– Я… я бы хотел воспользоваться вашей библиотекой, если можно, – смущённо зарделся Тимоти. – Мне нужно для школьного доклада. Девушка засмеялась. – Я правильно понимаю, что студенческого у тебя нет? Тимоти помотал головой. – Ты партнёр той девочки? – Какой девочки? – Видимо, нет, – не ответила девушка. – Обычно к нам приходят одни студенты. А тут сразу два посторонних за утро. Тебе повезло, что я не большой блюститель правил. Будь здесь Гэвин… – Та девочка всё ещё здесь? – Сердце Тимоти гулко забилось в груди. – Она моего возраста? Девушка кивнула и протянула ему бумажный прямоугольник. – Держи временный читательский. Если что-то понадобится, дай знать. – Вообще-то я хотел спросить, у вас, случайно, нет старой периодики? Сороковых годов? Девушка секунду смотрела на него, затем сказала: – Так, а вот это уже совсем странно. Та девочка, когда пришла сюда час назад, спросила меня о том же. И я уже выдала ей все микрофиши. Придётся тебе договариваться с ней. – Она указала на крыло по правую сторону от Тимоти. – За последним стеллажом будет дверь. И осторожнее. Там темно. – Спасибо, – поблагодарил Тимоти и направился туда. Он знал, кого найдёт за той дверью. * * * – Что ты здесь делаешь? – выпалила Эбигейл, увидев его. Из-за выключенного света её лицо скрывалось в тени. Позади неё на экране отображалась копия газетной статьи с примечательным заголовком «Нью-Старкхем в шоке!». – Судя по всему, то же самое, что и ты, – ответил Тимоти. – Ты в курсе, что вся твоя семья на ушах стоит? Утром мне позвонила твоя бабушка и рассказала о вашем разговоре после того, как ты вчера вернулась домой. – Правда? – Она беспокоится о тебе. – Бабушка не хотела меня вмешивать. – Она моргнула. На её лице не отражалось ни единой эмоции. – Мне пришлось сбить её со следа. – Позвони ей и скажи, что с тобой всё в порядке. Или давай я? – Пожалуйста… не надо. – Она потянулась к его руке, но быстро опомнилась. – Если я сумею разобраться во всей этой чертовщине раньше её, она не пострадает. В её возрасте не стоит ломать голову из-за каких-то проклятых костей. Тимоти вздохнул, смирившись, что ему придётся нарушить данное Зильфе слово, и сел рядом с Эбигейл. – Как ты догадалась прийти сюда? – Проснулась очень рано. Выглянула в окно моей комнаты, увидела колледж. И поняла, что ответ буквально у меня перед глазами. И кстати, я всё сделаю сама. – Но… – Я знаю, это звучит грубо, но после вчерашнего я поняла, что либо сама со всем справлюсь, либо никак. Речь о моей семье. Я не могу тебя в это втягивать, Тимоти. Он не сразу нашёлся, что ответить. – Эбигейл, насчёт моих слов в автобусе – я был не прав. – Да уж. Но всё нормально. – Смутившись, она отвернулась к экрану. – Но это не отменяет моего решения. И потом, здесь и так тесно, а от твоей спортивной сумки немного воняет. – О. – Тимоти поднялся и попятился к двери. – Ладно. Прости. Я тогда… подожду снаружи, пока ты не закончишь. – Хорошо, – бросила она, прокручивая статью. На пороге Тимоти не выдержал и обернулся. – Эбигейл, пожалуйста. Мне правда очень жаль. Она посмотрела на него, и на краткий миг в луче света проектора он прочёл в её глазах ответное сожаление. – Ты уже извинился, – сказала Эбигейл и отвернулась. Тимоти сел на нижнюю ступень лестницы рядом с кабинетом для просмотра микрофишей. Ковёр на ней был таким истоптанным, что сквозь истончившиеся нити проглядывали половицы. Тимоти в расстройстве потянул за одну. «Ну ладно, – подумал он. – Делай как знаешь. Я хотя бы попытался». Не в силах усидеть на месте, он встал и прошёлся между стеллажами. Они теряли время! Чем Эбигейл там занималась? Погружённый