Ветер в течение дня постепенно усиливался, и после обеда начался дождь. Надвигался первый крупный зимний шторм. Карстен прислал Кайсе сообщение перед тем, как она легла спать, что когда он вернется домой – неизвестно. Она долго лежала, прежде чем заснуть, но уснув, проснулась всего через полчаса, нащупала телефон на ночном столике и отправила эсэмэс-сообщение Карстену: «Ты ведь скажешь, если случится что-нибудь важное, да?» Она сделала это больше из-за того, что переживала за него, чем из любопытства. Хотела убедиться, что он в офисе. С поездкой через мост в такую погоду лучше не шутить. Кайса улыбнулась, получив ответ: «Я подумаю об этом, а теперь журналисту пора спать…» Может быть, наконец вот-вот что-то произойдет, поэтому Карстен так задерживается. Она вспомнила Бенте, какой она была в их последний разговор. Почему она решила, что в ней что-то изменилось? Ее руки были, как прежде, в постоянном движении. Ее взгляд тоже был таким же беспокойным, как и раньше, блуждал по комнате в поисках беспорядка, чего-то неправильно лежащего, несимметричного, что нужно поправить. И все-таки Кайса, проследив за ней, за выражением глаз, пришла к выводу, что что-то изменилось. Особенно сильно Кайса почувствовала это в тоне, каким Бенте ответила на ее вопрос о том, не случилось ли чего. Она начала задыхаться, отвечая слишком быстро, как будто этот вопрос напугал ее. Кайса ожидала увидеть еще более испуганную мать, еще более потерянную, чувствующую, как надежда исчезает с каждым часом. Именно в этом дело: Бенте не казалась более отчаявшейся и более обессиленной. Чем больше Кайса размышляла об этом, тем больше она убеждалась, что Бенте знала что-то, придающее ей оптимизм. Ее взгляд. Было в нем что-то отстраненное и уклончивое, совсем небольшое изменение, из-за которого Кайса почувствовала, что Бенте что-то скрывает. Может быть, полиция вот-вот обнаружит того или тех, кто стоит за этим кошмаром. Неужели все скоро закончится? Она написала новое сообщение Карстену: «Может быть, это неважно, но я вчера говорила с Бенте, она показалась мне другой, более оптимистичной». Гул шторма все приближался. Кайса спустила ноги на пол, по полу потянуло сквозняком. Она заглянула к Тее и Андерсу, они крепко спали, затем взяла большое банное полотенце из ванной, раздвинула шторы в спальне и нащупала рукой, откуда сильнее всего дует. Затем с силой затолкала в щель полотенце и выглянула на улицу. Раздался чудовищный удар, и молния прорезала небо так близко, что Кайса вздрогнула. Юнас сбросил с себя одеяло. Кайса подоткнула его, подумала, не взять ли Юнаса к себе в кровать. Ей было страшно, а тепло маленького тела всегда действовало успокаивающе. Но он так уютно спал в своей кроватке, что она, не рискуя разбудить его, оставила все как есть. Она надеялась, что Карстен останется в участке на всю ночь и не поедет через мост. К тому же с гор со стороны Пляжа могла сойти лавина, могло… «Возьми себя в руки, – прервала она свои мысли. – Карстен сам может о себе позаботиться». Но она так и осталась лежать без сна, не в силах заснуть от нарастающей непогоды. Дождь все сильнее барабанил по окну, и каждый раз, когда сверкала молния, белый свет пробивался сквозь шторы и освещал комнату. 64 Когда Карстен вышел на парковку около часа ночи, его застиг резкий порыв ветра, и Карстену пришлось с силой пробираться вперед. Штормовой ветер захватил дверь машины, когда он открыл ее. Петли хрустнули, и Карстен приложил немало усилий, чтобы закрыть ее обратно. Он решил реализовать план Б: притвориться, что Гисле Квамме вне подозрений, отпустить его и наблюдать за ним, надеясь, что в течение ночи он что-то предпримет, чем выдаст себя. Двое следователей из Ульстейна уже были на месте и вели наблюдение за квартирой Гисле. Руне Лауритсен уехал спать домой в Лусвику. Он вместе со следователем из Эрста должен был принять вахту в два часа ночи. Сам Карстен тоже собрался ехать домой спать, если беспокоящие мысли дадут ему такую возможность. Если что-то произойдет, он будет поблизости. И в случае, если им понадобится подкрепление, он недалеко. Из участка в Вогене до Лусвики ехать всего несколько минут. И Эггесбё, и остальные должны быть в полной готовности. Карстен надеялся, что Гисле приведет их к Туне. Но и как бы то ни было, завтра они получат ответ по ДНК-тесту. Полиция Молде не нашла никаких бумаг о биологических родителях Сиссель Воге. Но Эвену удалось разыскать тетю Гисле, и та сказала, что он не был приемным ребенком. На вопрос о том, может ли она быть абсолютно в этом уверена, видела ли она свою невестку беременной, выяснилось, что она не видела ее в тот