На мимолетную долю секунды его лицо исказилось, и казалось, что кто-то другой смотрит из его глаз, мучимый ужасом и отчаянием. Но хищная ухмылка тут же вернулась, и он снова стал Саймондом. – Что ты сделал? – выпалила Мейкпис, слишком испуганная, чтобы выбрать более почтительную форму вопроса. – Схватил предателя, – пояснил Саймонд, и Мейкпис показалось, что он наслаждается ее реакцией. – Призрак шпиона теперь в тебе? Мейкпис заметила, что легкий спазм снова исказил его лицо. – Зачем? Зачем ты это сделал? – Видишь ли, мои «новые друзья» из армии парламента – люди требовательные. Они хотят, чтобы я постоянно снабжал их новыми сведениями, которые можно использовать против роялистов. Мне нужно ублажать их, если я хочу унаследовать принадлежащие мне по праву поместья. Они желают, чтобы я узнавал больше, став шпионом, но это будет означать, что я рискую головой. Я нашел более безопасный способ добывать информацию. Ты брезглива? Мейкпис медленно покачала головой. – Хорошо. Не хотелось бы, чтобы ты упала в обморок и отвлекла меня от допроса. Посмотрим, готов ли он выложить все. Саймонд опустил глаза, а когда снова заговорил, слова его были обращены вовсе не к Мейкпис. – Итак, мой добрый друг, почему бы тебе не облегчить душу и не дать мне список своих достижений? Потом можешь открыть, где спрятал свои бумаги, и помочь с парой расшифровок… После паузы Саймонд пощелкал языком и рассмеялся: – Теперь он запаниковал и требует сказать, где находится и почему так темно. Все как всегда. Но когда я начинаю понемногу выпивать их души, они становятся куда более сговорчивыми. Пока окончательно не теряют разум. – О чем ты? – прохрипела Мейкпис. – Говорю же, у меня была целая толпа призраков. Я также сказал, что призраки в наших телах пытаются вытянуть силу хозяина. Но я обнаружил нечто куда более интересное. Если мы сильнее призрака, все может сработать и наоборот. Обладающий моим даром – нашим даром – может вытянуть силу из одинокого призрака и сжечь его, как топливо. Я долго тренировался, начав с самых слабых и потрепанных призраков, каких только мог найти. Бедлам – прекрасное место для таких. С тех пор я вбирал все более сильных духов, чтобы самому стать сильнее. Слава богу, все так и вышло, иначе тот раненый призрак Старшего от сэра Энтони сделал бы это за меня. Понимаешь? Видишь, что предназначил для нас Господь? Мы охотники, кухарка Мейкпис. Мы хищники. И если будешь хорошо мне служить, я научу тебя всем тонкостям. Саймонд отвел взгляд и, судя по улыбке, снова уделил внимание призраку. Его лицо то и дело искажали гримасы. И каждый раз мимолетное выражение было все более испуганным и измученным. Мейкпис сказала, что не брезглива. На кухне она много раз снимала шкуру с предназначенных на обед животных. Но ее не тошнило так сильно даже тогда, когда по указаниям доктора она резала человеческую плоть, чтобы избавить пациента от гангрены. У нее не было твердых понятий о добре и зле. Конечно, она знала, за какие грехи посылают в ад, и довольно часто слышала их перечень. Мейкпис очень не хотелось, чтобы с ней или с людьми, которых она любила, происходили такие ужасные вещи, но так уж устроен мир – в нем постоянно что-то случается. Добродетель – это роскошь, и у Господа не было для нее времени. Но сейчас девушка с удивлением обнаружила, что ее нутро имеет собственное мнение. Оно знало, что в мире существует невыносимое зло, и прямо сейчас Мейкпис стала свидетельницей этого зла. И где-то глубоко в душе прокатился ответный раскат медвежьего рычания. Медведь понимал, что такое боль. Что такое пытки. – Прекрати! – громко воскликнула Мейкпис. – Отпусти призрака! Ее бросило в жар. Тело сотрясала крупная дрожь. Дыхание медведя отдавалось в ушах. Саймонд взглянул на нее с легким презрением: – Не разочаровывай меня. Я только-только начал надеяться, что и ты можешь быть полезной. И не отвлекай меня. Мой друг-изменник вот-вот признается… Едва Саймонд отвернулся, Мейкпис схватила сломанный сук и замахнулась на него. На полувзмахе она почувствовала, как движение обрело дополнительную силу, рожденную медвежьим гневом. Это медведь ударил Саймонда по затылку, и тот ткнулся лицом в землю. Ей показалось, что в этот момент она увидела слабую, изуродованную полоску тени, выплывшую на волю. Пойманный призрак сбежал и растаял. Мейкпис взревела. На миг перед глазами встала черная пелена. Она уже подняла руку, чтобы снова ударить Саймонда. Нет, нельзя. Иначе она убьет его. Она отбросила сук и отступила. Он уже поднимался и сжимал рукоять шпаги. – Ты, жалкая потаскушка! Мейкпис повернулась и бросилась бежать, лавируя между окутанными туманом деревьями. За спиной слышались топот и шорох листьев. Она в любой момент ожидала ощутить холод острия шпаги, вонзающегося между лопаток. Деревья неожиданно расступились. Папоротники под ногами сменились травой. Впереди замаячил