Голос оказался в записи – проще говоря, фонограмма. Осознание садануло изнутри жарким сполохом, от которого пробирала тошнота. Таращась на Херба, безучастно лежащего на полу, я поняла, что затащила всех в засаду. И что отсюда надо выметаться к чертям собачьим. В ту секунду, как я тянула Херба за руку, сзади металлически грохнула, захлопываясь, дверная створка отсека. За ней хлопнула вторая; я успела заметить, что снаружи это с улыбкой делает смотритель Уилли. – Простите, – сквозь дымку слез сказала я Фину и Гарри. – Простите, простите меня. Но они уже валились с ног, как, собственно, и я. Прижимаясь щекой к металлическим планкам пола, я словно сквозь туман расслышала в микрофоне Херба напряженный голос: – Детектив Бенедикт, никакого грузовика на территории у нас нет. Повторяю, грузовика на территории у нас нет. Как слышите, прием? Глаза слипались сами собой. Меня окутывал волокнисто-туманный сон, противиться которому не было сил. Прежде чем газ затмил сознание окончательно, я еще секунду пропускала через себя жуткую, но уже размытую сонным дурманом мысль: – Детектив Бенедикт! «Где же… – Как слышите? Прием! …я… – Детектив Бенедикт! …проснусь?» Лютер 2 апреля, 03:22 Лютер запирает двери грузовика, давая сонному газу возыметь действие. Пока суд да дело, он освобождается от латексного носа, затем снимает с коренного зуба сверкающий колпачок фиксы и кладет все это в карман. После этого спиртовым тампоном он удаляет с лица грим и снимает парик. Наконец, снимает и скидывает наземь примотанную к поясу подушку. «Спасибо за помощь, старина Уилли». Вот Лютер надевает противогаз, размеренно считает до шестидесяти и открывает двери грузового отсека. Все четверо вповалку спят; сон продлится еще несколько часов. Приладив к «Кенворту» скаты автопандуса, Лютер взбирается в грузовой отсек. Действовать надо быстро. За пять минут он поочередно перетаскивает спящих в минивэн. Дело не такое уж простое; особенные хлопоты доставляет толстяк. Лютер уже думает, не оставить ли его здесь, но нет, надо забрать всех. «Надо же, вся четверка в сборе, – с улыбкой думает он. – Вот это удача так удача». Кроме того, этот Херб на дружеской ноге не только с Джек; он, Лютер, тоже питает к нему определенную слабость. Когда все уже в салоне, Лютер разбрызгивает вокруг из одного ведерка кровь (от настоящего смотрителя), а из другого размоченные в воде мюсли (от производителя). После этого он аккуратно скатывает из грузовика минивэн по сходням и едет к ближайшему выходу с территории кладбища – тому, что на западном направлении. Выход, естественно, оцеплен полицией, однако противогаз Лютера и новые трафаретные наклейки на дверцах (теперь эмблемы Центра контроля заболеваний) придают ему неоспоримой солидности. Но копы машину все равно останавливают. – Сзади не открывать! – орет им Лютер через неопущенное стекло. – Люизит! Газ! – Это что, ребята из спецназа? – растерянно спрашивает коп с детским личиком. – Гражданские на территории, при смерти! Коп и его напарник светят фонариками на бесчувственных пассажиров. Кровь и искусственная рвота выглядят как сцена с театра боевых действий. – Давайте быстрей, мне их живыми домчать надо! – вопит Лютер. Коп, только вчера, похоже, достигший половой зрелости, говорит что-то в рацию, а затем машет рукой: проезжай. Шикарно. На магистраль Лютер выруливает с чувством колоссального удовлетворения. Ну вот, еще чуть-чуть, и можно будет наконец приступить к главной забаве. Интермеццо[44] Здесь мною входят в скорбный град к мученьям, Здесь мною входят к муке вековой, Здесь мною входят к падшим поколеньям. Данте Алигьери, «Божественная комедия»[45] Лютер Кайт 16 месяцев назад Вначале он берется за дом, зачищая его до голых стен и пола. Два дня уходит на то, чтобы подвесить цепи: в каменную кладку глубоко вживляются анкеры, к которым крепятся ножные и ручные кандалы, а также ошейники. 15 месяцев назад – Чем могу? – Когда я снимаю деньги, я могу запрашивать любой номинал, в том числе и мелочь, верно? – Да. – Тогда мне нужно пятьдесят тысяч долларов центами. – Извините, вы сейчас сказали «пятьдесят тысяч долларов»? – Да. То есть пять миллионов центов, – рот кривится в ухмылке. – Мне почему-то кажется, что у вас столько в кассе нет.