– Джек… – Секунду, Херб. Я нажала кнопку отмотки страниц и удерживала, пока на экран не возвратилось начало второй главы. – Ни хрена себе, – вырвалось у меня. – В чем дело? – Сколько сейчас времени? Только точно. Он взглянул на часы: – Два тридцать три. Я потерла себе лоб. – Через двенадцать с небольшим он собирается убить еще кого-то. – Вот те раз. Откуда такие выводы? – Номер подразумевает время: три десять. До этого для указания времени смерти он использовал номер страницы. Если вернуться к началу главы… – Я отмотала назад, – видишь, как в слове выделена буква «а»? Вот это меня зацепило. Помнишь, как в прежних книгах кружком окружалась буква «п»? В глазах Херба продрожала догадка. – Буква «п»… Он намекал, что убийства будут проходить во второй половине дня[35]. – Именно. А номер главы означает… – День убийства. – Значит, убийство замышляется на три часа десять минут пополуночи второго апреля. – Но где, Джек? Ты вот узнала, что прийти нужно именно сюда… как? Каким образом? – Местоположение каждого следующего убийства указывает имя предыдущей его жертвы. – Тебе что, Лютер сам это сказал? – В некотором смысле. Вначале он убил Джессику Шедд. Затем Реджинальда Маркетта возле «Аквариума Шедд». После этого Питера Роу в Маркетт-Билдинг. – И где ж, в таком случае, должно произойти следующее убийство? – Роу. – Роу? Это где? – Не знаю. Может быть, парк, или опять же здание, или какой-нибудь музей. Да что угодно. Херб нахмурился. – А может, это намек на что-нибудь еще. Типа «Роу против Уэйда». Все это я слышала отдаленно, как сквозь толщу жара. «Роу против Уэйда». Судьбоносное решение Верховного суда об узаконивании права женщины на прерывание беременности. Мне вспомнилась наша последняя встреча с Лютером. Я тогда была беспомощна, со сломанной ногой. Он мог меня убить, но знал, что я беременна, и не стал этого делать. И только сейчас, именно сейчас он решил вновь объявиться в моей жизни. – У меня скверное ощущение, Джек, что он меняет правила. Продолжения от Херба мне слышать не хотелось, но я машинально спросила: – Что ты имеешь в виду? – Я про Роу. Тебе скоро рожать. А фамилии жертв Лютера, как ты заметила, намекают на конкретное место, верно? – Да. – Тогда что, если в качестве следующего места намечена ты? Что сегодня в три десять пополуночи он намерен прервать твою беременность? Я отошла на пяток шагов, чтобы не запачкать место преступления, и блеванула прямо себе на кеды. Лютер 18 марта, четырнадцать дней назад Спустя четыре дня после происшествия с автобусом – Ого. Прямо-таки священник? – Да. Из католической церкви Питсбурга. Лютер через стол подается вперед и долго, пристально смотрит ему в глаза. На вид лет пятьдесят пять – пятьдесят шесть. Гладко выбрит. Залысины с проседью. Тонкие губы. Задумчиво-кроткие глаза. – Давайте на минуту будем честны, святой отец. Вы не против? – Разумеется. – Вы не женаты? – Священничество и брак обычно шествуют разными путями. – У вас обет безбрачия? Целибат? – Да. – Это трудно? – Случаются моменты соблазна, но с Божьей помощью обет удается блюсти. – В самом деле? – Да. – Нелегко оно, наверно, со всеми этими снующими вокруг молоденькими алтарниками? Завлекательные мальчики, испрашивающие благословения Божьего. Признайтесь как на духу: бывало иногда? – Никогда, и ни за что. – Ой ли, святой отец? – Не бывало такого, чтобы я когда-либо притронулся к ребенку. По моему мнению, это самый страшный из грехов. – Прямо-таки никогда? – В самом деле. – Но соблазны, вы сказали, бывают. – К счастью, не в этом направлении. Да, соития в своей жизни я не изведал, но признаться честно, соблазны близости с женщиной меня иногда все же посещают. – Ну вот. И вы прямо-таки ни разу ему не поддались? – Представьте себе, нет. Господь своими путями уберегал меня от грехопадения. Лютер завороженно покачивает головой. – Нет, я так же греховен, как и мы все. – Так каковы же ваши грехи, святой отец? Представьте, что я просто собрат-священник, принимающий от вас исповедь. Или Господь Бог. – Вы ни то и тем более ни другое. А всего лишь заблудшая душа, коих множество и которые нуждаются в наставлении. Я буду за вас молиться. – Не поможет. Лучше расскажите, что вы говорили на своей последней исповеди.