Сокрушенно мотнув головой, он хлопнул себя по бокам. – Да я даже не об этом деле. Я вообще обо всем. Ты же собиралась устраниться из полицейской работы навсегда. Но не успела снять форму, как уже снова занялась, черт возьми, тем же самым. Как будто и не уходила. – Ну извини. По-твоему, я виновата, что меня преследует какой-то психопат? – Нет, это ты извини, что мне есть до тебя дело. Он тронулся к двери, но не дойдя, остановился. – И что, Джек, это так и будет длиться до бесконечности? Если даже Лютера поймают или прихлопнут, то все равно ведь найдется еще одно дело, которое лейтенанту Джек Дэниэлс край как надо раскрыть и довести до конца. – Фин, мне за это платят. Я сейчас работаю с Гарри. Частным детективом. И у меня это неплохо получается. – Когда-нибудь тебя это убьет, ты понимаешь? А я не хочу этого видеть. – Тебя никто не принуждает. Можешь хоть вообще уйти. Все-таки подловато говорить это тому, кто только что сделал тебе предложение руки и сердца. – Ого. Интересно, каково оно: чувствовать себя президентом соединенных гадючьих штатов? Опа. – Я думала, у нас есть границы, Фин. Красные линии. Ты не просишь меня перестать быть собой. Я не лезу к тебе с просьбами, чтобы ты завязал со своими не вполне законными делишками… – Ах как мило с твоей стороны. Ну просто очень мило. – А еще ты не просишь меня о замужестве. Так мы с тобой договаривались. Разве нет? – Кушай свой сэндвич, – сказал мне Фин и вышел. Поговорили. Даффи, посмотрев на меня собачьи-грустным взглядом, поплелся за ним. Несколько секунд я себя ненавидела, а затем подкатилась на кресле к факсу и проворно прочла свиток из страниц, присланных мне агентом по факсу. Ничего кардинально нового я в них не обнаружила, кроме того что Вайолет Кинг жила, по всей видимости, в Пеории, то есть примерно в трех часах езды от меня. Поедая сэндвич, я прикидывала, что лучше – нанести ей персональный визит или ограничиться звонком – когда на тарелке под свиными ребрышками вдруг обнаружилось кольцо с самым крупным из когда-либо виденных мною бриллиантов. Твою мать… Я тут же поднялась, понимая, какая я все-таки была стерва, и прошлепала в гостиную как раз в тот момент, когда за окном по дорожке причаливал Гарри Макглэйд, а со двора в своем «Форде» отчаливал Фин, прямо через мой газон. Я позвонила ему на сотовый, но он не взял трубку. Слезы брызнули быстро и бурно. Я все еще рыдала, когда в дом, сняв дверь с сигнализации, вошел Макглэйд. Даффи, которого, по всей видимости, не пустили в «Форд», накинулся на него и, цокая когтями, приплясывал, виляя хвостом. – Что это с Фином? Вид у него кислый. Твоих рук дело? – Перед тобой… – шмыгнув носом, ответила я, – президент гадюк. – Да ну. Гадючности в тебе и впрямь последнее время прибавилось. Но я бы не назвал тебя президентом гадюк. – Спасибо, Гарри. – Ты скорее властительница вселенной гадюк. Я прошлепала на кухню и ухватила коробку с салфетками. Пустая. – Или нет: лучше Годзилла. То есть здоровенная такая гадючина, что топает через города и топчет гадючек помельче. В поисках салфеток я огляделась и увидела на столешнице Мистера Фрискерса. Он на меня шикнул. Тогда я утерла себе нос рукавом и повернулась к Макглэйду: – Слушай, а давай съездим с тобой в Пеорию? – Ого. Не, мне нельзя. «Тесла» без подзарядки только двести миль потянет. – Можно на моем поехать. – А зачем тебе в Пеорию? Там что, какой-то конкурс гадючьей красоты? Хотят выбрать себе королеву в лице тебя? – Да черт тебя побери, Макглэйд! Хватит уже! Мистер Фрискерс, похоже, срезонировал с моими чувствами и с грозным шипением метнулся на моего