленькую из телефона вынула и такую же внутрь вставила, – пояснила Перфильева. – Уж не знаю, что от этого изменилось. За телефон-то я не плачу, дочь сама мне деньги на него кладет. Может, и правда звонки дешевле стали, я у нее об этом не спрашивала. – А сим-карту дочь с собой забрала? Ну, эту штучку, которую она из телефона достала. – А-а, – улыбнулась старушка, – точно. Так она ее и называла. Нет, не забрала. Она ее выкинуть в мусорку хотела, да я не дала. Велела оставить, поскольку все в хозяйстве пригодиться может. Она и пригодилась потом. – Вот как? И зачем же? – У меня внучатый племянник из Волгограда в Москву жить перебрался, – ответила Анна Леонидовна, и Гуров сразу насторожился: новый персонаж был родом из того же города, что и Точилин. – Первое время он у меня остановился, а потом уже себе какое-то другое жилье нашел и почти уже не заходит. Занят сильно, видимо. Зато звонит раз в неделю, здоровьем интересуется, не забывает меня, старуху. Хороший такой мальчик, послушный… – Анна Леонидовна, вы что-то про сим-карту хотели рассказать, – перебил ее Гуров. – Да что про нее рассказывать, – рассмеялась Перфильева. – Тут весь сказ короче этой карты. Мишка… ну, племянник мой… как сказал, что ему нужно новую сим-карту купить, мол, почему-то с его телефона очень дорого в Москве разговаривать, я ему старую, которую дочь мне поменяла, и отдала. А чего добру пропадать? Правда, не знаю, пользуется он ей сейчас или нет. Может, тоже звонки дорогие оказались? – А паспорт вы свой в последнее время никому на руки не давали? – проверяя еще одну версию, поинтересовался Лев. – Нет, конечно! Я и наслушалась, и насмотрелась, и начиталась про всяких мошенников. Паспорт никому вообще в руки не отдаю. – Даже родственникам? – А им он зачем? – искренне удивилась Анна Леонидовна. – Я еще, слава богу, здоровье не все растратила, сама смогу сходить туда, где паспорт нужен. Да и в последнее время он мне без надобности. Только на выборы его с собой и беру. – А вы уверены, что он у вас на месте? Никуда не пропал? – Господи, да что случилось-то такое? – забеспокоилась старушка. – Анна Леонидовна, вы проверьте сначала документы, а потом я вам все расскажу, – пообещал Гуров. Перфильева вышла из кухни, и ее не было не больше двух минут, затем она вернулась со старой, потертой шкатулкой, внутри которой оказались все ее документы: пенсионное удостоверение, медицинский полис и куча еще всяких разных бумаг. Паспорт она достала почти сразу же. – Вот он. На месте. Так что произошло? – Видите ли, Анна Леонидовна, в городе объявился телефонный хулиган. Он звонит в различные учреждения и говорит, что в них заложены бомбы, – солгал Лев. – Телефон его вычислили, но оказалось, что номер зарегистрирован на ваше имя. Вот поэтому я и пытаюсь выяснить, как ваша сим-карта могла у хулигана оказаться. – Уф, слава богу! – облегченно вдохнула старушка. – А я-то, грешным делом, подумала, что мои шалопаи что-то где-то натворили. – А почему вы уверены, что ваш внучатый племянник не мог так хулиганить? – Да вы что?! Он же из хорошей семьи. У него и мама, и папа педагоги! Путем наводящих вопросов Гуров через несколько минут узнал о Михаиле Шаповалове практически все, что ему было нужно. Родился и вырос он в Волгограде. Там же окончил строительный техникум, после чего отслужил в армии и вернулся домой. Через пару лет женился, но с семейной жизнью у него не сложилось, и несколько лет назад Михаил развелся. Детей у них с женой не было, особого имущества тоже не нажили, и в Волгограде Шаповалова больше ничего не удерживало. По словам Перфильевой, Михаила в Москву позвал его старый друг, который перебрался в столицу раньше Мишки. Этот же самый приятель нашел здесь ему работу, связанную с разъездами. «То ли экспедитор, то ли курьер, я уже не помню!» – пояснила старушка. Первое время Шаповалов жил у нее, а затем сказал, что заработал достаточно денег, чтобы больше не стеснять родственницу и самому снимать квартиру. Анна Леонидовна пыталась его уговорить остаться, а потом махнула рукой. – Все я понимаю, – с легким сожалением покачала она головой. – Дело молодое. Мишке женщину приличную найти надо, а ко мне ее не приведешь, неудобно им тут вместе со мной будет. Ну, и дай бог! Главное, чтобы у них все хорошо сложилось. – А вы его девушку знаете? – Нет, Лев Иванович, не видела даже ни разу. Но Мишка парень видный, девушки на него засматриваться должны. – А у вас есть его фотография? – на всякий случай спросил Гуров, хотя в снимке Шаповалова и не нуждался. – Нет, – ответила Анна Леонидовна. – Детские где-то были, но он не сильно на них сейчас похож. А взрослых фотографий он мне не предлагал, а я и не просила. Зачем они? И так его часто видела. В общем, зря вы на Мишку думаете, что он хулиганить способен. Сами видите, он мальчик приличный, работящий и вежливый. Слова грубого никогда не говорил, да и продукты домой покупал всегда сам: ни копейки у меня не брал! А если вам сказали, что телефон, с которого безобразничали, на меня зарегистрирован, то эти операторы ошиблись. Да что это я по-пустому воздух сотрясаю? Вот у меня Мишкин номер записан. Он его так и не менял ни разу. Проверьте, разве с него хулиганы звонили? Гуров помнил по памяти телефонный номер, с которого звонили Орлову. Он внимательно просмотрел телефонную записную книжку Перфильевой и постарался придать лицу немного разочарованное выражение. Номер Шаповалова полностью совпадал с тем, который он знал, но показывать этого женщине никак нельзя. Нужно сделать так, чтобы ей даже в голову не пришло поинтересоваться у своего внучатого племянника, что он мог такое натворить, что к ней полицейские приходили. – Нет, звонили не с этого телефона, – сделав вид, что расстроился, ответил Лев. – А я вам что говорила? Он мальчик хороший, – обрадовалась Анна Леонидовна. – А вы не переживайте, Лев Иванович! Вы – человек хороший, а у таких все получается. Найдете вы этого хулигана!