Вторая, поджарая и мускулистая, с бритой башкой и большим драконом на толстовке, начинает нарезать вокруг нее круги. Боковым зрением Эйр замечает, что она вытащила нож и спрятала его в руке. — А ты бы не лезла не в свое дело, если не хочешь получить, хренова… — шипит девица и делает выпад вперед. Эйр не дает ей закончить фразу, врезав локтем прямо в лицо. Та валится навзничь, теряет нож и хватается за нос. Тогда та, что с черепом, набрасывается на Эйр и тянет ее назад. Эйр достает до ее руки и перебрасывает через себя, так что девица ударяется головой о тротуар. — Ты мне, блин, нос сломала, — хрипит девчонка с драконом с противоположной стороны улицы. Эйр оборачивается к ней, та стоит склонившись вперед и прижимает рукав толстовки к носу. — Совсем, на хрен, сдурела, — скулит она. Эйр крепко хватает ее за руку и уже собирается оттащить на тротуар, когда сзади налетает девица с черепом. На этот раз она бешено размахивает зажатым в руке баллончиком с краской. За это время девица с драконом успевает подобрать с земли нож, но Эйр хватает ее за запястье, нож снова падает, и ей удается отпихнуть его подальше, под одну из припаркованных машин. Она бросает девицу с драконом рядом с гаражной дверью, но замечает, что за ней наблюдают. За занавеской в темном доме, стоящем рядом с гаражом, стоит девчонка того же возраста, что и те две, с которыми она только что дралась. Зажигается свет, и в окне появляется женщина постарше в накинутом на плечи халате. Женщина оттирает девчонку от окна и начинает звонить по мобильному, движение губ выдает, что она просит соединить ее с полицией. В ожидании ответа она пугливо поглядывает на улицу. Эйр потягивается, делает глубокий вдох и пытается вернуться в состояние равновесия. Она стирает кровь с треснувшей губы, засовывает руки в карманы и идет дальше. 2 На следующее утро, когда Санна отправляется на машине к старому известняковому карьеру в восточной части острова, земля покрыта тонким налетом инея. Гигантский кратер наполнен стоячей водой бирюзового оттенка. У кромки воды уже примостились машина «Скорой помощи», пикап спасательной службы и полицейский автомобиль с распахнутыми дверями. Спасатели возятся со своими резиновыми комбинезонами, пытаясь сложить их на ветру, чтобы потом запихнуть в багажник пикапа. На носилках в открытом мешке для трупов лежит тело девочки. Кто-то осторожно поправляет, убирая в чехол, ее длинные рыжие волосы. Санна припарковалась и вылезла из машины. Земля кажется онемевшей под ее сапогами, повсюду меж корней и булыжников виднеются кроличьи норы. От летних купальщиков остался разбросанный по земле мусор. Пластмассовые столовые приборы, обертки от мороженого и треснувшая бутылка из-под вина. До нее доносится шум моря, накатывающего волны на прибрежные камни в нескольких километрах отсюда. На этом острове ты слышишь его повсюду, где бы ни находился. Карьер — излюбленное место для купания. В отличие от мелководных бухточек, где всегда толчея, в него с легкостью можно занырнуть в поисках приятной прохлады. Впрочем, в остальное время года это место заброшено и пустынно. Кроме лежащего на земле мусора о присутствии людей напоминают лишь мостки с ржавой лесенкой и две крошечные кабинки для переодевания, притулившиеся за рощицей. Санна понуро смотрит на тело, лежащее на носилках. Издалека девочка выглядит маленькой и совсем худой, ее ноги раскинуты, как у мертвой птички. Комиссар криминальной полиции Бернард Хельквист вылезает из своего автомобиля, взглянув на нее лишь мельком. Санна вспоминает, как раздраженно звучал его голос по телефону. По утрам он всегда в дурном настроении, и сегодняшнее утро исключением не стало. Высокий, мускулистый, широкоплечий комиссар переминается с ноги на ногу, обхватив себя руками, чтобы хоть немного согреться. В уголке рта торчит сигарета, зажатая меж тонких губ. Только высосав весь никотин до капли, он небрежно роняет окурок на землю. Сузив глаза, он щурится на нее и коротко кивает в знак приветствия. — И надо же этому было в воскресенье случиться, — произносит он. — Я сегодня матч собирался смотреть. — А где остальные? — интересуется Санна. — Йон был здесь, но уже уехал. Делать-то особо нечего. Не стоило тебе звонить, могла не приезжать. Но нам надо было вытащить ее из воды, чтобы убедиться, что это самоубийство. — Я все равно ничего особенного не делала. Он улыбается ей, потом проверяет время, взглянув на мобильный. — Нам известно, кто она? — спрашивает Санна. — Зовут Мия Аскар. Четырнадцать лет, скоро должно было пятнадцать