— По-твоему, она хорошо знала его? — Не просто знала, я думаю, она пыталась его защитить. — Как зовут дочь Дорн? — Санна поворачивается к Экену. — И есть ли у Дорн внуки? Экен быстро кивает и тотчас звонит кому-то. Он говорит отрывисто, спрашивает имя того, кто забрал сегодня Аву Дорн. Открывается дверь, и на цыпочках входит Алис. — Простите, — извиняется она, — никак не могла закончить разговор с НОР. Что-то есть такое в Алис, думает Санна. Она появляется и исчезает так незаметно. Обычно она приходит с уже готовыми доказательствами в руках или под мышкой, которые осталось только предъявить им. На этот раз она пришла с пустыми руками, но вид у нее возбужденный. — Что такое? — интересуется у нее Санна. — Что-то случилось? — Помните, мы отправили фотографию ребенка на визуальный анализ? — отвечает Алис. — Они кое-что обнаружили. — Что? — нетерпеливо спрашивает Санна. — Что обнаружили? Алис открывает рот, но попытка подобрать слова занимает у нее целую вечность. — Большое родимое пятно, — наконец произносит она. В комнате становится совсем тихо. Санна смотрит на нее, широко раскрыв глаза. — Что ты имеешь в виду? Алис судорожно сглатывает. — Справа над глазом, у виска. Они пошлют изображение, но аналитик описал мне его как похожее на шрам от когтей пятно над правым глазом. — Погоди, — до Эйр медленно доходит смысл сказанного, — ты на сто процентов уверена в том, что они сказали? Экен завершает свой разговор и нажимает отбой. — Дочь Дорн зовут Метте Линд, — произносит он. — У нее есть сын, Бенджамин. 35 Когда Санна и Эйр подъезжают к кварталу, где находится дом Метте Линд, там царит тишина и покой. Санна переключает передачу, и машина медленно перекатывается через ограничитель скорости. Идиллический район с домиками середины прошлого века. Тщательно подстриженные газоны огорожены живыми изгородями из бирючины и выкрашенными в белый цвет заборчиками. Фруктовые деревья с пожухлыми листьями и клумбы увядших многолетников, батуты и газовые грили, укрытые защитными чехлами. Эйр косится на Санну. — Как ты? — тихо спрашивает она. — Не знаю. Ты о чем? — Ты и пары слов не сказала, с тех пор как мы выехали из управления. — Подозреваю, это будет непросто. — Еще бы. Но представь, если теперь мы правы? Представь, если мы сейчас возьмем его? — У нас пока ничего нет. Только версия. — Да, но… — Пока что мы только смогли опознать Бенджамина по фото и знаем, что он был в лагере, — строго отвечает Санна. — Посмотрим, захочет ли он обсуждать с нами Мию и вообще хоть что-то. — Да, — соглашается Эйр. — Мы должны быть осторожны, я это серьезно говорю. Все, что у нас есть, — это только догадки. От того, как мы справимся сейчас, зависит, будет он с нами говорить или нет. Эйр кивает. Пара мальчишек-подростков чинят мопед около гаража. На земле рядом с ними раскиданы инструменты и запчасти. Один, чуть наклонившись, осматривает переднюю фару. Санна вдруг вспоминает об Эрике. Если бы он был жив, он бы, наверное, тоже мог так стоять и чинить что-нибудь с приятелем на заднем дворе их дома. — Кажется, это здесь, — произносит Эйр и подается вперед. Она сверяет номер дома по левой стороне с записями в телефоне. Они выруливают на подъездную дорожку. Дом довольно небольшой, его недавно выкрасили в светло-серый цвет. Двери и окна с мелкой расстекловкой и широкими белыми наличниками. Дом огибает тщательно выровненная гравийная дорожка, которая ведет к самой входной двери. На ней стоит автомобиль Метте, мотор работает, водительская дверь открыта, но внутри никого нет. — Я сейчас, — говорит Санна, когда Эйр выходит из «Сааба». Она роется в кармане в поисках таблеток, не сводя при этом глаз с окон дома. Кто-то стоит там, занавески чуть шевелятся. Она пробегает глазами по остальным окнам. Ей сложно представить Бенджамина за этими серыми стенами, скажем, на диване перед телевизором. Или перед компьютером у себя в комнате с постерами музыкальных групп по стенам. Джек тоже проводил много времени в этом доме, таком светлом и надежном на первый взгляд. Вместе с Бенджамином, напоминает она себе. Который ненавидел его. Она