гигантский туманный овал, и Мейкпис поняла, что снова вернулась на передний газон Уайтхоллоу. Навстречу ей поспешно шагали три неясные фигуры. Когда они подошли ближе, она различила черные одежды и поняла, что это те трое, которые пытались арестовать шпиона. – Ловите ее! – прогремел Саймонд. – Она одна их них! Одна из ведьм Фелмоттов. Троица немедленно ринулась ей наперерез. Когда Мейкпис попыталась обогнуть их, самый высокий отвел руку. Она едва увидела, как его кулак полетел вперед и врезался ей в челюсть. Мир взорвался болью. Потом все заволокло тьмой. Глава 33 Когда Мейкпис пришла в себя и приподняла голову, она не почувствовала ничего, кроме боли в подбородке, казавшейся большой, как солнце, пульсирующее красным и оранжевым. Дальнейшее знакомство с остальными частями тела отнюдь не было приятным. Голова раскалывалась. Сильно тошнило. Открыв глаза, она поняла, что лежит на матраце в помещении, похожем на чулан. Она с трудом поднялась и подергала дверь. Заперта. На окне решетка. Мейкпис испытала неприятное чувство дежавю. Паника захлестывала ее. Она снова пленница. «Все в порядке?» – спросила она мысленно, внезапно испугавшись за своих беспокойных спутников. – По-моему, да, – ответил доктор тоном вымученного спокойствия. – Но после всех неприятностей и сложностей, которые пришлось пережить, чтобы найти Саймонда Фелмотта, ты посчитала возможным ударить его дубиной? – Этот человек прямо напрашивался на хорошую оплеуху, – заявил Ливуэлл с чувством. – Очень жаль, что мы не могли ударить его целым деревом! Несмотря на свое положение и ноющую челюсть, Мейкпис фыркнула от смеха. И тут же с облегчением поняла, что чувствует и теплую необъятность медведя. «Морган! Ты все еще здесь?» Ответа не последовало, что, впрочем, неудивительно. – Где мы? – Не знаю, – ответил Ливуэлл. – Я ничего не видел с той минуты, как этот парень ударил тебя в челюсть. – Я думала, вы все можете двигать моим телом и открывать глаза, пока я нахожусь без сознания. – Мейкпис осторожно села и пощупала распухший подбородок. – Только во время обычного сна, – объяснил доктор Квик. – Однако во время обморока мы, похоже, не способны манипулировать твоим телом. Любопытное открытие, хотя сейчас совершенно неуместное. Мейкпис взобралась на кровать и выглянула в крохотное окно. Она увидела деревья, а за ними – дымовые трубы Уайтхоллоу. Очевидно, ее заперли в сторожке. Она вздрогнула, когда открылась дверь и вошел слуга. – Идем со мной, – велел он и вывел ее из чулана в пустую маленькую комнату. Тот мужчина в черном, который ударил Мейкпис, сидел в кресле за письменным столом. Саймонд прислонился к стене, сохраняя привычную маску равнодушия. Мужчине в черном было около тридцати лет, хотя темные волосы уже редели. Взгляд был пронзительным, но он слишком часто моргал, и Мейкпис живо представила его читающим в долгие ночные часы при свете свечи. – Нам уже известно все самое важное, – заявил незнакомец, подняв глаза от бумаг. – Тебе осталось только признать правду, заполнить все пробелы и рассказать, кто еще замешан в этом гнусном заговоре. – Он откинулся на спинку кресла и всмотрелся в Мейкпис. – Еще есть время убедить нас, что с пути истинного тебя сбили другие. Ты молода и невежественна. Легкая добыча для проделок дьявола. Мейкпис вспыхнула, вспомнив слово, которое прокричал Саймонд. «Ведьма». – Какие проделки дьявола? – Возможно, Мейкпис еще удастся сыграть роль маленькой испуганной девочки. – Почему вы ударили меня? Кто вы? Почему я здесь? – Зачем ты пришла в Уайтхоллоу? – спросил допрашивающий. – Искала леди Элинор, – вызывающе ответила Мейкпис. – У меня лежит рапорт рядового Уильяма Хорна. – Мужчина поворошил бумаги. – Он доложил, что однажды случайно наткнулся на тебя. Ты ползала на четвереньках почти голая, рычала, как зверь, и раздирала зубами живую рыбу. – Я подняла юбки, чтобы вымыть ноги в ручье, и мне повезло выудить из воды рыбу. Я плюхнулась на четвереньки, чтобы помешать ей снова улизнуть в воду. Все хуже, чем она ожидала. Ее враги явно собирали слухи среди обитателей дома. – Он говорит также, что ты украла воспоминания из его головы и терзала его ими. Выведала сердечные чувства, фантазии и все, что творится у него в мозгу, чего не следовало делать. – У меня было видение! – Не все видения посылаются Всемогущим. Некоторые – просто наваждения слабого рассудка, а некоторые – обманы самого воплощенного Зла. Сердце у Мейкпис упало. Оказалось, что между пророчицей и ведьмой очень тонкая грань. – Я слышал, что у тебя необычная манера обращаться с животными, – продолжал допросчик. – В Уайтхоллоу есть желтый кот по кличке Уилтеркин. Говорят, он на всех шипит, царапает тех, кто пытается его погладить, но, встретив тебя, через пять минут облизал твое лицо и словно шептал на ухо. – Я дала ему кусочек мяса. Это кот. Любовь любого кота можно купить за шкурку от бекона.