– Хочу жить так, как хочу. Не хочу жить так, как мне велят. Не стану яблоком в общей корзине. Я не фрукт. Я живая. Я хочу жить так, как хочу! Зал притих. Макс и Энн попятились и исчезли за кулисами. Я, быстро прихватив уши, шмыгнула за ними. Таня осталась одна, ее голос заполнил зал и взлетел под потолок. – Не учите меня жить по-своему… Я вздрогнула, однако верхние ноты девушка берет играючи. – Не говорите мне: живи по-моему, – легко пошла вниз Татьяна, чем снова меня удивила. – Не хочу носить чужую одежду, – продолжала девушка и разорвала подол платья, – хочу быть свободной от всех, от тебя и от себя! Таня опустила гитару. Публика молчала. Я испугалась этой тишины. И тут зрители вскочили и начали бить в ладоши. Концерт длился два часа. Лиса, цыпленок и заяц больше не появлялись на сцене. Не знаю, почему Татьяна в начале концерта молчала. Вероятно, испугалась публики. Но потом страх прошел. Когда голос с потолка сообщил, что концерт завершен, зрители устроили овацию, из зала закричали: – Цыпленок, лиса, вы где? Мы вышли на поклон в обычной одежде и получили свою порцию аплодисментов. И тут из дыры в полу высунулась голова, она, не обращая никакого внимания на людей, что-то сказала. – Тише, – попросил Макс, – тут кто-то из-под земли вылез. Человек, что тебе надо? – Штаны нашел, мохнатые, – ответил рабочий. – Не ваши, случайно? Держите. Макс поймал брошенную ему нижнюю часть цыпленка, поднял ее над головой и воскликнул: – Носите рейтузы с начесом. Зал захохотал. И тут Таня подняла руку: – Подарочек вам. Я исполняю только свои песни. Но сейчас хочу спеть для вас то, что не мной создано, а капелла! Девушка сцепила руки в замок. – Аве Мария… В зале стало так тихо, словно все ушли. Я чуть не заплакала. Такой голос! Такой талант! Девочке надо на большую оперную сцену! Не знаю как, но я устрою ее учиться в консерваторию! – Это так круто, – простонала Энн, когда мы вернулись в гримерку, – Леночка, ты лучшая! Такое придумать! Таня, скажи хоть слово! – Ничего получилось, – одобрила Бубликова. – Почему ты называешь Лампу Еленой? – удивился Макс. – Потому что она Лена Яковлева, – объяснила Энн и захихикала: – Прикольно, муж не знает имени жены. – Интересно, что еще я о супруге выясню? – засмеялся Вульф. – Впрочем, не каждый мужчина может с уверенностью сказать: я прекрасно знаю свою вторую половину. Женщины умеют удивлять. Живешь с ней не один год, вроде все узнал, характер изучил. А потом раз! И вместо Евлампии Романовой около тебя Елена Яковлева. Глава тридцать пятая Спустя несколько дней мы сидели в нашем офисе в теплой компании, членами которой являлись: Макс, Володя, Никита, Оксана, Катя, Галина Алексеевна, Маргарита и я. В полном молчании женщины сели в кресла, Никита устроился за столом, перед ним стояло несколько ноутбуков, Володя и Макс разместились на диване. – Похоже, все в сборе, – констатировал Костин, – давайте начнем. Разрешите рассказать давнюю историю. – Я не понимаю, что здесь делаю, – возмутилась старшая Яковлева. – Без вас никак не обойтись, – объяснил Макс, – Галина Алексеевна, вы главное действующее лицо. – Правда? – кокетливо осведомилась пожилая дама. – Только ради вас останусь. – Очень вам благодарен, – откликнулся Вульф. – История интересная, местами фантастическая, – продолжил Володя, – каждая из вас играет в ней свою роль. Врач Петр Рудольфович Ганзуэман в советские времена оказывал людям медуслуги. Он специализировался на прерывании беременности, а еще подыскивал суррогатных матерей. Костин обвел присутствующих взглядом. – Но неверно именовать роженицу тех лет суррогатной матерью. В те годы яйцеклетка, оплодотворенная в пробирке, не подсаживалась женщине, которая могла выносить ребенка. Петр Рудольфович именовал этих дам «контейнерами». Чужой муж ложился в постель с той, что произведет ему на свет наследника, спустя некоторое время дама беременела. Дитя было родным отцу и совершенно чужим его жене, которую записывали в метрике как мать. После смерти старшего Ганзуэмана его дело продолжил его сын Иосиф. Лучшим «контейнером» и у отца, и у сына считалась Галина Яковлева. Ведь так? Володя повернулся к пожилой даме. Я подумала, что та сейчас устроит скандал. Но нет! Госпожа Яковлева-старшая улыбнулась. – Да, я