Отведя Лу в ее спальню, я проверила, крепко ли запираются окна. Тем временем малышка включила громадный телевизор и уселась смотреть мультфильм про Бэмби. Мне часто говорили, что я беру на себя слишком много. Мое дело — охрана. Я выполняю свои обязанности на совесть. Никто пока не жаловался. Но почему-то так получается, что клиенты становятся для меня не просто людьми, которые платят деньги за хорошо выполненную работу. Получается так, что я вмешиваюсь в их жизнь, решаю проблемы, мирю поссорившихся супругов, предотвращаю самоубийства подростков, расследую убийства и делаю другие не входящие в круг моих обязанностей вещи. Вот только в роли Мэри Поппинс я не попробовала себя ни разу. Я уже поняла, что с матерью девочки у меня возникнут проблемы, хотя Сташевич преувеличил их значимость. Марина Эдуардовна не является моим клиентом, и мне достаточно соблюдать элементарную вежливость, а выполнять свои обязанности я буду так, как считаю нужным. Марина Эдуардовна не вызывала у меня ни малейшей симпатии и даже простого уважения. Не знаю, хорошей ли женой она была банкиру Лазареву, но мать из нее никакая. Права была Елизавета Михайловна… Девочка прилипла к телевизору. Лу отвлеклась только для того, чтобы взять пачку чипсов. Не отрывая глаз от экрана, малышка хватала горстями вредную еду и запихивала в рот. Часа через полтора приехала няня — пожилая тетка в спортивном костюме, такая полная, что еще немного — и было бы две Мариванны. Войдя в комнату девочки, няня уставилась на меня. Видимо, Марина забыла предупредить. — А вы это… кто будете? — наконец спросила Мариванна. — Телохранитель. Буду приглядывать за Луизой. Няня вытаращила глаза: — Это от кого же ее надо охранять-то?! Я решила не вступать в дискуссии. Оставив Лу на попечение няни, я отправилась изучать периметр. Осмотрела дом снаружи, поднялась на крышу. Проехалась до ворот, познакомилась с охранником. Звали его Игорек. Он так и представился: «Я Игорек». Как будто не здоровенный детина в камуфляже, а малыш, друг Карлсона. Поздним вечером того же дня я стояла у окна и наблюдала, как катится по небу луна, то прячась в тучах, то освещая зловещим светом верхушки ближнего леса. Что там говорила маленькая Лазарева? В лесу водятся медведи? И еще, кажется, зомби? Н-да, на редкость зловещая местность. Из леса выползал туман, клочьями повисал на деревьях. Какая-то птица монотонно кричала. Может, сова? Кому еще не спится по ночам, кроме меня? В птичках я понимаю еще меньше, чем в цветочках. Луиза давно спала. Не знаю, во сколько просыпаются дети, но, думаю, рано. Няня не смогла ответить мне на простой вопрос и отмахнулась довольно небрежно: «Луиза? Да она поднимается когда захочет. То так, то этак». Эти слова можно было назвать девизом этого несуразного дома. Ничего, что первый блин вышел не слишком удачным. Завтра я постараюсь сделать жизнь моей подопечной немного более предсказуемой и упорядоченной. Звонок моего телефона ударил по нервам. А голос в трубке заставил меня поморщиться. Хотя голос был вполне приятным — хрипловатый такой, стильный. — Я был очень огорчен сегодня. Расстроен. Да, расстроен и огорчен, — сообщил мне собеседник. — Я ведь заказал столик в ресторане. В «Улитке». Твой любимый столик у окна. Ждал весь вечер. А ты не пришла. И вдобавок выключила телефон. Как это понимать? — Слушай, Кристобаль, извини, — я хлопнула себя по лбу. Совершенно вылетело из головы, что на этот вечер у меня был запланирован романтический ужин. — У меня срочная работа. Совершенно неожиданно появился один юрист, с которым в прошлом… неважно, главное, я занята и буду занята еще неопределенное время. — Но ты могла хотя бы предупредить меня, — обиженно проговорил мужчина. — Я просидел там весь вечер как дурак. — Слушай, я же извинилась, — огрызнулась я, начиная потихоньку закипать. Ненавижу, когда мужчины ведут себя как дети. Материнский инстинкт у меня отсутствует напрочь. — Телефон я отключила, потому что не хотела будить ребенка. — Ребенка? — изумился Кристобаль. — Какого еще ребенка? — Тебя это совершенно не касается. Это работа, — отрезала я. — Помнишь, я предупреждала тебя в самом начале наших отношений, что так может случиться. Мне придется неожиданно уехать. Вот, это и есть, так сказать, страховой случай. — Какой случай? — переспросил герой-любовник. Интеллект не был его сильной стороной. Я вздохнула и сказала: — Забудь. Все, что тебе следует знать — сейчас я занята. Когда буду свободна, позвоню. Не скучай. — Знаешь, еще никто так со мной не поступал, — оскорбленно произнес Кристобаль. — Я имею в виду женщины. Со мной так нельзя. Я прервала связь и только потом сказала: «Можно». Кристобаль был ошибкой, о которой я уже пожалела. Мы познакомились в танцевальном классе на пробном уроке танго. Вообще-то обычно мои траектории пролегают далеко от танцклассов, но тут не иначе вмешалась судьба. Предположительно хромая. Начиналось все так хорошо… Два месяца назад я скользила по зеркальному паркету, а мою талию обхватывала рука красавца-брюнета с романтичным именем Кристобаль Перейра. Конечно, никакой он был не Перейра. Но собственное имя, очевидно, казалось ему неподходящим для мастера аргентинского танго. Жена моего друга Сереги, Иришка Коваль, решила после родов вернуть себе былую спортивную форму — и надумала заняться танцами. На первое занятие Ира уговорила пойти меня — просто за компанию, ну, и чтобы страшно не было. Хотя чего ей бояться — в прошлом выпускнице интерната номер шесть, угонщице элитных тачек… В общем, там был этот тип, Кристобаль. Давал уроки аргентинского танго одиноким теткам, которые вообразили, что достаточно надеть черно-красную юбку и взять розу в зубы — и вот ты уже Кармен. Несмотря на отличную физподготовку, с танцами я не слишком дружу. На первом занятии я оказалась ненамного лучше любой толстухи-домохозяйки. А я ненавижу чувствовать себя неудачницей. Во мне проснулись спортивная злость и врожденное упрямство. Нет, я смогу! Буду не хуже других. Только надо стиснуть зубы и как следует потренироваться! Да и Кристобаль настаивал, что мне просто необходимо взять еще несколько уроков. У меня, мол, истинный талант, и зарывать его в землю просто преступление. Неожиданно для самой себя я согласилась. У меня образовался перерыв в работе, появилось свободное время, и я решила посвятить его танцам. Кристобаль — совершенно не мой типаж, но я ценю профессионализм в любом деле. Невозможно было не признать, что господин Перейра — истинный маэстро в своем искусстве. А дальше, как говорят у нас в Тарасове, завертелось-понеслось. Тут как раз тетушка Мила уехала во Владивосток, и я сама не заметила, как Кристобаль вселился в мой дом. С его появлением в мою жизнь вошел новый мир танца. Я лишь слегка заглянула в него. Работа слишком важна, занимает девяносто процентов меня… а иногда все сто! Тем более при ближайшем рассмотрении человек не так мил, как при первой встрече. Кристобаль не блистал умом, ничем не интересовался, целыми днями валялся на диване в ожидании меня и читал идиотские книжки про попаданцев. Я не рассчитывала на длительные отношения — для меня это был просто минутный каприз. Но мой партнер по танцам, смотрю, всерьез обиделся, когда я дала ему отставку. Кстати, временную. Но если так пойдет и дальше, она станет постоянной! Когда так поступают мужчины: «Извини, дорогая, я должен работать, ты же хочешь ту шубку, что мы видели в витрине?» — это нормально, а если женщины, так сразу «стерва»… Ладно, Охотникова, пора спать. Завтра важный день. Дело в том, что завтра истекал полугодовой срок после смерти Леонида Лазарева. Именно в этот день должно было состояться открытие его завещания. Сташевич предупредил меня, что будут необходимы повышенные меры безопасности. Марина Эдуардовна тоже осознавала важность предстоящей процедуры. Хозяйка дома привела в порядок волосы и надела красное платье, видимо, пылившееся в шкафу с прежних времен — оно было ощутимо узко ей в талии. Кроме того, Марина дала распоряжение няне искупать и одеть девочку.