период, потому что жила в Осло. И все равно он может оказаться нашим преступником, подумал Карстен. Ему не встретилось ни одной машины и ни одного человека, когда он проехал через Воген и выехал на дорогу, ведущую в туннель. Оттуда было едва сто метров до моста к острову, на котором находится Лусвика. Он различил мигающий красный свет впереди, выезжая из туннеля. Едва Карстен преодолел двадцать метров по дороге, пролегающей по каменной насыпи, как ударившая волна перехлестнула за ограждение, и он потерял дорогу из виду. Он остановился переждать следующую волну. Потом еще и еще, но все-таки продолжая медленно продвигаться вперед. Ветер давил на машину так, что она раскачивалась, когда он остановился на красный предупредительный сигнал. Дворники работали на полную мощь, и все-таки дорогу было еле видно. Мост круто поднимался в гору, на нем была всего одна полоса с низким бордюром с обеих сторон. В самой верхней точке моста была площадка для того, чтобы машины могли разъехаться. Карстен дико устал, ноги болели, он хотел домой, так как было бы очень тоскливо провести ночь на плохом диване в офисе. Но важнее всего то, что он хотел быть поблизости на случай, если Гисле Квамме решит выйти из квартиры. Двое полицейских, которые заступили на пост в первую смену, расположились в гараже соседа Гисле, припарковав свою личную машину у магазина. Они отрапортовали, что около девяти часов Гисле поехал из участка прямо домой. Внезапная дрожь в ноге заставила Карстена почувствовать себя совершенно обессиленным. Чем он сможет помочь, если Гисле Квамме что-то предпримет? Ничем. Он стал лишь тенью того, кем был прежде, и физически, и морально. Одна только мысль о том, что он может попасть в опасную ситуацию, отнимала у него остаток сил. Карстен сощурился, вглядываясь в темноте через лобовое стекло. Было невозможно прочитать надпись на табличке под красным сигналом. «Если я справлюсь с этим, я справлюсь и со всем остальным, – подумал он. – А если не справлюсь, то не справлюсь ни с чем. Сейчас это важнее всего. Я должен ехать дальше. Дальше в жизнь». Он включил передачу и поехал. Склонившись вперед и весь в напряжении, не отводя глаз, он смотрел перед собой, а видимость все ухудшалась и ухудшалась. Дорога медленно начала ползти в гору, и он уже заехал на сам мост. «Когда я продвинусь выше, станет лучше, – думал он, – туда волны не достанут». Шторм окружил его, и над и под мостом, каркас моста грохотал, и Карстен как будто взлетал на самолете, двигаясь вверх сквозь стихию. Вот-вот он окажется наверху. Он уже различил расширение дороги, где можно будет увидеть, не едет ли кто-то навстречу. Когда дорога пошла вниз, Карстен чуть прибавил газу. В этот момент сильнейший порыв ветра настиг машину, на мгновение Карстен потерял управление, резко нажал на тормоза и почувствовал, что подмерзший дождь глазировал дорогу тонким слоем льда. Машина подпрыгнула, соскользнув на край тротуара с левой стороны. Он резко выкрутил руль и ударился в бордюр с противоположный стороны, снова ударил по тормозам, но машина продолжала скользить боком. И когда она остановилась, то оказалась практически поперек моста. Машину трясло и раскачивало, и Карстен ничего не видел. От страха по шее побежали мурашки. «Может ли обрушиться мост? – подумал он. – Может ли ветер перебросить машину через перила? Поднять с земли и опрокинуть ее?» Дрожащей рукой он включил заднюю передачу. Колеса буксовали. Он попытался проехать вперед, выкрутил руль, но зацепиться было не за что, одно из передних колес уперлось в бордюр. «Я стою крепко. Выйти из машины я не могу, это опасно для жизни, я должен оставаться здесь. Я пленник шторма», – подумал Карстен. Он аккуратно нажал педаль газа, колеса буксовали, он надавил сильнее. – Давай, давай же! – вслух сказал он. Машина продолжала буксовать на месте, как вдруг резко откатилась назад. Карстен простонал, когда машина с гулким эхом ударилась о бордюр. Снова выкрутил руль, чуть вперед, опять выкрутил, немного назад, повторял это еще и еще, двигаясь по несколько сантиметров вперед и назад. Он делал это достаточно долго и наконец смог различить дорогу перед собой и тронуться вперед, сконцентрировавшись на том, чтобы оставаться посередине моста, стараясь не думать о бурлящем море под ним. Фары создавали непроницаемую стену перед машиной, и Карстен переключил на ближний свет, но это не помогло. Снова включил дальний, и ему удалось разглядеть часть перил на другой стороне. Несколько метров вниз, и волны вновь начали бить по дороге, ударяясь об окна машины. Шторм ревел со всех сторон. Казалось, что ветер и волны внутри машины, что