– Вы помните, как его звали? – Да, он из Молде. Поэтому я его запомнила. Лео Фаннестранд. Поговорите с ним. Может, он расскажет больше. Кайса взглянула на часы. Ежедневный бриф полиции с прессой начнется через полчаса. Она позвонит Фаннестранду позже. Она не думала, что полиция сообщит что-то новое. Вчера они, наконец, выступили с заявлением, что Юханнес не был убийцей. Они долго тянули с этим. Сегодняшние газеты пестрели заголовками о том, что полиция промахнулась, и рассуждениями о том, достаточно ли компетентна полиция Вестёя, чтобы справиться с делом об исчезновении. На первой странице «ВГ» была фотография уставшего участкового, держащегося за лоб, с заголовком: «Ошибся». В статье Эггесбё спрашивали, можно ли было избежать исчезновения Туне, если бы они не тормозили охоту на убийцу Сиссель. В «Суннмёрспостен» была похожая статья, но с более удачным снимком Эггесбё и более симпатичным заголовком: «Новая охота на убийцу». Ее написал один из коллег Кайсы. Это она попросила отдать эту статью другому журналисту, оправдываясь тем, что ее источники засохнут, если она разругается с Эггесбё, и тогда статья о Сиссель Воге может пойти насмарку. Эггесбё отказался ответить на ее вопрос о Шпице и слухах, ходивших в деревне, что нескольких подростков вызывали на длительные допросы. Завязывая шнурки, Кайса подумала о том, что сказал Аксель. Есть ли еще кто-нибудь, кто знал Сиссель, кроме тех, с кем она уже говорила? Нет, она не могла это даже представить себе. Хотя нет! Ноты! Те, что она видела на ее пианино. На них было написано: «Удачи! С наилучшими пожеланиями, Г» – или «Е», она не была уверена в том, какая это буква. И тут ее осенило. Г – это Гисле. Гисле Квамме… Учитель музыки? 55 – Мы получили результат анализа крови Шпица. Уле-Якоб обвел взглядом собравшихся в переговорной. По его лицу было видно, что он не получил того ответа, на который надеялся. – ДНК остатков кожи под ногтями Сиссель принадлежит не Шпицу, а отпечатки пальцев на ручке двери и дверном звонке – его. Казалось, что от этой новости мешки под глазами Эггесбё еще больше набрякли. – Это сходится с его показаниями, – сказал Карстен. Он не был удивлен. Они обыскали жилье Шпица и не нашли ничего, что можно было бы связать с исчезновением Туне, а в день убийства отца Сиссель он был вместе с коллегами-художниками. Мальчики, с которыми встречались одноклассницы Туне, дали те же показания, что и девочки. Все четверо были совершенно раздавлены. Карстен был уверен, что они бы рассказали, если бы Туне была мертва и им пришлось спрятать ее тело. – Значит, возвращаемся к первоначальной версии, – сказал он. – Туне знала что-то об убийстве Сиссель. С изможденными от недосыпа лицами все присутствующие сидели молча, думая об одном и том же: «Кто-то забрал ее. Что он сделал с ней?» Они пытались представить, что могла пережить молодая девушка. Или переживает. Прямо сейчас. Пока они тут сидят. Отчаяние и уныние как зловонный запах заполнили комнату. Найти ее, положить всему конец – их обязанность и долг. «Уже слишком поздно?» – читалось на их лицах. – Она жива? Она умрет, потому что мы не найдем ее?» Последние двое суток они работали по двум новым направлениям не покладая рук. К тому же они снова прошлись по всему материалу дела, проверили, не упустили ли что-то. Еще раз поговорили со свидетелями, с несколькими получателями писем от Сиссель, включая родителей Туне. Даг Рисе рассказал, что письмо, которое он получил, касалось нового цвета краски на молельном доме: Сиссель он очень не понравился. И Бенте, и Даг подтвердили, что у них были «некоторые проблемки» в браке, когда им указали на записи наблюдений Сиссель о ссорах пары. «Моя задача – вытащить их из уныния, – подумал Карстен. – И я сделаю это». – Окей, – сказал он, потирая руки. – Признаем, мы откатились назад в расследовании, но