Так вот почему Мейкпис обнаружила, что среди ночи стоит у конюшни «безопасного» дома. Она мгновенно поняла, зачем Морган ущипнула ее, пытаясь разбудить. Должно быть, подслушала, что их хозяева посылают гонца к парламентским войскам, и разбудила Мейкпис, чтобы та осознала опасность. Вряд ли Фелмотты хотели, чтобы Мейкпис попала в лапы к врагу. Теперь стал понятен и сон, в котором таинственная женщина нацарапала «М» на дверном засове. Возможно, какая-то часть спящего мозга Мейкпис осознала, что ее тело поднимается, идет во сне к двери и оставляет метку, чтобы нашли другие. «М» – первая буква имени Морган. Не Маргарет. – На следующую ночь после моей смерти, – продолжал доктор Квик, – я, обещая охранять твой сон, собирался так и сделать, честно и без условий. Однако, пока ты спала, леди Морган сделала мне предложение. Рассказала, что ты на самом деле сумасшедшая, которая в припадке гнева почти наверняка меня уничтожит, и… В то время я был настроен выслушать ее. Она обещала, что, если я помогу Фелмоттам захватить тебя, семья в награду позволит моему духу остаться вместе с ними. Нам было нужно помешать тебе уйти до прибытия Фелмоттов, поэтому мы одурманили тебя настойкой опия. Когда ты проснулась, я убедил тебя, что твое оцепенение – признак болезни и что необходимо продолжать с регулярными интервалами пить «лекарство». Я не горжусь своим поступком. Это был подлый, недостойный план. Могу сказать только, что я боролся за свое выживание. Как Мейкпис могла не замечать столь ясных признаков? Даже внезапно обретенная способность читать легко и быстро должна была подсказать, что она пользуется чьим-то другим умением. Но вместо этого она подозревала медведя. Бедного, верного, сбитого с толку, рассерженного медведя. Все предавали ее, так почему ожидать чего-то другого? Но оказалось, что недоверие может одурачить и поставить в опасное положение. Впрочем, как и излишнее доверие. – Ты приняла решение? – тихо спросил доктор. Мейкпис, не отвечая, прошла еще несколько шагов. Над головой, в туманной ночи, дрожала россыпь звезд. Каждая была чиста, жестока и одинока. «Вы были полным дураком, доктор, – мысленно ответила она. – Доверчивым болваном. И я тоже. Отныне нужно быть умнее, или мы оба пропадем». Она услышала едва различимый вздох облегчения. – Ты все еще намерена попасть в Брилл, а оттуда на вражескую территорию? – спросил доктор немного погодя. – Да. Джеймс идет за нами по пятам. Я должна сделать нечто такое, чего он от меня не ожидает. Мы должны оказаться там, куда ему нелегко попасть. Найти друзей, которых он не сможет перетянуть на свою сторону. – Господи боже! Неужели ты подумываешь перейти к врагу? Мейкпис поколебалась. Ей не хотелось обсуждать свои планы с доктором, особенно после его предательства, не говоря уже о том, что их подслушивает Морган – всегда в своем укрытии и всегда начеку. Однако, если она будет держать доктора Квика в неведении, надежды на истинный союз просто не останется. – Мой кузен Саймонд перешел на сторону парламента, – заявила она. – Он настоящая гадина. Убийца и изменник. Поэтому Фелмотты, возможно, считают, что я стану держаться от него подальше. Но Саймонд может оказаться моим единственным шансом на выживание. Если мы сумеем сделать его союзником, разумеется. Мейкпис не упомянула об остальной части плана. Главным козырем Саймонда была королевская грамота, которую тот украл у Фелмоттов. Если эта грамота действительно обнаружит ужасную правду о Лучших, она погубит весь род, если о ней узнают все. Фелмоттов, возможно, обвинят в колдовстве, да и короля тоже – за то, что их защищал. Это может даже повернуть ход войны. Грамота у Саймонда. Фелмотты хотели ее вернуть. Король послал Хелен украсть ее. Если парламент узнает о существовании грамоты, то, возможно, отдаст все, чтобы ее заполучить. Тот, у кого находится грамота, обладает огромным могуществом. Мейкпис посчитала, что будет совсем неплохо, если грамота окажется у нее. Глава 27 Влажная