– Не предел, но недурно, Ирина Владимировна. На безбедную жизнь после завершения шпионской деятельности могло хватить. – Послушайте! – Она подняла голову. – Я готова сотрудничать с вашей организацией, готова выполнять любую работу, чтобы добиться снисхождения и не оставить моего сына без матери… – Например? – удивился Михаил. – Ну, не знаю… – Она облизнула пересохшие губы. – Отправлять недостоверную информацию, обманывать западные спецслужбы… – Как вы это себе представляете? – Михаил не удержался от снисходительной усмешки. – Это в войну, Ирина Владимировна, органы контрразведки проводили радиоигры с противником, передавали ложные сведения и тому подобное. Сейчас такое не востребовано, времена Смерша канули в Лету. – Я не знаю, что такое Смерш… – Вам и не нужно. Чего вам не хватало, Ирина Владимировна? Зачем вы на это пошли? Ваши родственники не репрессировались, вы живете не в последнем городе, имеете неплохую работу, свою квартиру в центре, здорового ребенка. Вы умны, образованны, привлекательны, еще молоды – вся жизнь впереди. Нашли бы свое счастье и жили припеваючи. – Как вы можете такое говорить… – Ирина подняла голову, слезы катились из ее закрытых глаз. – Посмотрите, как мы живем. На что мы обрекаем своих детей? Вы же умный человек, живете в той же стране, все понимаете… Это колосс на глиняных ногах, которым управляют выжившие из ума люди. Не страна, а полное недоразумение… Диктат одной партии, выродившейся в какого-то дряхлого монстра… Чиновники творят что хотят, все покупается и продается… Лживые лозунги, напрочь оторванные от реальности, страшная духота во всем, одни и те же призывы из года в год, в магазинах шаром покати, запрещено абсолютно все – и ваше ведомство строго за этим следит… Людей довели до какого-то скотского состояния… Иностранное кино – единственный глоток свободы, форточка в нормальный мир – пусть там все залитовано, обрезано, но все же… Я не хочу, чтобы мой сын жил в этом мире, сама не хочу тут жить… Признайтесь хотя бы сами себе! В чем я неправа? Мы вторглись в чужую страну, куда нас никто не звал, оттуда тысячами идут гробы, но это утаивают, чтобы не вызвать народный гнев… – Понятно, Ирина Владимировна, – кивнул Кольцов, – не старайтесь, вы же не на митинге единомышленников. Не боитесь, что вам добавят дополнительную статью – клевету на советский государственный и общественный строй? Хотя, чего вам бояться, дважды не расстреляют. Эх, Ирина Владимировна, – он с досадой покачал головой, – какими только словами люди вроде вас не прикрывают свое предательство. Кстати, из мира интересного. Еще вчера вечером мы не знали, кто Звонарь. И пока вы не пустились в бега, не знали. Находились в отчаянии, не представляли, как вас вычислить. И все разговоры, что Штейнберг схвачен и готов давать показания – пыль в глаза. Смотрели киноленту «Блеф» с Адриано Челентано? Вы же любите иностранные фильмы. Купили вас, Ирина Владимировна. А вы от страха соображать перестали. – Будьте вы прокляты… – Женские глаза наполнились слезами. Михаил потянулся к кнопке вызова охраны. Арестантку увели. Она пыталась идти с гордо поднятой головой, но до Жанны д’Арк недотягивала. Дверь закрылась. Присутствующие сотрудники за время допроса не вымолвили ни слова. – Ну что, команда молодости нашей, – майор улыбнулся, – закончили дело? – Так точно, товарищ майор, – кивнул Вишневский. – Обращайтесь. Еще и не то закончим. – Кстати, насчет погулять смело… – осторожно начал Москвин. – Перебьетесь, – перебил Кольцов, – работа продолжается. На этот раз скучная – с выяснением обстоятельств и подробностей. Походы по ресторанам и возвращение в Москву временно откладываются… Эпилог Штейнберга взяли через три дня – в столице, на подходе к американскому посольству. Он, как Колобок, ушел от всех, использовал попутки, фальшивые документы на имя жителя Риги. В Омске сел на поезд местного значения, сутки тащился до Урала; в Свердловске пересел на скорый поезд «Сибиряк» и до столичного региона доехал с ветерком. Резонно догадываясь, что Ярославский вокзал перекрыт, сошел, не доехав одной остановки, поймал частника до Москвы. Далее часть пути проделал на общественном транспорте, шел пешком от Красной Пресни до улицы Чайковского на Садовом кольце, где находилось посольство США. Свою дипмиссию проигнорировал, решил, что здесь безопаснее. На завершающем отрезке пути уже падал от усталости. До заветной двери оставалось всего несколько метров, когда его деликатно взяли под руки и повели к машине, стоящей у тротуара. Штейнберг кричал, что он – гражданин ФРГ, что имеет американский паспорт, но это не сработало. Морпехи армии США, стерегущие вход в «святилище», уныло смотрели, как Штейнберга загружают в машину и увозят. Дипломатический иммунитет для человека, причастного к ряду убийств, выглядел весьма сомнительно. Майор Кольцов добрался до своей квартиры на Кузнецком Мосту через три дня. Поднялся на третий этаж, уставший, как собака, еще и мокрый, потому что на улице шел дождь, припал к дверному звонку. Радостно запищала Валюша: – Папа! Папа! – Затопали по полу маленькие ножки. Распахнулась дверь, заулыбалась супруга Настя – невысокая, худенькая, чрезвычайно привлекательная. – И вправду – папа, надо же! – Она втащила его в квартиру, прыгнула на шею. С другой стороны запрыгнула Валюша – крохотная, курносая, с золотыми волосами. Тяжесть была невелика, почти не чувствовалась. Настя смеялась, целовала его в мокрый нос. Потом отстранилась, стала с интересом осматривать. – Вот не пойму, – сказала она, – когда провожают в дождь – это хорошо. А когда встречают… – …это плохо, – сказал Кольцов. – Что с ботинками? – Настя устремила взгляд на ноги мужа. – Ботинки порвались, – признался майор, – это был суровый мир. Их пришлось выбросить и купить новые в тамошнем ЦУМе. Нормальные ботинки. – Да, ботинки отличные, – согласилась супруга, – ты в них дойдешь ровно до «Торгового мира», где работает моя знакомая. Надеюсь, за эти десять минут я не умру от стыда. А там мы их выбросим. – Ни в коем случае, – вяло возмущался Михаил, – это прекрасная обувь, в ней ходит вся Сибирь… – Конфеты привез? – строго спросила дочь. – Да! – Кольцов извлек из сумки сверток. – Здесь все дары Сибири: «Белочка», «Кара-Кум», «Чародейка», «Мишка косолапый» и «на Севере», а также многое другое! – И это можно есть? – У Валюши загорелись глаза, она обняла сверток. – Нет, пока только смотреть. – Мама отобрала у ребенка конфеты. – И не надейся, что это твой ужин. – Как жестоко, – вздохнула крошка, опустила голову и ушла в свою комнату. Кольцов удивленно проводил ее глазами. – А что ты хочешь, – вздохнула Настя, – ребенок растет, постигает мир, узнает новые слова. Папа, к сожалению, редкий гость и не участвует в этом процессе. Он скинул плащ и обнял жену. Доля истины в ее словах была. Но она знала, за кого выходила. Сегодня он точно распечатает бутылочку «Массандры» и выпьет – за мир без ракет и светлое будущее наших детей…