– А что в Москве-то забыла? Или как эти, – он кивнул в сторону зал, – приехала подработать? – Нет, – краснея, отвечала я, – просто. Это личное. – Личное? Эти тоже сюда за личном приехали в Москву. А потом вон, теперь ноги за деньги раздвигают. Я сглотнула. Щеки мои так сильно горели, что на них, наверное, можно было жарить блины. Не в силах сказать что-то вразумительное, я смотрела сквозь темную фигуру омоновца и молилась, прося Господа, чтобы это представление скорее закончилось. – Держи, – он положил паспорт на стол и, круто повернувшись на пятках, перевел свое внимание на Искандера. Секундное облегчение тотчас сменилось беспокойством за него. – Сюда приведи, – скомандовал омоновец. Через пару секунд в зал завели несколько мужчин, среди которых я узнала и Ахмеда. Всех выстроили в ряд, и начался допрос. На фоне всего происходящего звук музыки теперь казался мне чуть ли не кощунством. Уж слишком весело она звучала! – Фамилия, имя, дата и место рождения, – потребовал сотрудник милиции, останавливаясь перед толстоватым мужчиной, голову которого украшала солидная проплешина. – Погоди, камеру сейчас включим, – в зал быстрым шагом прошел еще один незваный гость с камерой на плече. – Записываю, – добавил он. – Давай, говори, – рыкнул милиционер. Мне стало не по себе от этого тона. В нем не было и намека на уважение. Не к бандитам, нет! Просто – к людям. Создавалось ощущение, что незваный гость хотел показать, кто здесь хозяин. Толстоватый мужчина ответил, затем пришел черед следующего. Всех снимали на камеру. Для чего? Зачем? Я понять не могла. – Теперь ты, в камеру говори, – милиционер раздраженно мотнул головой в сторону соседнего зала, откуда по-прежнему раздавалась музыка, – музыку выключи, у нас тут важные люди! Кровь отхлынула от моего лица, когда я разглядела, что он обращался к Искандеру. Внутри меня снова зашевелился протест, и мне хотелось броситься вперед, чтобы защитить его. Но всё, что я могла теперь – просто сидеть и наблюдать. – Фамилия, имя, отчество, число, месяц и год рождения, где родился и так далее! – сотрудник милиции взял его за левое плечо, и тогда Искандер посмотрел на него взглядом «а ну-ка убрал руки», и, Бог мой, именно это и сделал милиционер. – Ну, – лицо Искандера приняло лениво-расслабленное выражение, – Исмаилов Рафик Рашидович. Что?! – В камеру смотри! – Исмаилов Рафик Рашидович, – скользнув взглядом по камере, ответил Искандер. Рафик?! – Число, месяц и год рождения. – Шестьдесят восьмого, пятнадцатого августа, – продолжил ленивым тоном Искандер. 1968? Разве? – Громче говори! – в голосе милиционера послышалось раздражение, и я почувствовала холодок в груди. Липкий, противный, он напоминал мне то, что я испытывала, когда шла сдавать кровь из пальца. – Пятнадцатого августа, – устремив на милиционера потяжелевший взгляд, ответил Искандер. – Где родились? – Азербайджан. – Республика? Город? – Баку. Город Баку, – Искандер не сводил с мужчины глаз. – В Москве где проживаете? – У родственников. – В камеру смотрим! – все те же раздраженные нотки теперь ощущались сильнее. – У родственников, – повторил Искандер. – Чем занимаетесь в Москве? – Да просто, в гостях, отдыхаю. – Вы являетесь вором в законе? – задал вопрос милиционер, и я, кажется, перестала дышать, ожидая ответа. Искандер посмотрел прямо в камеру и ответил: – Да, я – вор, – кивнул, – я – вор. Вор?! – Уголовная кличка есть? Какое погоняло, как вас зовут? – Рафик. – Наколочки у вас имеются? – въедливо поинтересовался сотрудник милиции. – Нет, нету у меня наколок. Милиционер и один из омоновцев обменялись взглядами. – Все чисто, – произнес последний. В глазах милиционера мелькнула досада. Было очевидно, что они хотели бы, чтобы нашлось что-то такое, что поспособствовало дальнейшему задержанию Искандера и остальных. – Ладно. Свободны, – бросил милиционер, – пока что. Уходим. Грохот сапог растворился в воздухе. Наконец, столь «желанные» гости ушли. Мужчины, в том числе и Ахмед, вернулись в зал. Снова заиграла музыка. А я, пораженная случившимся, смотрела на Искандера. Дождавшись, когда все уйдут, он прикрыл двойные двери и подошел ко мне. Встал напротив и улыбнулся. – Тебя, правда, зовут Рафик? – спросила я. – Нет, – он блеснул глазами. Поправил ворот кофты и сел сбоку от меня. Его тепло окутало меня. Я нуждалась в нем, чтобы вновь почувствовать себя защищенной. Но следующий вопрос требовал ответа. – Ты, правда, вор в законе? – шепнула я. ГЛАВА СОРОКОВАЯ – Да, – глядя мне прямо в глаза, ответил Искандер. Я сглотнула. У меня было совсем мало информации по этому поводу, и все, что я знала (от соседей или родственников), что воры – это уголовники, люди, не знавшие ни морали, ни чести.