такая уж у нас работа. Когда убили Педера Воге, вы говорили с начальником главного офиса той миссионерской организации, в которой тот работал в Олесунне. Но вы не получили никаких сведений о том, что ему предъявляли обвинения в сексуальном насилии? – Нет, – ошеломленно ответил Эвен Рунде. – С кем именно ты говорил? – С окружным секретарем или кем-то таким. – Он молодой? – Да. Он проработал там семь лет и довольно хорошо знал Педера Воге, – ответил он. – Недостаточно хорошо, – отрезал Карстен и пересказал им свой разговор с Кайсой и то, что она выяснила. – Итак, Сиссель была приемным ребенком. И у нее был брат. Воцарилось гробовое молчание. Наконец слово взял Эггесбё: – У нас нет никакой информации об этом. Естественно, мы проверили прошлое Педера, когда он был убит. Никто из тех, с кем мы общались, ничего не упоминал об обвинениях в изнасиловании или о том, что Сиссель была приемным ребенком. В тех данных о ее прошлом, что мы собрали, также ничего нет об этом. В записи актов гражданского состояния Педер и Грета Воге были указаны как родители Сиссель. Данные об удочерении там отсутствуют. Кроме того, они проверили данные по разведочной программе «Индика», которая совершает поиск по различным системам, по спискам судимых, гражданским регистрам, спискам штрафников и в полицейской базе, но ничего не нашли. – Женщина, утверждающая, что ее насиловал Педер Воге, не заявила на него, так что вполне естественно, что в регистрах ничего нет, – сказал Карстен. – Но кто-то знал, что Педер Воге был насильником. И кто-то отомстил. – Он подошел к доске и написал брат с двумя большими знаками вопроса. – Мы должны найти его. – Нам придется обратиться в суд по имущественному праву, чтобы получить доступ к документам об удочерении, – сказал Эггесбё. – Хорошо, – решительно произнес Карстен. – Но это займет время. Свяжемся с полицией Молде. Имя ее брата должно быть в документах по делу о смерти родителей. Еще проверим, не был ли усыновлен кто-то из мужчин из наших материалов следствия. Брату Сиссель сегодня должно быть около тридцати лет. – Карстен показывал на каждого сотрудника, раздавая всем задания. – Я вижу, что вы устали. Многие из вас почти не спали за последние сутки. Но подумайте о Туне, она еще где-то там. Найти ее – наша работа. – Есть что-то подозрительное в ее учителе музыки, – задумчиво сказал Лауритсен. Карстену новый следователь казался симпатичным. Ему нравился его ход мысли, хоть он и не приводил к новым версиям, которые могли бы продвинуть их дальше. Во всяком случае, Лауритсен пытался. Это его первое крупное расследование, и он очень хотел внести свой вклад. По виду Эггесбё Карстен понял, что Лауритсен проделал хорошую работу в поисковой операции. Иногда он тратил слишком много времени на простые задачи, но это можно простить, он еще неопытный. Часто он задумчиво сидел с глубокой морщиной на лбу, из-за которой выглядел очень встревоженным. Было очевидно, что дело глубоко его затронуло. Он был первым, кто заговорил о расизме, когда они пошли по следу травли. Может быть, у него был личный опыт. – Что там с Гисле Квамме? – спросил Карстен. – Его диалоги в «Скайпе», то, как он выражается, словно он одного возраста с ней, а не взрослый мужчина… Есть в нем что-то льстивое. Я точно не знаю… что-то тут неладно. – Такой настрой мне нравится. – Карстен подбадривающе кивнул. – Именно это мы называем интуицией. Но часто бывает, что наш мозг регистрирует что-то, а мы об этом не задумываемся. Мы что-то видим, но не совсем осознаем. Взгляни на эти диалоги в «Скайпе» еще разок. Когда все вышли из комнаты, Карстен остался стоять и смотреть на доски с обзором дел Туне и убийств. От фотографии Туне вела линия к краю одной доски и продолжалась на второй, прямо до фотографии Сиссель. Вдоль линии было написано соседи. Имена родителей Туне, Даг