задумывается, кто же он на самом деле. Этот Бенджамин Линд. Может быть, он всегда понимал, что отличается от других, подозревал о своей странности. Единственным человеком, который любил его безо всяких условий, была Метте. У него патологический страх расстаться с ней. Малейший признак того, что кто-то может встать между ними, приводит его в ярость, и не раз он направлял ее против Джека. Они видели, на какую жестокость он способен. У него, без сомнения, искажено восприятие действительности и при этом достаточно сил и ненависти, чтобы сокрушить другого человека. Но как во все это вписывается Мия, удивляется она. Что может связывать ее с Бенджамином? Она видит перед собой кулон, который принадлежал Мие, насколько же это продуманный и личный подарок. Мия сказала, что они убежали из усадьбы Кранца ночью, когда были детьми, чтобы съездить на велосипедах к карьеру и искупаться в нем. Затем Санна вспоминает, сколько раз любовь удивляла ее в ее собственной жизни. Она знает, что любовь может быть совершенно непредсказуемой, ведь и сама она любила человека, который был полной ее противоположностью. Никто не может полностью взять под контроль свои чувства. И все же она не может представить, как жесткий и угловатый Бенджамин мог настолько сильно влюбиться в кого-то вроде Мии. Да и практическая сторона вопроса ставит ее в тупик. Не говоря о собственно чувствах к девочке, как у него могла появиться возможность выражать их так, как она это описывала. Хотя ей кажется вполне понятным, как сама Мия могла полюбить Бенджамина, принять его как единственного, кто по-настоящему видел ее и пытался защитить. А вот эмоциональный мир самого Бенджамина при его нарушенном восприятии действительности ставит ее в тупик. Эйр нетерпеливо переминается с ноги на ногу перед автомобилем. Как только Санна выходит из него, в доме зажигается свет, это включается лампа в прихожей, прямо у входной двери. Дверь внезапно открывается. Наружу выходит Бенджамин. Кажется, он куда-то спешит: он бросает взгляд на экран телефона и закрывает за собой дверь, даже не заметив их присутствия. Когда он поднимает глаза и видит их, взгляд его делается испуганным. Он резко пятится обратно в дом. Уже через пару секунд Санна и Эйр стоят в прихожей. Бенджамин кидается к задней двери в другой стороне дома, но Эйр нагоняет его в саду. — Мы просто хотим поговорить, — тяжело дыша, произносит она. Он делает бросок в ее сторону, но она крепко хватает его. Метте прибегает на шум и начинает кричать и пытаться освободить сына из рук Эйр, но Санна отодвигает ее в сторону. — Вы ведь за ней пришли? — кричит Метте и указывает на дом. Обернувшись, Санна видит в окне Аву Дорн. Та наблюдает за происходящим без тени выражения на лице. Ее рот чуть приоткрыт, она в задумчивости потирает подбородок. Метте трясет Санну за плечо. — Каких-то пару дней назад мы с Бенджамином думали, что она мертва. Поэтому что бы она там ни сделала, мой сын к этому не причастен! Я только что забрала ее из полиции. Мы заехали сюда, потому что Бенджамин хотел, чтобы я высадила его. Потом я собиралась отвезти ее к ней домой. Что бы она там ни натворила, мы ничего общего с этим не имеем, вы вообще меня понимаете? Она в отчаянии. В глазах мольба. Санна только собирается открыть рот, но Бенджамин начинает вдруг истошно орать: — Отпусти меня, вонючая легавая! Он весь выворачивается, Эйр приходится напрячься изо всех сил, чтобы удержать его. Санна жестами показывает ей успокоиться и ослабить хватку. — Бенджамин, нам надо немного поговорить с тобой, — обращается она к нему. — Твоя мама может быть рядом. Он сразу же успокаивается, вопросительно смотрит на Метте, потом снова на Санну. — О чем? — Давай сначала присядем где-нибудь, — предлагает Санна. Страх в его глазах почти детский, но она понимает, что в любой момент его может захлестнуть агрессия. — Нет, — шепчет он. Санна делает шаг ему навстречу. — Почему нет? Он мотает головой. — Я сказал нет, грымза драная. Его тон заставляет Эйр опять усилить хватку. В этот момент он выворачивается и начинает дико махать кулаками во все стороны.