пользуюсь популярностью у мужчин. Если попадаю в незнакомую компанию, то все мальчики – мои. Без исключения. Вот и сейчас двое юношей на диване «едят» меня глазами. – Вы очень красивая женщина, – отпустил комплимент Макс. Костин решил полить его шоколадным соусом: – Подобные вам раз в сто лет рождаются. – Ой, перестаньте, – махнула рукой девочка Красная Тапочка, – когда-то я могла один раз взглянуть на парня, и он бросал свою спутницу и шел со мной. Сейчас перед вами руины роковой дамы. – Руины богатого дворца, – заявил Никита, которого просили не высказываться до того, как попросят, – а не развалины свинофермы. Глаза Костина сузились, похоже, Вовка хотел стукнуть Валова чем попало. А я вжалась в кресло. Ну сейчас Галина сделает из заведующего ай-ти-отделом форшмак. Но Галина Алексеевна благосклонно улыбнулась: – Если сравнивать с недвижимостью, то я Версаль в период его расцвета. Избой никогда не была и не стану. – Конечно, нет, – согласился Макс, – думаю, у вас было много поклонников. – Шеренги, – рассмеялась собеседница. – И от каждого вы рожали ребенка, – добавил Костин. – О нет, юноша, – возразила старшая Яковлева, – дети – это работа. А мы ведем речь о любви. Хотя иногда в процессе работы возникало чувство. Я опешила. Володя тоже на секунду растерялся. Готовясь к разговору, мы думали, что Галина до последнего станет отрицать свою принадлежность к отряду «контейнеров». И вдруг такое откровенное признание! – Есть женщины-клуши, а есть женщины-звезды, – продолжала Галина. – Первые используются для размножения. Прошу никого не обижаться, эти экземлпяры очень нужны, с их помощью продолжается человеческий род. Я их называю – клуши. Такая бабенка хозяйственная, она стирает, готовит, убирает, нянчит отпрысков, обслуживает мужа. Секс курице неинтересен, он просто очередная ее обязанность. Большая часть наседок не умеет ничего в постели, их стиль – молчащее бревно. Мужчине хочется страсти, выдумки, игры, а его положительная жена одеяло натягивает до подбородка и в самый интересный момент думает: «Елки-палки! У Таньки не проверила домашнее задание по математике. Получит завтра двойку». Прошу правильно меня понять, такие тетки очень нужны. А я… я редкий экзотический цветок, создана для украшения, этуаль, которую надо оберегать, охранять, лелеять. – Ой, хватит, – возмутилась Оксана, – бросила двух девочек, выбрала себе любименькую! Галина поморщилась. – Женщина! Если вы говорите о тройне, то ее должен был забрать генерал Чернов, но он нарушил контракт, взял лишь одну девчонку. Вторую не помню куда дели. Третью пригрела мать Иосифа, потом, после ее смерти, моя родительница, а когда и она в могилу сошла, сие несчастье досталось мне. Я одевала, обувала Ленку, а та, неблагодарная, вышла замуж за полного идиота. И была рада-радешенька. Генерал… Мы провели вместе незабываемое время. Страсти кипели. Жена его ревновала жутко, она типичная клуша! – Вы не пытались найти дочерей? – спросил Макс. – Каких? – осведомилась Яковлева. – Тех двух, что генерал не взял, – уточнил Никита. – Нет. А зачем? – изумилась собеседница. – Я не собиралась иметь детей. Я просто работала. Их забирали сразу после родов. Никогда не смотрела на новорожденных. Зачем? Неинтересно мне. Девочки получились разные внешне. Это сразу стало ясно. Отец изумился, врач ему объяснил, что не все близнецы на одно лицо. Ну и Чернов выбрал ту, которая, как он решил, больше на него похожа. Сказал, что назовет ее Оксаной в честь своей матери. Чернова вскочила: – Я ваша дочь. Одна из тех, от кого вы отказались. Следом поднялась Маргарита: – Я тоже. Галина сдвинула брови: – Раз вы здесь сидите, то ваш отец генерал, а его жена ваша мать. Я при чем? – Я попала в детский дом, – сказала Марго, – оттуда меня, правда, быстро забрали. Отец рано умер, мать запила. – А я здесь при чем? – повторила Яковлева. – А я та, кого выбрал Чернов, – сообщила Оксана. – Он одно из лучших воспоминаний моей жизни, – вздохнула Галина Алексеевна, – сколько приятных вечеров и ночей было проведено вместе. Мы общались не один год! Порой расставались, но потом он опять приезжал, а я была рада. – Вы монстр! – выкрикнула Маргарита. – Женщина, в приличном обществе нужно вести себя корректно, – поморщилась Галина.