– Ее нет, – заныла продюсер. – Так я и думала, – сказала я, – есть идея. Слушайте. До начала концерта два с половиной часа, используем это время с пользой. – Тебе эсэмэска пришла, – лениво протянула Таня. Я вынула мобильный, начала писать ответ и одновременно говорить: – Муж прислал. Ситуация складывается лучше, чем я рассчитывала. Через пятнадцать минут начнем репетицию, а пока слушайте меня внимательно. Глава тридцать четвертая – Народу полно, – прошептала Энн и чихнула. – Тсс, – шикнула я. – Костюм лисы табаком воняет, – объяснила продюсер. – Где ты одежонку взяла? – Заказала в прокате, – ответила я, – привезли прямо в офис. – Лиса мне велика, – пожаловалась Энн, – я в ней как щепка в проруби. – Со мной иначе, – сообщил Макс, – цыпленок определенно мне маловат, на животе как на барабане натянулся, боюсь, лопнет. – Я вообще похожа на дуру дурацкую, – сказала Таня, – платьице, как у Барби, под ним черные колготки, высокие ботинки типа «гриндерсы»! И паричок с косичками! – Вы прекрасно смотритесь, – похвалил певицу Вульф. – Как я могу сплясать, если я уже все забыл? Куда идти на сцене, тоже не помню. – Площадка маленькая, – успокоила я мужа, – далеко не убежишь. – Ладно, – вздохнул Вульф, – оторвусь, как на дискотеке. Я выдохнула. Вроде все успокоились, надеюсь, неплохо получится. – Нет, нет, полное дерьмо выйдет, – запаниковала Энн, – я не пойду с вами. Упаду! Потеряю что-нибудь. – Девичью честь? – засмеялась Таня. – Не хочешь, оставайся здесь, – отрезала я, – уговаривать не стану. Без тебя обойдемся. – Дорогие зрители, – завопил мужской голос, – только для вас, только один концерт, только у нас! Гнилые лапы жабы и все ее друзья! Я чихнула, мой костюм зайца отчаянно вонял табаком, высунулась из-за кулисы и зашипела: – Эй! Парень, который стоял в центре сцены, подошел ко мне: – Чего? – Певицу зовут Гнилое жало лягушки, – уточнила я, – а вы сказали «Гнилые лапы жабы» – Ща исправлю, – пообещал юноша и заорал в микрофон: – Встречаем звезду рэпа Тухлые зубы крокодила! Поприветствуем дорогих гостей, искупаем их в аплодисментах. Раздались жидкие хлопки. – Давай, Таня, – скомандовала я. Бубликова, держа гитару как винтовку, выскочила на сцену, и через секунду раздался хохот. Я ожидала, что сейчас зазвучат первые аккорды, выглянула из-за кулисы и увидела, что наша звезда сидит на полу, один башмак у нее на ноге, второй отлетел в сторону. Я сбросила туфли, схватила их и кинулась к певице с воплем: – Простите, принцесса упала! В ту же секунду уши зайца упали на пол. То ли их плохо пришили к голове, то ли следовало надежнее закрепить органы слуха. От неожиданности я заорала: – Ой, ушки отвалились! Зал ответил радостным хохотом. Я наклонилась над Таней и прошептала: – Они решили, что так и надо. Надень туфли и начинай! Девушка встала и замерла. Мою обувь она проигнорировала, осталась в одном ботинке. Следовало как-то обыграть ситуацию, но мне ничего в голову не приходило. А Таня вместо того, чтобы запеть, молча нащипывала струны. И тут с воплем: – Эгей! – из-за кулисы вылетел пухлый цыпленок и заверещал голосом Вульфа: – Чего сидим, молчим? Глазами хлопаем? Лови! Он схватил мою лаковую туфельку и швырнул в зал. – Кто поймал, того поцелую! Потом он отправил к зрителям вторую лодочку. – Кто поймал, того лиса обнимет! Лиса, вали сюда! Зрители оживились. Таня молча извлекла из гитары ноющие, тягомотные звуки. – Лиса, – вопил Макс, – без тебя здесь беда. Из левой кулисы показалась Энн, она сделала несколько шагов, попятилась, наступила на свой собственный хвост и упала на спину. Ба-бах! Сцена проломилась, Энн исчезла. На мгновение воцарилась тишина, Таня опустила гитару. – Вот так фигня приключилась, – от всей души высказался цыпленок. – Лиса-то куда подевалась? – Я здесь, – закричала из-под сцены Энн, – выньте меня! Зал грохнул, застучал ногами, зааплодировал! Макс наклонился над проломом, свесился вниз и выволок Патрикеевну на свет божий. – Спасибо, – поблагодарила та и посмотрела на свою подопечную: – Ты почему молчишь? Таня отвернулась. – Щаз я спою, – пообещал Макс. – Эх, дубинушка ухнем, вставай, поднимайся, рабочий народ, во поле береза стояла! Потом мой муж попытался сплясать вприсядку, шлепнулся и… исчез из вида. – Второй пошел, – всплеснула лапами Энн, – да тут вся сцена гнилая. Зал зарыдал от смеха. – Не хороните меня раньше времени, – заорал Макс, выбираясь из дыры. Я посмотрела на мужа и лишилась дара речи. Я, как могла, срежиссировала представление. Но все пошло не по плану. Татьяна, вместо того чтобы петь, играет в молчанку, сцена сделана из картона, мои новые туфли улетели к зрителям. А Макс стоит полуголый. Сверху он цыпленок, а снизу на нем только красные семейные трусы и носки. – Цыпленок, ты потерял штаны! – завопил кто-то из зрителей. – Тебя это смущает? – спросил Вульф. – Нет, – прозвучал хор голосов. – Значит, веселимся! – велел мой муж. – Что хотите услышать в моем исполнении? Я работаю в жанре «Пила скребет металл». Таня вздрогнула, подняла гитару над головой и заявила: – Хватит! А потом запела сильным, чистым, хрустальным голосом: