— Она, кажется, говорила, что собирается в библиотеку. Санна кивает в знак благодарности. — Тогда посмотрю, удастся ли найти ее там. Она разворачивается и уже собирается уйти. Сесилия снимает цепочку с двери и открывает ее нараспашку. — Заходите, у вас же все волосы мокрые. Я вам полотенце дам, если… Она проводит Санну на кухню и протягивает ей чистое кухонное полотенце, чтобы та смогла вытереться. Сикстен подходит к Санне и обнюхивает ее. Санна треплет его за ухом, и пес ковыляет обратно к дивану. Сесилия внимательно рассматривает Санну. — Вы теперь в библиотеку? — А что? — Можете подбросить меня? Сесилия стоит в уличной обуви, как будто собиралась куда-то уходить. На полу в кухне валяется большая дорожная сумка. Санна припоминает, что Экен рассказывал о ней. Сестра Эйр лечилась от наркозависимости в нескольких реабилитационных центрах. Санна различает в глазах Сесилии голод и пустоту. — А ваша сестра в курсе, что вы уезжаете? Сесилия мотает головой. — Ничего страшного. Я ей потом позвоню. — Мне очень жаль, но я не смогу вас никуда подвезти, — говорит Санна и кивает ей со всей доброжелательностью, на какую способна. — Мне пора. Эйр паркуется у больницы. Парковка почти пустая, на ней десяток машин, которые точно простояли здесь не меньше пары дней, судя по желто-красным листьям на ветровых стеклах. Она проводит руками по волосам и смотрится в зеркало заднего вида, потом вытаскивает из кармана куртки тушь и аккуратно красится. После этого берет лежащую на пассажирском месте книгу и выскакивает из машины под дождь. В секционном зале пусто и безлюдно. Она проскальзывает туда как раз в тот момент, когда Фабиан вешает свой халат на крючок за дверью. Он не замечает ее и начинает тщательно скрести руки у раковины. Она останавливается и рассматривает его. Его движения полны уверенности. В то же время ей сложно не думать о том, что же за человек, вне зависимости от того, насколько он сильный и нормальный с виду, может захотеть посвятить свою жизнь разрезанию трупов. На другом крючке висит его сумка, коричневая кожа с красивыми следами потертостей выглядит почти живой. Рядом темно-зеленая парка. — Зашла просто дождь переждать или по делу? — внезапно спрашивает он. Она смущенно улыбается. Стаскивает с головы капюшон и замечает: — Поздно работаешь. — На твое счастье. Очевидно. — Очевидно. Он оборачивается и улыбается ей, но вид у него утомленный. — На прошлой неделе закрыли последнюю ночлежку, — говорит он без особого выражения. — А за неделю до этого кто-то устроил поджог в доме с социальными квартирами недалеко от портовой зоны. — Я слышала, — отвечает она. — За последние недели я, кажется, получил годовой объем работы. Он вытирает руки и бросает ей полотенце. Она быстро проводит им по волосам и швыряет в стоящую поблизости корзину для грязного белья. — Что-то случилось? — интересуется он. — Да, — отвечает Эйр и протягивает ему книгу. Грязная вода капает на пол с книги. Она уронила ее в лужу по пути из библиотеки. — Извини, — бормочет она и оглядывается в поисках чего-нибудь, чем можно было бы вытереть капли с пола. — Вот ведь черт. Это был единственный экземпляр, а мне нужно ее прочесть и разобраться, в чем там суть. Это ее мы нашли почти сожженной в квартире Ребекки. А Санны нет. Я просто хотела узнать, вдруг ты ее читал. Я тут, блин, вообще никого не знаю, а читать краткое содержание в интернете мне как-то не очень. Фабиан раскрывает книгу. Страницы «Потерянного рая» Мильтона распадаются по полу. — Да что ж за фигня, — Эйр в отчаянии взмахивает руками. Фабиан со смехом подбирает с пола несколько страниц. — Давненько она мне не попадалась. — Так ты читал ее? — Я по ней сочинение в старшей школе писал. — Во даешь, — с облегчением выдыхает Эйр, — ну и о чем она? — Не знаю, вспомню ли, столько лет прошло… — Мне сейчас что угодно сгодится. — Сколько у тебя времени? — К сожалению, не слишком много. Можешь дать ускоренную версию? — Да это нереально. Ну ладно, если только обещаешь не винить меня в превратном толковании, — соглашается он с улыбкой. — Гони. — Ты знаешь о творении и грехопадении? — начинает он. — Адам и Ева и все такое? — Да. Эта книга изображает как раз эти события, это была как бы попытка объединить представления о добром и всемогущем Господе с тем фактом, что в мире существует еще и зло. — Типа как в защиту Бога? Так? — Да, можно и так сказать. — Я не поняла, это что, типа как Библия такая? — Я не знаю, какую Библию ты читала, но в этом повествовании центральной фигурой становится Сатана. — Ясно. — Так вот, не знаю, верно ли я описываю все это… — И что, Сатана там, типа, главный герой, но это все равно как бы оправдание Бога? — Да, Сатана — фигура трагическая. Он существует лишь как функция Бога, с которым борется. — Окей… — Может, неправильно пересказывать все это так, но я бы, пожалуй, сказал, что «Потерянный рай» изображает трагическую борьбу Сатаны за независимость, за свободу, короче. Эйр задумывается. — А если преступник привел нас к этой книге и поджег ее, что он, по-твоему, пытался этим сказать? Фабиан трет большим пальцем кожу поверх зубов, как будто у него там чешется. Эйр передергивает плечами. Потом он поднимает взгляд и смотрит на нее: — Что дьявол больше не зависит от Бога? Эйр уставилась в одну точку, но Фабиан не отводит от нее глаз. Наконец она тоже поднимает глаза и встречается с ним взглядом. — Что дьявол свободен, — тихо отвечает она. Она всматривается в его лицо, ей не хочется уходить отсюда, хочется раствориться в нем. Но в то же время она думает, что этого делать точно не стоит. Не стоит отдаваться притяжению того, кто большую часть жизни проводит под землей, в окружении мертвецов. Ей нужно вернуть контроль над собой, нужно уйти отсюда. Она старается заставить себя сосредоточить мысли на том, как он препарирует трупы, но ей это не удается. Все предупреждающие знаки словно растворяются, и она видит перед собой лишь его бездонные темно-синие глаза, его крепкие руки и уверенные движения. А с ними озарение. Что дьявол, возможно, бродит сейчас где-то там, на улице, как бездомный пес. Свободный. Она колеблется, потом медленно придвигается ближе к нему. Она оказывается совсем близко раньше, чем он успевает хоть как-то отреагировать. Когда ее губы касаются его, он сжимает ее запястья в своих руках. Потом отстраняется и заставляет ее ответить на его взгляд, ждет сигнала от нее. Она кивает ему и закрывает глаза, когда он резко и крепко заключает ее в свои объятия.