исполниться. Официально мы ее еще не опознали, но мама приходила в управление несколько дней назад. Заявила об исчезновении дочери. У нее при себе было фото, и описала она ее очень подробно. В общем, я не сомневаюсь, что это она. Черт бы подрал этих современных подростков-эгоистов. Санна резко вскидывает на него взгляд. — Ладно, ладно, — бормочет он. — Прости. Но хоть немножко я могу позлиться. Это же младший внук, да еще его первый выездной матч. — Совсем скоро сможешь смотреть футбол целыми днями. Всего две недели осталось. — Знаю я. Вряд ли они так уж быстро пролетят. Санна вздыхает. — А как же криминалисты? — Так ведь самоубийство. — Но они приедут? — Они сейчас в северной части острова. Проникновение со взломом в одно из зданий старой военной базы. Но даже если б они не были заняты, ты не хуже меня знаешь: на такое дерьмо они больше не ездят. Санна старается подавить раздражение: Бернард всегда называет самоубийства дерьмом. Может, потому, что они становятся все привычнее на острове, а может, потому, что полиция на такие вызовы приезжает теперь с единственной целью — прибрать и вывезти мусор. — Нет, ну если ты настаиваешь на том, чтобы мы с ними ссорились и требовали, чтобы они приехали… — начинает он недовольно. — Перчатки дашь? — она не глядя протягивает руку. Он достает из машины коробку, кидает ей и ухмыляется: — Черт, что ты без меня делать-то будешь? Санна ничего не отвечает. Бернард поправляет потертый ремень на широченных вельветовых брюках и следует за ней к мосткам. — Ее один собачник заметил, когда своего пса тут выгуливал, — поясняет он. — Лежала на поверхности воды в самом глубоком месте. Бедняга до полусмерти напугался. Решил, что озерную деву [2] увидал. — Он что, живет где-то поблизости? — Нет. Тут никто поблизости не живет. Он сказал, что вывозит иногда сюда собаку на прогулку. На девочке, лежащей на мостках, из одежды одни только поношенные джинсы. Волнистые рыжие волосы липнут к щекам, плечам и груди и похожи скорее на еще один слой кожи. Во всем ее облике чудится какой-то покой. Если бы не посиневшие губы и не растопыренные, застывшие в окоченении пальцы ног, можно было бы подумать, что она забылась глубоким сном. Санна натягивает перчатки, обходит тело и начинает осматривать руки девочки. Ни царапины, ногти чистые и аккуратно подстрижены. Она осторожно разворачивает кисти запястьями вверх и видит следы порезов. — Эй, я слыхал, ты опять отказалась от завидного предложения, — произносит вдруг Бернард. — У Йона просто сестра работает в том новом агентстве недвижимости, — поясняет он, не дождавшись от нее ответа. — Так что все в курсе, что ты опять отказалась от нескольких миллионов за участок… — Люди вообще много болтают. — Может быть. Но разве это так уж плохо? — Санна вскидывает на него раздраженный взгляд. — В смысле, отпустить прошлое. — Я отпустила. — Да, но ты же до сих пор… — У меня есть все, что мне нужно, — обрывает она его на полуслове. Бернард щурит глаза на ярком солнце. — Ну да, ты знаешь, что я об этом думаю, — отзывается он. Порезы на запястьях девочки ровные и глубокие. В один из них забилось что-то вроде ржавчины, но когда Санна прикасается к ней, та осыпается, как песок. — Скоро день рождения Эрика, — произносит она и замечает, как Бернард сразу скис. — Да, точно. Ему бы сейчас четырнадцать исполнилось? — Пятнадцать. Бернард криво улыбается. Санна аккуратно кладет руки вдоль тела девочки. — Мы ему всегда обещали, что будем учить его водить мопед там, на дорожке, которая ведет к дому, и в этот день рождения он сможет сдать на права — продолжает она. — Патрик даже купил «Дакоту», когда он родился, и сам ее усовершенствовал. — «Пач Дакоту»? Классика. Санна молчит. Бернард заговаривает снова: — Знаю я, это чертовски ужасно. Но он не вернется, ты же понимаешь. Ни он, ни Патрик. А ты не старуха и не страшилище, еще могла бы кого-то встретить. Неужели ты думаешь, что твой парнишка был бы против? Чтобы ты двигалась дальше? Санна продолжает молча обследовать тело девочки. — Одно я, во всяком случае, точно знаю, — не сдается Бернард. — В том доме его уже точно нет. И, держась за все это в попытке сохранить ощущение их близости, ты врешь сама себе. Если хочешь моего совета, так окажи себе услугу и продай дом. Двигайся дальше. Она осматривает лицо девочки, но не находит никаких признаков насилия. Далее взгляд ее начинает блуждать по сторонам, исследуя землю вокруг тела. Ничего, даже ни одного насекомого. — А бритву нашли? Или то, чем она это сделала? Бернард принимает враждебный вид.