они разрывают его на части. Медленно, метр за метром, держа все чувства в напряжении, он двигался вниз с помощью еле заметных отблесков от перил. Крепко держа руль, он проталкивал машину против ветра, постоянно следя, чтобы колеса не столкнулись с бордюром. Тело взмокло от пота, казалось, что он остался жив вопреки всем ожиданиям, когда перила закончились и он почувствовал, как снова оказался на твердой земле. Ему не было так страшно с того дня, когда он смотрел в дуло пистолета, зная, что человек, державший его, выстрелит. Он облегченно выдохнул, смахнул капли пота со лба и сильнее нажал педаль газа, проезжая мимо холма, защищавшего от ветра и волн. Карстен бросил себе вызов, мост был горой страха, и он преодолел ее. «Я жив. Я иду дальше», – подумал он, почувствовав переполняющие его радость и облегчение. 65 Бенте все сильнее и сильнее ощущала запах духов Туне, когда мысленно гладила ее по щеке и говорила, что все будет хорошо. Онемев от горя и неизвестности, она бродила по дому, входила и выходила из комнаты дочери, садилась на ее постель, ложилась, прижимая ее подушку к лицу, и плакала в одиночестве. Она гнала от себя эту мысль, но в глубине души уже чувствовала – шансов, что Туне еще жива, оставалось все меньше и меньше. И чувство это все увереннее овладевало ею. Этой ночью Бенте опять не могла уснуть. Когда Даг вернулся домой, она еще долгое время слышала его шаги по дому, прежде чем он пошел в ванную. Когда он заглянул к ней перед тем, как уйти в гостевую комнату, она притворилась спящей. Сегодня опять ничего не произошло. Что он предпринял? Выходил ли с кем-нибудь на связь? Нервы расходились так, что мозжило все тело, словно кожу дергало, покалывало и сводило судорогой. Шаг за шагом тоска по дочери рвала ее на кусочки, все ускользало, и больше ничего не имело смысла. Шум шторма казался рыком яростного зверя, а где-то там Туне. Мое дитя… Бенте лежала в кровати, содрогаясь от рыданий. Она больше не выдерживала, нужно что-то предпринять, с кем-то поговорить. Она утратила доверие к Дагу. Уже давно. Все вокруг нее шаталось, а она шаталась в своем внутреннем шторме бессилия и страха. Она прижалась к подушке и беззвучно закричала. Неслышно для Дага, оглушительно для самой себя. Наконец встала, оделась, в темноте села на стул у окна в гостиной. Туне где-то там, она жива, она не умерла. Бенте повторила это несколько раз про себя. Она жива. Через некоторое время она вошла к Дагу и взяла его мобильный. Когда его храп затих, она застыла как вкопанная, затаив дыхание на несколько бесконечных секунд, и быстро пробралась в коридор, когда храп возобновился. И вдруг ее страх исчез. Она боялась годами, боялась несдержанного темперамента мужа, боялась сделать что-то, что может спровоцировать его гнев. Но она не хотела бояться. И больше не боялась его. Ее чувства к нему показались совершенно неважными. В его телефоне было несколько эсэмэс-сообщений со скрытого номера. Последнее пришло без двадцати двенадцать ночи. Она дрожащими пальцами открыла сообщение. Ей казалось, что она не чувствует своих рук, опираясь о стену, когда кровь прилила к голове с такой силой, что заложило уши. Слова с ошибкой в написании: «Не сообщай в полцию, иначе она умрет». Желудок камнем опустился и тянул вниз. Она несколько раз открытым ртом вдохнула и выдохнула, затем прошла в ванную, умыла лицо холодной водой, подумала, что стоит позвонить в полицию, но быстро отбросила эту мысль. В голове раздался голос Дага: «Нельзя сообщать в полицию, тогда он убьет ее». «Я должна что-нибудь сделать, я не могу больше сидеть сложа руки», – подумала она. Это сообщение в телефоне означает, что Туне жива. Я должна выяснить, он ли это, и поговорить с ним, он должен послушать меня». Она вошла в комнату Туне, нашла старый скаутский нож в ящике и положила его в карман. Затем трясущимися пальцами набрала номер на мобильном, молясь про себя: «Боже, дай мне сил». 66 Без пяти пять утра зазвонил телефон. Это был Даг Рисе. Он говорил настолько сбивчиво, что Карстену было трудно понять, что он говорит, кроме того, что это связано с Бенте. Только когда Даг успокоился, Карстен понял, что он хочет. – Еду, – сказал он, взяв костыли. Он встал и попытался беззвучно пройти к двери. – Они нашли Туне? – прошептала Кайса, чтобы не разбудить Юнаса. – Нет, – прошептал в ответ Карстен. – Это Даг. – Что он хотел? – Не может найти Бенте. 67 После того как Карстен уехал, Кайса еще некоторое время лежала, ворочаясь в постели. Наконец она оставила попытки уснуть и спустилась в кухню. Печальные завывания ветра были слышны через стены, и стекла в старых оконных рамах вибрировали.