Я надеялся, не увидеть их до утра. Напряжение, исходящие от Фэйбл, практически осязаемо. Реальность задевает за живое. И мне это хорошо известно. Ведь сейчас мне нужно будет войти в дом и спрятать всех своих демонов глубоко внутри себя. Наверное, я драматизирую и говорю как девчонка, но, черт возьми, это правда. – У тебя огромный дом, – шепотом произносит Фэйбл. – Да. И я ненавижу его. Потеря сестры... Самая ужасная вещь в мире случилась со мной именно здесь. Несмотря на то, что с ее смерти прошло уже два года, мне все время кажется, что это произошло только вчера. Глубоко внутри я знаю, что отчасти виноват в ее смерти. Так же, как и Адель. Это одна из множества причин, по которым я и не хочу здесь находиться. – И находится прямо на берегу океана, – задумчиво говорит Фэйбл. – Люблю океан, но, к сожалению, редко выпадает возможность им насладиться. – С веранды можно спуститься прямиком к пляжу, – говорю я, пытаясь ее отвлечь. Улыбка, которой озаряется лицо Фэйбл, приносит мне некоторое облегчение. Предстоящая встреча будет далеко не из приятных. Я лгал самому себе, думая, что с Фэйбл мне будет проще это сделать. Да, ее присутствие сделает обстановку чуть менее натянутой, но она ведь не сможет избавить меня от грусти, злобы и напряжения. В этом месте томится слишком много эмоций, да еще и в это время года. К тому времени, когда нужно будет уезжать, Фэйбл, скорее всего, решит, что я полный псих. Расскажет ли она кому-нибудь обо мне? Об этом я даже не думал. И это в очередной раз доказывает, что мой план не так уж и хорош. В конце концов, для меня все закончится еще одним пинком под зад. Я это чувствую. Никому нельзя доверять. Никому. И уж точно не девчонке, сидящей напротив и грызущей свой указательный палец с таким усердием, словно собирается прогрызть его до кости. Фэйбл нервничает, но для меня это не имеет никакого значения. Мои ладони потеют, и, кажется, меня вот-вот стошнит. Одно дело встречаться с моими родителями на отдыхе, не сталкиваясь с реальностью, которая произошла в нашем доме. И совсем другое полностью погрузиться в атмосферу дома. В прошлый раз я был здесь почти два года назад. – Все в порядке? – участливый голос Фэйбл нарушает тишину. – Ты странно дышишь. Замечательно! – Все хорошо, – выдыхаю я, отчаянно пытаясь удержать все свое дерьмо при себе. Паркуюсь напротив закрытого гаража, глушу двигатель, и на какой-то миг тишина обволакивает меня. Я слышу затихающий мотор, размеренное дыхание Фэйбл, ощущаю аромат ее духов и шампуня, витающий в воздухе. Он легкий, сладковатый, похож на ваниль или шоколад (не могу точно сказать). Подобный запах не подходит той грубой девушке, какой она хочет казаться. Фэйбл – сплошное противоречие, и я хочу ее разгадать. – Послушай, не знаю, что происходит, но, по-моему, тебе будет очень тяжело это сделать. Я права? – она кладет свою руку на мою, лежащую на руле. Кончики ее маленьких пальцев поглаживают мои костяшки. Я вздрагиваю от ее прикосновения, но она не двигается. Я в шоке от того, что Фэйбл и правда пытается меня подбодрить. Кивнув, делаю глубокий вдох, пытаюсь выдавить пару слов, но на ум ничего не приходит. – У меня тоже хреновая семья, – ее тихий голос проникает внутрь меня, моментально успокаивая. Очень неожиданно, что она так легко все приняла. – А разве не у всех так? – пытаюсь пошутить я, хоть и понимаю, что я единственный, в чьей семье творится подобное безумие. Ничья семья не облажалась настолько, как моя. – Не думаю… черт, я не знаю, – улыбается Фэйбл, и, взглянув на нее, я еще больше успокаиваюсь. – Просто… не забывай дышать, ладно? Знаю, ты не собираешься рассказывать мне, в чем дело и почему ты так ненавидишь свою семью, но знай, что я тебя понимаю. Понимаю, как никто другой, и если тебе нужно будет сбежать от них, хотя бы на пять минут, я помогу. У нас должно быть нечто вроде кодового слова. Я хмурюсь. – Кодовое слово? – Ну да, – кивает Фэйбл, и ее глаза светятся, будто на нее только что снизошло озарение. – Например, твой папа ведет себя как придурок, расспрашивая о том, чего ты хочешь от жизни, и ты больше не можешь этого вынести. Просто скажи «маршмеллоу», я вмешаюсь и уведу тебя оттуда. Подобие улыбки появляется на моих губах. – Маршмеллоу? – Да что угодно! Не суть. Но это должно помочь, – ее улыбка становится шире. И моя тоже. – А что, если тебя не будет рядом? – Мне кажется, я никогда не позволю ей исчезнуть из своего поля зрения, но знаю, что это невозможно. – Тогда отправь мне смс со словом «маршмеллоу». Где бы я ни была, мигом примчусь. – Ты действительно сделаешь это ради меня? Ее взгляд встречается с моим, и ее глаза расширяются. Они такие яркие. И прекрасные. Черт побери, Фэйбл реально хорошенькая. Почему я не понял этого раньше? Она притягивает меня. – Я действительно буду выполнять работу, за которую ты мне заплатил. Вся теплота вмиг исчезает. Меня словно окатили из ведра ледяной водой. Это было грубым напоминанием того, что наши отношения – фальшивые, и наш разговор для нее не более чем просто работа. – Ты права. Кретин. Надеялся, что Фэйбл заботится обо мне, поскольку действительно именно этого и хочет. Фэйбл Этот дом огромный, как музей. И такой же холодный. Он прекрасный, тихий, первоклассный… безупречный. Что