На такой уровень боли человеческий ум попросту не рассчитан. И тут послышалось шипение газа из баллона. Он незримо наполнял комнату – комнату, в которой была разрушена моя душа. Херб – Фин, это ты? – Я здесь, Херб. Чувствовалось, что Фин опускается рядом на колени. – У тебя кровотечение? Сильное? – Да нет. Выстрел в голень. Пуля навылет прошла. – Но тогда… – Кровь здесь в основном не моя, – пояснил Херб, и чтобы Фин не подумал не то, поспешно добавил: – И не Джек. Лютер увел ее через дверь, что за мной. – Ах, это ты, пузан? – комната сделалась тесней от присутствия Макглэйда. – Ну и видок у тебя, ей-богу. Как будто все глаза проплакал. Эдак ты… Ох. Черт. Извини, Херб. Он что, зашил их наглухо? У себя на подбородке Херб ощутил руку Фина. – Как это объяснить? – спросил тот. – У него тут дантов ад, – пояснил Херб. – Я приговорен к третьему кругу – чревоугодие – и сижу без глаз в человеческих отходах. – Очень мило, – отреагировал Гарри. – А мы с Фином торчали в круге, где насилие. Там нас заставляли шибать друг друга током. А затем мы со ступенек сверзлись с лестницы и прогребли через выгребную яму. Где на меня напала коричневая змея. Оказалось, не змея, а просто фекалии. Хочешь, я помогу тебе с твоими глазами? Херб тягостно вздохнул. Макглэйда он не любил и уже за эти несколько минут от него притомился. – А у тебя что, есть ножницы? В обычной жизни Херб Макглэйда едва терпел, но сейчас ему годилась любая возможная помощь. – Что ты задумал? – Сиди не двигайся. Руки Гарри обхватили ему голову, а сам он подался к лицу Херба, приоткрыв рот, словно собирался его поцеловать. Но губами он приник не к губам, а к правому глазу Херба. – Макглэйд, чтоб тебя, что ты там выделываешь? – Тихо, – на секунду отвлекся Гарри. – Я умею языком завязывать во рту черенок от вишневой ягоды. В этом мне нет равных. Сиди не дергайся. – Ох. Гарри… – Тссс. Не шевелись. А то веко надкушу. Со стороны это выглядело слегка скабрезно и до непристойности интимно, но уже через несколько мгновений Гарри отстранился и горделиво сказал: – Ну вот. Удерживающий узел развязан. Давай второй глаз. На протяжении минуты Макглэйд осторожно вытягивал нитки. Херб осторожно разлепил веки, настолько распухшие, что приоткрылись буквально на щелку. Но и этого оказалось достаточно. – Гарри, я… Сам себе поверить не могу, но я чертовски рад тебя видеть! – Ну вот. А мне чертовски приятно быть видимым. Херба настолько переполняла благодарность, что он какое-то время не мог подыскать слов. – Даже не знаю, как мне тебя благодарить. – Как насчет минета? – расплылся в улыбке Гарри. – Нет, давать за щеку я сейчас не хочу, – с такой же улыбкой ответил Херб, – а вот это можно. И Херб сделал то, чего, как он сам считал, этот зубоскал не дождется от него во веки вечные: взял и крепко обнял. Херб Бенедикт обнял Гарри Макглэйда. – Спасибо тебе, Гарри. – Нет проблем, Херб. Хоть что-то полезное от меня за все годы. А то приколы да приколы. – В общем, с меня причитается, и… – тут Херб наморщил нос: – От кого-то пахнет мочой, или мне показалось? – От Фина, – Гарри оттолкнул Херба. – Давайте лучше нашу девушку искать. Фин уже тянул за ручку дверь. Когда та не поддалась, он двинул ее здоровым плечом, но безрезультатно. – Ты можешь ходить? – спросил Гарри у Херба. – Не знаю. Макглэйд оглядел его пулевую рану и со вздохом стал стягивать с себя пиджак. – «Ральф Лорен», не хухры-мухры, – печально объявил он. – Прости, Ральф. Дернув за рукав под мышкой, он с треском его оторвал. Получилась вполне сносная повязка для голени Херба. Затем Гарри помог ему подняться на ноги (у Херба даже закралось сомнение: действительно ли это Макглэйд или какой-нибудь клон из бюро добрых услуг?). – Кто-нибудь из вас знает код? – обратился к ним Фин. – Прочитай еще раз табличку. – Чревоугодие. Когда есть желание – есть и путь. Херб уже успел над этим подумать, а потому спросил: – Как написано слово «путь»? – Как обычно. «Way». Но есть еще одно английское слово, которое пишется по-другому, но читается точно так же. – Это, видимо, ее вес[62], – сказал Херб, печально глядя на тело Кристин, которую впервые видел. Даже в голове не укладывалось, чтобы у эдакой туши был настолько красивый юный голос. – Как думаешь, сколько она весит? – задал ему вопрос Фин. Херб нахмурился. Она была заметно габаритней, чем он, но кто его знает. – Начинай от ста пятидесяти, не ошибешься, – сказал он. – И прибавляй по килограмму. Джек Очнулась я с мыслью, что по-прежнему нахожусь на акушерском кресле. Но это оказалось нечто другое. Гораздо хуже. У себя между ног я увидела ком из неумело подсунутых прокладок, а также струйку натекшей крови. Я сощурилась, и постепенно комната пришла в фокус. Пол внизу был усыпан песком. А с потолка в вялом кружении спархивали какие-то светлячки. Когда один из них приземлился мне на ногу, я дернулась от внезапного огнистого укуса, какой бывает от искры.