земля была скользкой и затрудняла ходьбу. Мейкпис то и дело посматривала на компас двойного циферблата и пыталась определить, где находится, тем более что нужно было продираться сквозь заросли, переходить ручьи и перебираться через живые изгороди. На небе взошла кремовая луна, и колеблющаяся тень на лунном циферблате подсказала, что сейчас два или три часа ночи. Какие-то птицы уже царапали ночной воздух вопрошающими трелями. Ночь была ее другом, но до рассвета оставалось всего несколько часов. Большая часть зелья уже успела выветриться, но теперь Мейкпис была почти пьяной от усталости. С тех пор как она покинула Гризхейз, ей ни разу не довелось спокойно, без перерывов, выспаться, не будучи встревоженной или одурманенной. В какую-то минуту она впала во что-то вроде транса. Ритм ее шагов был тяжелым, механическим, и привел ее в чувство только настойчивый шепот доктора: – Мистрис Лайтфут! Твоя левая рука! Мейкпис вздрогнула и проснулась, осознав, что пальцы левой руки только что выпустили что-то мягкое. Она остановилась и сразу заметила на земле свой смятый носовой платок, белизна которого резко выделялась на темной земле. Мейкпис подняла его. – Леди Морган по-прежнему старается оставить следы для наших друзей, – заметила она. – Дама роняла что-то еще? – По-моему нет, – ответил доктор. – Я следил за ней. – Ты должна понять, что это безнадежно, – вставил другой голос, жесткий и ровный, как лезвие. Именно этот голос вырывался из горла Мейкпис против ее воли. Должно быть, и в Оксфорде за нее говорила Морган. – Ты не можешь вечно бороться со мной. – Могу и буду, – свирепо прошипела Мейкпис. – Я боролась еще до того, как узнала, что вы сидите у меня в голове. Теперь я знаю. И у меня есть союзники. – Тебе придется иногда спать. Время от времени ты станешь отвлекаться. Даже твои сообщники не могут постоянно следить за мной. Момент рассеянности – и я обрету господство над твоими руками, или причиню тебе увечья, или заставлю прошептать слова, которые ты немедленно забудешь. Я даже могу заставить тебя споткнуться и вышибить себе мозги. – Может быть, – вздохнула Мейкпис, – но не думаю, что вы на это пойдете. Вряд ли лорду Фелмотту понравится, если вы испортите сосуд. Не так ли? А если я умру, умрете и вы. – Не будь меня, ты бы уже оказалась в руках мятежников, – напомнила Морган. Ее голос был холодным, но не старческим. Интересно, не умерла ли она раньше своего срока? – Ты понятия не имеешь, как я помогла тебе! Как думаешь, что станет с тобой, если я не пожелаю и дальше тебе помогать? – Кто знает? – Мейкпис вызывающе пожала плечами. – Возможно, сторонники парламента меня схватят и пытками вырвут все тайны Фелмоттов. Как вам это понравится, миледи? – Я могла бы обрезать твой разум, как дерево, – заявила Морган. – Как тебе это понравится? – Медведь никогда тебе этого не позволит, – отрезала Мейкпис, борясь со страхом. – Это омерзительное животное – не друг! От него можно бог знает чем заразиться! – Он стоит сотни таких, как вы! – взорвалась Мейкпис. – Когда это ваши люди решили, что вы – единственные, кому позволен второй шанс? Вы уже прожили много жизней, исполненных власти и богатства! У вас были шансы, о которых многим людям оставалось только мечтать! – Разве тебе понять, как много я трудилась, чтобы заслужить бессмертие! – Похоже, Морган действительно рассердилась. Голос был резким и срывался на визг. – Каждую секунду своей жизни я проводила, рабски служа семье. Стараясь сделать себя настолько ценной, чтобы меня не захотели потерять. У меня не было собственной жизни. Зато я заработала жизнь после смерти. Такова цена сделки, которую я заключила. – Но вы никогда не заключали сделки со мной, так что все ваши заслуги тут не считаются, – отрезала Мейкпис. – Я сама выбираю, кому жить в моей голове. А если вы мой враг, для вас нет места. Она закрыла глаза, пытаясь почувствовать Морган в темном пространстве собственного сознания. Где она? Здесь! На мгновение в мозгу что-то