Люди, способные и убить, если понадобилась какая-то ценная вещь. Так было в соседнем районе, четыре года назад. Квартиру «челночницы» – предпринимательницы ограбили, а саму её жестоко убили. Неужели мой Искандер был таким же? Мой. Сердце отказывалось в это верить. Нет, и еще раз нет! Ресницы мои задрожали, я открыла рот, чтобы что-то сказать, но так и не сделала этого. – Вижу, у тебя собственное представление, кто такой вор, – усмехнулся Искандер и успокаивающе погладил меня по плечу. – И, скорее всего, оно ошибочное. В любом случае, если ты настолько шокирована, что твои чувства переменились, и ты решила включить заднюю, я приму это. Скажи, как есть. Даже если ответ мне не понравится, я обещаю тебе, что не стану причинять тебе проблем. Я прикусила внутреннюю поверхность щеки и начала беспощадно жевать её зубами. Понимая, что лучше сказать о своих переживаниях прямо сейчас, чем потом носить их в себе, я тихо произнесла: – В соседнем районе, в 94, убили женщину. Челночницу. Она торговала шубами, возила с Турции. Её квартиру ограбили, украли деньги, золото… А саму убили. Перерезали горло и накрыли шубой. Это сделали воры? – Это сделали отморозки, – холодно ответил Искандер, – не имеющие ничего общего ни со мной, ни с теми людьми, с которыми я общаюсь. Или ты, правда, подумала, что я такой же? Он, чуть сощурив глаза, выжидающе-строго посмотрел на меня. – Нет, – я сглотнула, – просто мысли всякие лезут в голову. – Хорошо, что ты сказала, – взгляд Искандера смягчился. – Еще вопросы будут или приступим к ужину, и параллельно поговорим? – Я, наверное, не смогу есть, – прошептала я. Искандер, вскинув брови, вопрошающе посмотрел на меня. – Почему? – Я перенервничала. Теперь кусок в горло не залезет. Прости, – сказала и вымученно улыбнулась. – Так, – Искандер подвинулся поближе, и его крепкая рука легла на мои плечи. Он притянул меня к себе. Пристально посмотрел в мои глаза, а потом спросил: – Моя маленькая девочка сильно испугалась? Я всхлипнула, и горький ком, стоящий в горле, потребовал, чтобы его выпустили. Слезы полились из моих глаз, и вместе с ними из меня выбралась вся горечь. – Да, – прошептала я. – Ну, не плачь, все же обошлось, все хорошо, – горячие губы коснулись моей щеки. – Хорошо, только все равно страшно, – я закрыла глаза. Усталость навалилась на меня, и единственное, что мне теперь хотелось – просто заснуть. В безопасном месте. – Чего боишься? Я запрокинула голову. Сквозь туман из слез я разглядела сосредоточенное лицо Искандера. Он ждал ответа. – Вдруг, они вернутся? Вдруг сделают что-то плохое? – Они ушли и сегодня уже не вернутся. Я горько улыбнулась: – Ты уже привык, да? – Да, – его улыбка отличалась от моей и являла собой воплощение дерзости. – Мне жаль, что ты снова стала свидетельницей случившегося, но с другой стороны – хорошо, что это произошло. – Почему? – мои брови сошлись на переносице, и лоб противно запульсировал от напряжения. – Ты услышала кто я есть на самом деле. Ты все равно узнала бы, просто сегодняшние визитеры ускорили это. – Ты собирался сказать мне это сам? До того, как мы окажемся в постели? – прошептала я и замерла, ожидая его ответа. Искандер усмехнулся: – Не могу точно ответить на этот вопрос. – Это нечестно, – я сглотнула. – Люди должны знать друг друга перед тем, как… – Я не хотел напугать тебя этой новостью, но ты права – нужно было сказать. И сделать это надо было до того, как мы полетели сюда. Теперь ты знаешь – и как дальше дело пойдет – решать тебе. С этими словами он откинулся назад, на спинку дивана. Рука его по-прежнему была на моих плечах, но Искандер больше не обнимал меня так крепко, как секундами ранее. Почему-то это сильно задело меня. Сердце в груди заныло, и я почувствовала себя отверженной. Хорошо знакомое, детское чувство, которое вновь проявляло себя. Двери распахнулись, и в зал, толкая перед собой тележку, прошел Ахмед. На ней красовался великолепный, двухъярусный торт с горящими на нем свечами. Рядом, гремя подносами, шли официантки, но всё моё внимание было приковано к торту. Белоснежный, круглый, с кремовыми сердечками, он был воплощением мечты сладкоежек. По всей площади торта горели свечи. Всего 18 штук. – Немного с опозданием, Искандер-джан, но на то имелись свои причины, – мелодично, голосом, в котором плясали восточные нотки, произнес Ахмед. – Как ты и заказывал. Для твоей именинницы. – Спасибо, брат, – Искандер заулыбался. Его рука стиснула мое плечо и следом раздалось: – Задувай свечи, милая, и загадывай желание. Кто знает? Может что-то, да сбудется. И пусть это будет для тебя добром. Мои глаза не успели высохнуть от недавних слез, а тут, снова, новая порция подступила к ним. Я перевела взор с торта на Искандера. Глаза его сверкали, как темные изумруды, и я увидела в них… Нет, не наглость, а… Благородство. На меня смотрел человек, имеющий богатый, тяжелый жизненный опыт, но сумевший сохранить свою душу. Именно это я увидела-почувствовала вопреки всему, что я знала. – Я загадаю, чтобы ты всегда был со мной, – прошептала я, но судя по тому, как губы Искандера дрогнули в улыбке, он услышал это. Я вновь повернулась к торту. Набрала грудью побольше воздуха и стала задувать свечи – все 18 штук. Не с первого раза, но у меня получилось. Ощущая детский восторг, я захлопала в ладоши и краем глаза заметила, как улыбнулся Ахмед. – Давай, нарежем, – Искандер поднялся, достал нож и нарезал торт. Официантки, поставив на стол подносы с чашками и чайником, поспешили скрыться в соседнем зале. Ахмед, что-то сказав Искандеру на незнакомом, но очень красивом языке, последовал за ними. – Что он сказал? – не выдержав, поинтересовалась я, когда мы вновь остались наедине. – Что он рад за меня. ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ Дверь в номер закрылась.