до смерти пугает. За нами закрывается дверь, и по моей спине пробегает озноб – пути назад уже нет. Я иду за Дрю по широкому коридору, стены которого украшают семейные фотографии. Позже я обязательно рассмотрю их поближе. Я слышу голоса, раздающиеся из комнаты в конце коридора, и мы направляемся туда. Заходим в гигантскую гостиную с окнами во всю стену, через которые виден океан. Можно разглядеть белые гребни волн вдали, и это самое изумительное, что мне когда-либо доводилось видеть. А Дрю этого даже не замечает. Он сосредоточен на двух людях, сидящих на диване. Их высокие стройные тела облачены в темно-коричневый вельвет. Замечая нас, они встают и быстро приближаются. Страх разъедает меня изнутри и неожиданно для самой себя, моя рука оказывается в руке Дрю, а наши пальцы переплетаются. Это проявление привязанности на секунду поражает меня, но затем вспоминаю: я его девушка. Я играю роль так же, как и он. И мы делаем это для двух людей, стоящих сейчас напротив нас. – Эндрю! Рада тебя видеть. Выглядишь аппетитно, – говорит, полагаю, его мачеха. Какой-то странный комплимент. Кто называет так своего пасынка? Дрю, судя по всему, тоже оказался не в восторге от ее «комплемента». Он отпускает мою руку и обнимает меня за плечи, привлекая поближе к себе. Чувствую тепло его твердого тела, от которого мою кожу начинает покалывать. Он тверд, как скала, и мне ничего не остается, кроме как обвить рукой его талию, цепляясь за него изо всех сил. Не то чтобы я возражала… Это все для того, чтобы избежать прикосновения мачехи. Она уже распростерла руки, готовая заключить Дрю в свои объятия. И досаду на ее прекрасном лице невозможно не заметить. Она поразительно красива. У нее длинные прямые практически черные волосы, почти доходящие до талии. Скулы острые, кожа теплого оливкового оттенка, а глаза цвета темного шоколада. Она возвышается надо мной, и, глядя на ее стройное тело, я не могу не подумать, что когда-то эта женщина была моделью. – Так это и есть та самая малышка Фэйбл? Ее снисходительный тон сводит меня с ума, я гордо выпрямляюсь. Дрю чуть сильнее обхватывает меня, его пальцы замирают в ободряющем прикосновении. – Да, я – Фэйбл. Приятно с вами познакомиться. Протягиваю руку, и женщина пожимает ее, не сокращая дистанцию между нами. Она быстро трясет ее и отпускает, будто та покрыта грязью. Да что не так с этой сукой?! – Фэйбл, это – Адель. Адель, это – моя девушка. Дрю решительно представляет нас друг другу, делая ударение на слово «девушка», и вспышка ярости мелькает во взгляде Адель. Но она исчезает так же быстро, как и появилась. – Дрю. – Рядом с Адель стоит мужчина. Он походит на более взрослую версию моего так называемого парня, и я очень впечатлена. Дрю будет убийственно красив в сорок или пятьдесят лет, если будет выглядеть так же, как его отец. Нечто, напоминающее привязанность, мелькает на лице Дрю, и он отпускает меня, чтобы быстро обнять отца. Сильная рука Дрю возвращается на мою талию так же быстро, как и покинула ее. Пальцы собственнически располагаются на моем бедре. Прикосновение кажется настолько сексуальным, что мне приходиться напомнить себе: все это не по-настоящему. Дрю не хочет иметь девушку. Да ему, похоже, и не нравятся девушки. Может, он вообще играет за другую команду? Я бросаю на него взгляд, упиваясь темными волосами и насыщенно-голубыми глазами, окаймленными густыми ресницами. Вот досада, если это правда. Какая потеря для нас, девушек! – Папа, это – Фэйбл, моя девушка, – повторяет Дрю, и на сей раз рукопожатие мягче и теплее, хотя оценивающий взгляд, каким его отец одаривает меня, заставляет чувствовать некий дискомфорт. Меня оценивают. Я постоянно сталкиваюсь с подобным на работе, ведь там парни все время так делают. Но взрослый мужчина, рассматривающий меня… От этого становится не по себе. Мне хочется съежиться и на хрен отсюда убраться. – Как добрались? – спрашивает отец Дрю, как только отводит взгляд. Я едва смогла устоять на ногах от нахлынувшего облегчения. – Обычная поездка, – отвечает Дрю и замолкает на миг. – Я думал, вас сегодня не будет дома. – Адель почувствовала себя не очень хорошо для поездки в загородный клуб, – поясняет отец. – Участники клуба часто собираются. Еще одна встреча будет немного позже, на этой неделе. Мы бы хотели, чтобы вы двое поехали с нами, – Адель элегантно взмахивает рукой и ослепительно улыбается. Ее зубы, ровные и белые, омерзительно идеальны. Во мне просыпается странное желание зарядить ей кулаком в лицо и посмотреть, как они выпадут. Не знаю почему, но при виде меня жилка на ее шее начинает неистово пульсировать. – Я хотела остаться, чтобы встретить тебя. – Это было вовсе не обязательно, – бормочет Дрю, и его пальцы впиваются в мое тело. Все это так странно. Никто здесь, похоже, не любит друг друга. Между всеми нами словно пробежал болезненный электрический разряд. Я заметила что-то вроде привязанности между Дрю и его отцом, но помимо этого еще настороженность и недоверие. Кажется, будто за обыденными фразами кроется совершенно иной смысл. И от этого бросает в дрожь. На одно мгновение мне хочется схватить Дрю за руку и увести отсюда. Меня охватывает смутное ощущение того, что это место очень нехорошее… Но я ничего не делаю.