сверкнуло: туманный образ женщины с жестким лицом, чьи глаза поблескивали из колодца тьмы. Мейкпис попробовала мысленно схватить призрака. Что-то уползло в укрытие, прошуршав по ее коже, подобно крысиному хвосту. Мейкпис потянулась к ускользающей инородной искре… И тут же ощутила, как молния пронзила сознание. Будто кто-то ударил ее в лицо. Мгновенно появилось ощущение мучительного ужаса и жгучей, путаной вспышки воспоминаний. Она припомнила тьму, крики, булыжники под ногами и темную, как чернила, кровь, бегущую по щеке. Спазм отпустил, и Мейкпис обнаружила, что стоит на коленях и тяжело дышит. – Что случилось? – спросил доктор. – Я пыталась поймать Морган. Мейкпис поднялась, все еще пошатываясь от ментального удара, и убрала платок в карман. – Как ей удается скрываться от меня? Куда она девается? – Не совсем уверен, – признался доктор Квик, – но, похоже, есть такая часть твоего сознания, которая отгорожена от всего остального. Думаю, она использует этот уголок как свое логово. Часа через два Мейкпис заметила, что дорога идет в гору. Густые заросли и маленькие рощи встречались все реже. – По-моему, я знаю, где мы сейчас, – заметил доктор. – Если не ошибаюсь, городишко Брилл находится на самой вершине холма. – В таком случае нужно быть осторожными, – ответила Мейкпис. – Мы должны обойти Брилл и отыскать ферму на севере. – Оглядись хорошенько, – предложил доктор, – забирай к северу, и, думаю, мы окажемся на месте. Небо к востоку только начало светлеть, когда Мейкпис уловила запах древесного дыма, и все благодаря острому обонянию медведя. Она внесла поправки в маршрут, следуя советам доктора, и вскоре увидела ферму: пара низких зданий с серыми стенами, крытых влажной от росы черепицей. Тощие куры рылись в темных гниющих листьях в поисках еды. На большой перевернутой тачке гордо возвышался петух. Для гостей было еще рано, но Мейкпис не могла дождаться рассвета. Она постучала и очень удивилась, когда дверь быстро приоткрыли. В щель шириной несколько дюймов выглянул старик. Мейкпис смогла различить только, что он поставил ногу на порог, словно думал, что она ворвется в дом. – Что вам нужно? Глаза старика враждебно блестели. Руки казались все еще сильными – плод многолетнего труда. – Я ищу ферму Эйксуортов… – Здесь вы их не найдете, – отрезал старик. – Это был их дом, но несколько дней назад они уехали. В этих местах слишком беспокойная жизнь. – Не знаете, где я могу их найти? – спросила Мейкпис. – Попробуйте спросить в Бенбери. Дверь захлопнулась перед ее носом. Мейкпис постучала, потом еще раз, но ответа не было. – Хм… – Голос доктора был неуверенным и настороженным. – Леди Морган говорит, что он лжет. Мейкпис слишком хорошо помнила сверхъестественную способность Старших распознавать ложь. Конечно, Морган вряд ли можно назвать таким уж надежным источником. Возможно, она готовит какую-то ловушку. Впрочем, у нее могут быть свои причины желать, чтобы Мейкпис разыскала Саймонда. Хитроумная особа, вероятно, все еще надеется навести Фелмоттов на его след. Мейкпис попятилась, изучая дом и сад. «Она, скорее всего, права, – признала девушка через несколько минут. – Если Эйксуорты сбежали, почему оставили кур, сельскохозяйственные орудия и две связки дров? Вон там валяется тачка, которую они могли бы приспособить, чтобы увезти тяжелые вещи. Зачем бросать все это?» Ветер усиливался, и Мейкпис показалось, что серое небо еще больше посерело, а в воздухе отчетливо повеяло влагой. Ветер пел свою песню, немного похожую на звуки, которые получаются, если дуть в горлышко пустой стеклянной бутылки. Вот только у Мейкпис возникло неприятное ощущение, что горлышко бутылки – она сама. Мейкпис непроизвольно сжалась и закрыла уши ладонями. – Что там? – спросил доктор. – Есть что-то… Мейкпис не знала, что делать, пытаясь слушать и одновременно не слушать. Слабая свистящая нота имела некий смысл. Мейкпис напрягла слух, нота дрогнула, застонала и стала непрерывно повторяемым словом: