— Да, чуть подальше. — А мама с папой дома? Он мотает головой. — Мама с папой знают, что вы здесь? — Да, папа нам разрешает. Она нам платит, чтобы мы здесь играли. Больше, чем папа дает в неделю на карманные расходы. — Что у тебя за спиной, Вильгельм? — Ничего, — отвечает мальчик треснувшим голосом. — Ай, да покажи ты ей, — сдается Дорн. Мальчик краснеет. Он показывает старое ружье, которое прятал у себя за спиной. — В нем пули резиновые, — громко хохочет Дорн, увидев, как Эйр снова вскидывает пистолет. — Детям синяки никогда не вредили. Они закаляют характер. Я в их возрасте огуречную траву могла щипать на завтрак. — Бегите домой, — спокойно говорит Санна девочке. — Мигом. Мы поговорим обо всем этом с вашими мамой и папой позднее. Дети выбегают, Дорн провожает их взглядом, склонив голову набок. — Долбанутая, блин, — бормочет Эйр. Дорн облизывает зубы. Взгляд ее перемещается куда-то за голову Эйр и замирает там. — Тебе никто никогда не говорил, что тебя окружает сияние? — произносит она. — Очень особое сияние. Я могла бы нарисовать тебя в темноте. Эйр напряженно смотрит на Санну. — Одна девочка совсем недавно покончила с собой, — обрывает ее Санна. — На ней была сделанная вами маска. Выражение лица Дорн меняется. Она поглаживает пальцем губы. — Девочка-лиса? Я слышала. Инес Будин мне сказала. — Ее звали Мия Аскар. Мы получили сведения о том, что Хольгер Кранц, который заказывал у вас маски, домогался ее. Вы знали об этом? Дорн упирается взглядом в журнальный столик и мотает головой. — Я видела, что Хольгер по-особому смотрит на нее. Санну пробирает мороз, она чувствует, что ей дурно от одной мысли о Хольгере Кранце и Мие. — Кому еще из детей вы делали маски тем летом? — спрашивает она. Дорн усаживается поглубже на диване, делает глубокий спокойный вдох и роется в кармане. Она находит там коробочку со снюсом и запихивает один комок табака себе под губу. — Их было семеро. Я встречалась с ними всего пару раз. Мы провели вместе несколько часов. Я играла с ними, наблюдала за их психическим настроем и слабостями. За тем, чего они боятся и чего стыдятся. За их лицами. Изучала расстояние между глазами, длину носа, ширину подбородка. Она задумывается ненадолго, делает вдох и продолжает: — Это был захватывающий эксперимент: наблюдать за ними, касаться их кожи, смотреть в их невинные глазки перед тем, как они изменятся навсегда. Все, что там происходило, было запротоколировано. Эти-то записные книжки и забрала потом Инес Будин. Потому что она должна была помочь детям по завершении всего. Да, кто-то из детей позвонил и вызвал помощь. Эйр стискивает руки. Она делает шаг в сторону Дорн. Санна тем временем выкладывает перед ней фото семерых детей. — Кто там был, кроме Мии? Дорн щурится. Ее глаза превращаются в узкие щелочки. Она задумывается, потом проводит пальцем по изображениям детей, называя их одного за другим. Она помнит даже фамилии. — Сванте Линд, Сельма Карлсдоттер, Елена Йоханссон, Даниель Орса, Мия Аскар, Йеспер Берг. Эйр записывает имена в телефон. — Это шесть имен, — отвечает Санна. — Одно, имя Мии Аскар, нам и так известно. Нам нужны все имена. В лице Дорн опять сквозит какая-то холодность. Она прикладывает руку к губам, чтобы скрыть улыбку. — Других я не помню, — произносит она. Санна тычет указательным пальцем в мальчика рядом с Мией. Качество изображения очень низкое. Но взгляд карих глаз буквально пронзает. — Кто это? — резко спрашивает она. — Вот он, его как звали? — Я не помню, — повторяет Дорн и криво ухмыляется. — Да и рассмотреть его тут непросто. Видно только, что он сильный и стильный. — Кто он? — запальчиво вторит Эйр. Вместо ответа Дорн снова достает коробочку со снюсом и меняет комок под губой на новый, поувесистее. Эйр повышает голос: — Вы же помните все остальные имена, как так может быть, что его вы забыли? На лице Дорн не движется ни один мускул. — Жизнь — это кошмар, — наконец произносит она тихим голосом и отодвигает от себя снимок. — Слабые не справляются. Да и никто к этому не стремится. Кто-нибудь мог бы сказать, что мы оказали тем детям услугу. Вы хоть на лису взгляните. Может, было бы лучше, если б она вообще не родилась. В один скачок Эйр оказывается рядом с Дорн, она поднимает ее с дивана, ухватив за воротник. — Ах ты психопатка долбаная, — шипит она. Санна не успевает отреагировать, она видит, как Дорн улыбается, когда Эйр кричит на нее и откидывает прямо на пол. — Вот черт… Она мне прямо в глаза плюнула… Она отирает лицо. По щеке стекает коричневая от снюса слюна. Дорн неподвижно сидит на полу. Когда Санна ставит ее на ноги, их взгляды встречаются, и лицо Дорн раскалывает мерзкая ухмылка. Санна передает Дорн полицейским, ожидающим снаружи, потом торопится обратно в дом. На кухне, склонившись над раковиной, стоит Эйр. Из-под крана течет вода, глаза у нее зажмурены. Она промывает их струей теплой воды. — Ты в порядке? — Нет, ни хрена я не в порядке, — раздраженно отвечает Эйр. — Жжется как фиг знает что… Снюс же едкий? — Промывай давай, — отвечает Санна. — Если не станет лучше, я позвоню в справочную по отравляющим веществам проконсультироваться, а потом, если что, поедем в больницу. — Можешь найти чистое полотенце? Санна роется в ящиках и шкафах, но не находит никаких полотенец. — Пойду поищу в других комнатах, — говорит она. Эйр держит воду включенной. Жжение ослабло, и ей становится лучше. Она облегченно вздыхает, зрение еще размыто, но, обернувшись, она довольно хорошо различает картину на стене. Свет на картине зловещий. Эйр моргает, она не может сфокусировать взгляд, прыскает еще воды на глаза и делает новую попытку. Перед ней охотник. Он еще ребенок, ногой мальчик на картине опирается на оленя с лицом девочки. Над ними в ярком слепящем свете парит худое безликое существо. У него большие меховые крылья, как у летучей мыши, а с шипастых лап свисают порванные цепи. Это дьявол, и он свободен. 29 На голове у женщины корона из голубых, похожих на водоросли листьев, щеки обрамляют золотые завивающиеся локоны. Эйр отрывает красующуюся на бутылке с водой этикетку с русалкой. Она складывает из нее самолетик, который потом отправляет в полет в сторону корзины для бумаг в комнате опергруппы. Когда заходит Санна, она выпрямляется и трет веки. — Как теперь дела? — интересуется Санна. — Помогло тебе средство, которое в больнице дали? Эйр кивает и моргает.