в размышления, он незаметно для себя поднялся по лестнице. С каждой ступенью его злость накалялась. Он не сделал ей ничего, чтобы заслужить такое грубое обращение. Даже Стюарт никогда не позволял себе подобного! Тимоти обнаружил себя посреди тёмной площадки. Часть стены, заклеенная ветхими обоями, была неаккуратно завешена чёрным пластиком. Тут шёл ремонт? Поколебавшись мгновение, Тимоти отодвинул пластиковую штору. За ней оказалась тёмная дыра, внутри которой, примерно на фут дальше от этой стены, была ещё одна, заметно старше. В центре этой второй стены была дверь с грязным матированным стеклом, сквозь которое невозможно было ничего разобрать. Приглядевшись, Тимоти заметил на поверхности стекла очертания букв. Онемевшие пальцы разжались, сумка с глухим стуком упала на пол. Пошатнувшись, Тимоти схватился за ручку, не отрывая потрясённого взгляда от полустёртой надписи: ДОКТ Р КР СТИАН Г ССЕЛ С ПРОФЕС ОР ИС Т ИИ Глава 30 Тимоти повернул ручку и услышал щелчок замка. Дверь слегка отворилась, явив полосу непроницаемой черноты. Судорожно задышав, Тимоти сделал шаг назад и посмотрел в начало лестницы, на солнечный свет, падающий на пол библиотеки из окон. Рядом не было ни души. Фрэнсис Мэй в своём письме упомянула, что этот человек был профессором. По словам Зильфы Киндред, Гесселиус совершил нечто ужасное и был отправлен в тюрьму. Должно быть, здесь был его кабинет. Вход в него отгородили, будто пытались стереть саму память о его существовании. Странно. Зачем колледжу идти на такие ухищрения? Ведомый любопытством, Тимоти слегка толкнул дверь. Тихо скрипнули петли. – Ау? – шепотом позвал он, но, прислушавшись, пожурил себя за глупость и открыл дверь до конца. В кабинете было темно, но Тимоти смог различить большой дубовый стол, лампу с абажуром из зелёного стекла и занимавшие целую стену стеллажи, заставленные стеклянными колпаками, научными трудами и фотографиями в рамках. Высокие окна были завешены поеденными молью бархатными шторами. Рядом с окнами стояли повернутые друг к другу два кресла, обитые потрескавшейся кожей, словно два пожилых джентльмена, исчерпавших темы для беседы. Эбигейл определённо нужно было это увидеть, вот только послушается ли она его? Тимоти осторожно шагнул внутрь и, чувствуя себя привидением, пришельцем из другой эпохи, прошёлся по кабинету. Наконец он остановился у окна и отодвинул штору. Яркие лучи солнца затопили помещение, подсветив поднятые его появлением клубы пыли, и Тимоти прикрыл глаза ладонью, на секунду ослеплённый. Привыкнув к свету, он разглядел на другом берегу реки стеклянную макушку Хаскетомикского маяка. Кабинет оказался намного просторнее и захламлённее, чем ему показалось в темноте. По бокам от окон стояли два флага: американский и светло-серый с вышитыми белыми звездами, расположенными треугольником. Тимоти растянул полотно, чтобы лучше рассмотреть. В центре под треугольником были вышиты от руки три слова: Правильность, Честность, Жертва. Что это за флаг такой? Падающие под углом лучи солнца высветили покосившуюся рамку на противоположной от окон стене. Тимоти подошёл и поправил ее. За защитным стеклом была старая фотография маяка, моста Тафт и скал за рекой. На полях была едва различимая надпись карандашом: «Гесселиус Иллюминариум. 1940. Свет во тьме». Тимоти ахнул. Любимые слова брата! Что это – подтверждение теории Бена о порядке в хаосе или простое совпадение? В любом случае Тимоти почти не сомневался, что ему было суждено найти этот кабинет. Кто-то коснулся его плеча, и он повернулся. Позади него стоял Бен, растянув в жуткой улыбке фиолетовые губы.