партнера; секунда, и он прицепился к его груди. Макглэйд попытался его отодрать, но ход оказался заведомо ошибочным: кот прицепился еще сильнее. Пес Даффи, возбужденный общим гвалтом, подбежал и прикусил Макглэйда за ногу. Я завопила на Даффи, взглядом ища брызгалку, которую обычно применяю, когда Мистер Фрискерс ведет себя несносно. Она лежала возле раковины пустая (кот несносен большую часть времени). – Слова о гадюке беру назад! – взмолился Маглэйд. – Спасай меня! Я потянулась дать шлепка Даффи. Тот с опечаленным взором обдал струей брючину Гарри. – А-а! Лучше бы он меня укусил! Между тем я схватила Мистера Фрискерса за загривок и крутнула. Тот отцепился от Макглэйда и попробовал напуститься на меня, но я вовремя его выпустила. Тогда он шлепнулся на пса. Далее произошло то, что можно назвать «родео на бассед-хаунде». Пес взвыл и кругами понесся по кухне, а кот сидел, припав к нему, как матерый жокей. – Я истекаю кровью, – подвывал Макглэйд. – Это ж моя новая рубаха. У тебя есть пятновыводитель? В то время как он расстегивал рубашку, Даффи начал взбрыкивать, но короткие кривые лапы не были для этого приспособлены. Мистерс Фрискерс шипел и плевался, остервенело цепляясь за своего импровизированного коня и лупя глаза так, что того гляди выскочат. В итоге Даффи из-за своих мятущихся ушей не разглядел холодильника и на всем скаку в него влетел. Буммм. Скачка таким образом прервалась, а Мистер Фрискерс с коня сиганул обратно на Макглэйда и вцепился как раз в тот момент, когда тот обнажил под рубашкой грудь. – Соски́! – провопил он. – Мои соски, а-а! Даффи, возбужденный сумятицей, подбежал и ухватил зубами ногу Макглэйда. – Блин, цапнул за то же место! Лучше бы он меня обоссал! Я выхватила из-под раковины еще одну брызгалку и обдала из нее всех троих, чтобы расцепились. – А-а-а! Вы что, охренели?! Джек, жжется! До меня только сейчас дошло, что я по недогляду схватила бутылку древесного уксуса, которым полирую окна. Даффи с Мистером Фрискерсом были внешне в полном порядке, и только Макглэйд лупил себя в грудь так, будто и в самом деле горел: – Ты бы уж лучше солью меня притерла, – причитал он, – и лимонным соком взбрызнула! – Ой, извини, – выдавила. А настроение улучшилось. Причем намного. Видеть муки Макглэйда удовлетворяло моим низменным инстинктам. – Ооо! Ааа! Мать Христова Богородица и Бог наш Иисус, жжется-то как! А, ч-черт! Всё, нет больше у Макглэйда сосков! Отхреначили! На всякий случай я посмотрела на Мистера Фрискерса: не жует ли чего или лапками перекидывает. Он как-то раз два часа пулял по дому горошину от «скитлс»: если коричневая, то действительно похоже на сосок. К счастью, сосков Макглэйд не лишился. Их просто покрыло кровью, и он перестал их видеть. Я дала ему кухонное полотенце и послала в ванную помыться. Даффи я заперла у себя в комнате и подтерла за ним лужу. – Возможно, швы понадобятся, – вещал через дверь ванной Макглэйд. – Тебе к доктору, часом, не надо? – Мне нет. – Зря. Слушай, а если я подхвачу инфекцию? – Уксус, он же, наоборот, должен все продезинфицировать, – сказала я, без особой, впрочем, уверенности. Хотя почему бы и нет. Если жидкость щиплется, значит, наверное, уничтожает микробы. – Ну и питомцы у тебя, не приведи господь. Рубашка свежая есть? – Там стенной шкафчик, возьми что-нибудь у Фина. Я возвратилась в кабинет проверить, как там Даффи: он с довольным видом облизывал те места, где я оставила сэндвич и ребрышки. Мой сэндвич с ростбифом и свиные ребрышки… – А ну сидеть! Сидеть, дурная собачатина! Я кинулась к тарелке, но не за едой, а за тем, что лежало под ней.