и Бенте Рисе, были указаны рядом с ее фото, от них шла линия к Сиссель, и было написано наблюдение? Он разглядывал фотографии, имена и линии. Жертва изНАсилования. НАсильник. НАблюдение. Он быстро потер пальцем лоб, словно физически пытался заставить новые мысли прийти в голову. Это не помогло. Может, это на самом деле просто случайности и эти дела не имеют между собой ничего общего? Он подошел к окну и стал смотреть на мягкий мерцающий декабрьский свет над фьордом. Витрины магазинов были украшены к Рождеству, звезды на окнах, кустики с маленькими фонариками у входных дверей, над улицами простирались яркие гирлянды. Мужчина его возраста шел по улице мимо большой елки посреди площади. На груди в рюкзаке у него был маленький ребенок, отец держал ребенка за спину обеими руками, как бы защищая его. Он обменялся парой слов с продавцом елок и начал обходить ряды в поисках той, что понравится. Они имели право подать заявку на выделение средств, чтобы провести тест на ДНК всех мужчин, участвующих в следствии, и сравнить его с ДНК остатков кожи под ногтями Сиссель. Но это будет стоить немалых сумм и потребует больших ресурсов. Получат ли они дополнительные средства на это? Едва ли. Слишком затратно и малообоснованно. «Именно это у меня хорошо получается – идти в гору и искать новые повороты», – думал он, следя взглядом за отцом с малышом. Тот ходил медленно, вытаскивая елку за елкой, и явно никуда не спешил. Он наслаждается этим, подумал Карстен. Это для отца самое большое счастье в жизни, он, наверное, в декрете, хорошие деньки. Сам Карстен упустил многое из первого года жизни Юнаса. Он почувствовал угрызения совести. Карстен даже не представлял, какую огромную радость он будет чувствовать каждый день, забирая сына из сада. Это дало ему новые силы. Он наполнялся оптимизмом, когда сын бежал к нему, выкрикивая «Папа!», только завидев его. «Сохранилось ли у меня еще то качество, которое необходимо, чтобы раскрыть эти дела? – подумал он, сделав глубокий вдох. Повел плечами и покрутил шеей. – Жива ли еще Туне? – Он медленно выдохнул. – Я должен быть терпелив и методичен, не позволять стрессу овладевать мной. Мы найдем ее». Но время шло. И возможно, уже слишком поздно. Ощущение, что чего-то не хватает, наполнило его глубоким беспокойством. Два убийства, одно похищение. Один, два или три преступника? У него перед глазами предстала картина. Как падают костяшки в домино. Первая – убийство Педера Воге, вторая – Сиссель, третья – Туне. Кто еще был костяшкой в длинной цепочке событий, оказавшей воздействие на другие? Он вгляделся в слово брат на доске. Был ли он той недостающей костяшкой? 56 Кайса пекла рождественские кексы с цукатами и изюмом. Рецепт она нашла в одной из старых рукописных книжек с рецептами своей тети. Раньше она его никогда не готовила, даже не ела больше двадцати лет, и теперь с нетерпением ждала, как ребенок, когда сможет съесть теплые кусочки со сливочным маслом и коричневым сыром. Он вылила тесто из миски, разделив его на два кекса, и выложила их на противень. Затем поставила в духовку и нашла номер того врача из детского дома. Лео Фаннестранд. Фаннестранд оказался на конференции врачей в Барселоне. Когда позвонила Кайса, он осматривал достопримечательности и стоял в очереди на вход в самую популярную в городе – Саграда Фамилиа, Святое Семейство. Собор начал строиться по проекту Антонио Гауди, но не был закончен и по сей день. Он ответил нетерпеливым голосом и прервал Кайсу, когда она представилась журналистом. По голосу он показался нервным и попросил ее перезвонить на следующий день, когда он вернется в Норвегию. – Сиссель, девочка со шрамом в форме сердца на лице, убита, – поспешила сказать Кайса. В трубке наступила тишина, прежде чем он сказал: – Что вы сказали? Когда Кайса повторила, раздался удрученный вздох.