– Чем? – Чем угодно! – отмахнулась Эбигейл, озираясь по сторонам в поисках чего-нибудь подходящего. Тимоти запрыгнул на стол, отвёл назад сжатую в кулаке руку и изо всех сил ударил по стеклу. Кисть пронзила дикая боль. Он рухнул на пол, подняв облако пыли. У него ушло несколько секунд, чтобы слегка опомниться и прошипеть: – Ай… – Ты в порядке? – метнулась к нему Эбигейл. Ладонь Тимоти онемела, но он знал, что скоро это ощущение сменится болью. – Нет. К-кажется, я сильно её ударил. – Тебе нужно к врачу, – ещё пуще разволновалась Эбигейл. – Но сначала нужно дать знать бабушке, что мы здесь. – Она глянула на окно. – Почему это чёртово стекло не разбилось? Тимоти с трудом сел и привалился спиной к толстой ножке стола. – Проклятье. Из-за него наши страхи кажутся нам реальными, помнишь? Мы боимся, что твоя бабушка и Джорджия не услышат наших криков. – Пальцы заныли первыми, и он со свистом вдохнул. – Стучи, сколько хочешь, но толку от этого не будет. Эбигейл не послушалась: она вскочила на стол и забила ладонями по стеклу, снова и снова, пока снизу не донеслось жужжание дверного звонка. Лишь тогда Эбигейл перестала и, соскользнув на пол, села рядом с Тимоти. – Но она должна нас услышать, – пропыхтела она с отчаянием и мукой в голосе. – Нужно её предупредить. Тимоти жестом призвал её помолчать и прислушался к разговору на крыльце. – О, здравствуй, Джорджи, – поприветствовал старик. – Привет, Джонсон, – ответил ему женский голос. – Хочу представить тебе мою дорогую подругу и соседку Зильфу Киндред. – Джонсон? – удивился Тимоти. – Его же зовут Джек Гесселиус? – Наверное, он имя изменил, – предположила Эбигейл. – Может, не хотел, чтобы его ассоциировали с отцом? – А-а, знаменитый Джонсон Харвуд, – тем временем подала голос её бабушка. – Наконец-то мне посчастливилось с вами познакомиться. Джорджия уже несколько месяцев поёт вам дифирамбы. Это прямо какой-то подарок судьбы, что мне потребовалась ваша помощь. – Бабушка, – прошептала в пустоту Эбигейл. Тимоти закрыл глаза и наклонился ближе к полу. – Джорджия уже давно твердит, что хочет нас познакомить, за ужином, например. Но всё никак не складывалось, – весело отозвался мужчина. – Я слышал, вы даже спрашивали обо мне в музее? Жаль, меня в тот день там не было. – Он был там, – прошипел Тимоти. – Лжец. – Это с ним Джорджия встречается? – ошарашенно пробормотала Эбигейл. – Так вот как он обо мне узнал. Фу-у, у меня аж мурашки побежали. – Вы, должно быть, страшно заняты, – донёсся откуда-то из-под пола голос Зильфы. – Заведовать музеем – это наверняка огромный труд. – Которому нет конца и края, – подтвердил мужчина. Эбигейл схватила Тимоти за руку. – Он директор музея? Тот рассеянно кивнул, боясь упустить хотя бы слово из разговора внизу. – Вот что он делал на цокольном этаже. Он там работает. Он наблюдал за нами. Изучал нас. – Но теперь я здесь, – продолжила Зильфа, – и мы сможем поболтать и, надеюсь, договориться насчёт той вещицы, о которой я упоминала. – Ах да, – сказал старик. – Челюстная кость. – Совершенно верно, – подтвердила Зильфа. – Я прочла о ней в статье «Рекорд» про новые экспонаты, переданные в дар музею. Она идеально подойдёт для моего проекта. – Челюстная кость? – вмешалась Джорджия. – Что ещё за челюстная кость? – Артефакт, – пояснил мужчина, – принадлежавший когда-то древнему человеку. Одно из недавних пополнений нашей коллекции. – Недавних пополнений! – воскликнул Тимоти. – Слышала? Кристиан не прятал кость в музее. Джек, по всей видимости, узнал её местонахождение из дневника отца и затем, будучи директором, передал её музею. – Но зачем? – спросила Эбигейл. Тимоти лишь потряс головой. – Какая гадость! – ужаснулась Джорджия. – Это не гадость, это история, – усмехнулся старик. – В начале недели я взял её домой, чтобы внимательно изучить. Так совпало, что именно в тот день наша любознательная миссис Киндред пришла в музей, чтобы на неё взглянуть. Проходите, я всё вам подробно расскажу. – О, с радостью! – Голос Зильфы зазвучал громче и отчетливее – она определённо зашла в дом. – А вы разрешите мне к ней прикоснуться? И пожалуйста, зовите меня Зильфа. Эбигейл и Тимоти потрясённо переглянулись. Джек ответил не сразу. – Это очень хрупкий экспонат, Зильфа. – Разумеется! – отозвалась она. – Я буду осторожна. Но для моего фотопроекта мне очень важно изучить объект на ощупь, понять, какие тактильные ощущения он вызывает. Если вы, конечно же, не против. Тимоти прошептал: – Твоя бабушка знает, что кость у него, и хочет её забрать. – Так она знает, кто он? – спросила Эбигейл. – Не похоже. – Но зачем ей кость? Она же не станет его проклинать! Какое-то время внизу было тихо. Затем Джек – или Джонсон, или как там его зовут – сказал: – Пожалуйста, располагайтесь в гостиной. Я сейчас. Эбигейл забила кулаками по полу и прижалась губами к щели между досками. – Бабушка! Тимоти тоже забарабанил по полу. Наконец Зильфа подала голос: – Джорджия, ты ничего не слышишь? – Слышу, – подтвердила её подруга. – Должно быть, телевизор наверху работает. Джонсон этого не признаёт, но у него проблемы со слухом. Тимоти и Эбигейл с досадой переглянулись и снова закричали. Но Джорджия уже отвлеклась: – О-о, это она? – Видимо, Джек вернулся. – Такая маленькая и мерзкая. Сколько, ты сказал, ей лет, Джонсон? – Судя по тестам, тысячелетия, – ответил Джек. – Поэтому я попрошу вас надеть перчатки, Зильфа. – Он серьёзно просто даст ей кость? – не поверил Тимоти. – Как в кабинете врача, – пошутил Джек. Не дождавшись смеха, он добавил: – Вот, прошу. Надеюсь, это поможет вам с проектом… Джорджия завизжала. Старик закричал: – Что вы делаете?! – Я… Я прошу прощения, – сказала Зильфа. – Она выскользнула у меня из рук. – Но, Зиль, твоя нога! – ужасалась Джорджия. – Ты наступила на неё! Стой! Ты же её раздавишь! – О-о, какой кошмар, – театрально протянула Зильфа. – Я такая неуклюжая! Мне так жаль, мистер Харвуд. – Я прошу вас, не двигайтесь! – сурово приказал мужчина. – Вдруг мне ещё удастся что-то сохранить. – Секундой позже он с отчаянием вскрикнул: – Да стойте же вы! Теперь вы её окончательно растоптали! Эбигейл, улыбаясь от уха до уха, повернулась к Тимоти.