Сиссель. Туне. Соседи. Ученики Гисле. В двери показался Эвен. – Ты должен пойти посмотреть на это, – оживленно сказал он. Карстен последовал за ним в его кабинет. Эвен показал на монитор: – Гисле записывал на видео, как Туне играла. Тут много записей. Мы просмотрели все, все они прекращались на моменте, когда она заканчивает играть. Кроме этой, – сказал он и нажал на «play». Карстен молча стоял и смотрел несколько секунд на монитор. Запись была сделана дома у Гисле, он узнал обстановку. Они с Туне сидели за пианино. Вдруг он прервал ее, встал за ее спиной, снял с нее свитер и начал массировать ее плечи и шею. Карстен застыл у экрана. – Он заходит дальше? – спросил он немного погодя. – Нет. Но его тон в «Скайпе» и этот массаж… Чем это он с нею занимался? Он взрослый мужчина, а она еще ребенок. – Согласен. У меня плохое предчувствие. Пойдем, поболтаем с ним еще раз. 62 Гисле Квамме упал головой на стол, закрыв лицо руками, когда они показали ему видео. Карстен и Эвен дали ему возможность поплакать. Наконец до них донеслись какие-то слова, которые ни один из них не смог разобрать. – Что вы сказали? – спросил Карстен. – Я понимаю, о чем вы думаете, – всхлипывал Гисле. – Но ничего не было… ничего, кроме того, что вы видите. Мне было жаль ее. Я делал ей массаж, чтобы снять напряжение в ее теле. – Помогало? – едко парировал Эвен. – Да, обычно помогало. – Как далеко вы заходили? Вы снимали с нее одежду? Раздевались сами? Шмыгая носом, Гисле пробормотал что-то невразумительное. – Что вы сказали? – Я просто пытался помочь ей. Ее глаза молили о понимании. – Он встретился взглядом с полицейскими. – Я очень любил ее, но не чувствовал ничего такого. Ей же было всего четырнадцать. – Было? – Я хочу сказать – есть. Ей всего четырнадцать. – …Он лжет, – возбужденно выпалил Эвен за дверью комнаты для допросов. – Всех в переговорную, – приказал Карстен. Две минуты спустя почти все, кто работал над делом, собрались в большой переговорной, всего двенадцать человек. Карстен спросил, все ли записи с компьютера Гисле просмотрены. – Да, пятнадцать штук, – ответил Лауритсен. – Но только одна из них продолжается после того, как Туне закончила играть. Похоже на оплошность, как будто он забыл нажать на «стоп». – А брат Сиссель, есть новости про него? Ответил Эггесбё: – Они ищут бумаги в Молде, пока безрезультатно. Прошло больше двадцати лет со смерти ее биологических родителей. Расследования обстоятельств смерти нет в компьютерной базе. – А что Гисле, мы знаем что-то еще о его прошлом? – Мы пока так и не смогли связаться с родителями, но обнаружили тетю, она живет в Осло, и пытаемся связаться с ней. – Что насчет его машины? – На заднем сиденье нашли несколько длинных темных волос. Больше ничего, никаких следов крови. – Из этих волос получится полный анализ ДНК? – Нет, на них нет корней волос. – Значит, получится только митохондриальная ДНК? – Похоже на то. – Ничего страшного. По волосам все равно можно определить этнос. Так как Туне родом из Эфиопии, этого должно быть достаточно. Их отправили на анализ? – Да. – Он вычистил машину? – Нет, непохоже. – А отпечатки колес на гравийной дорожке? – Ни одни из них не принадлежат его машине. – Значит, пока у нас нет прямых улик, только косвенные. – Но Туне была ранимой, у нее не было друзей, и только Гисле единственный, кто значил для нее очень много. Я ему не верю! – вспылил Лауритсен. Эвен кивнул: – Согласен. Туне могла выдать, что видела его у Сиссель. Он надавил на нее, нажал, пригрозил, чтобы держала язык за зубами, наконец, мог убить ее. Или он не имеет отношения к убийству Сиссель, а только к исчезновению Туне. Он ведь мог зайти дальше, чем просто массаж, и боялся, что она выдаст его. – Этого недостаточно, – сказал Карстен. – Мы можем предполагать все что угодно, но доказательств нет. Ни того, что он пошел дальше, чем просто массаж, ни того, что он как-то связан с исчезновением, ни того, что он убил Сиссель или отца. – А какой у него мог быть мотив убивать Сиссель и Педера Воге? – спросил Эггесбё. Карстен взглянул на часы. – Понажимаем на него еще пару часов. Если ни к чему не придем, придется его отпустить. Позволим ему поверить, что он вне подозрений, а сами поставим за ним наблюдение на вечер и ночь. Если ничего не произойдет, привезем его сюда опять завтра. Будем надеяться, что анализ крови совпадет. А пока продолжим разузнавать его прошлое, интересы, где он обычно бывает. Появились ли какие-нибудь сведения о том, что у него есть доступ к местам, подходящим, чтобы держать человека в плену. Руне Лауритсен покачал головой: – Нет. Полиция Олесунна ничего не нашла. И на то, что Сиссель и Гисле были знакомы раньше, также ничто не указывает. – Что с приютом для беженцев в Вогене? – Карстен посмотрел на Лауритсена. – Нет. Никаких беженцев из Эфиопии. Больше никто ничего не говорил, и наступившая тишина угнетала. – Гисле мог выбросить Туне где угодно, – произнес Эвен, обреченно проведя рукой по волосам. Карстен обратился к Эггесбё: – Когда мы получим ответ на то, совпадает ли ДНК Гисле с профилем ДНК остатков кожи под ногтями Сиссель? – Институт здравоохранения продлил рабочий день всем сотрудникам и даст нам ответ примерно через двадцать четыре часа, – ответил он, посмотрев на часы. – Они приступили к работе пару часов назад, значит, ответ придет завтра вечером. – Спорю на ползарплаты, что ДНК его, – сказал Лауритсен. – Мы приближаемся к цели, – ответил Карстен. – С исчезновения Туне прошло пять дней, но она еще может быть жива. Мы должны и будем исходить из этого. 63 Оставалось меньше двух недель до сочельника, Кайса лежала без сна, слушая, как от ветра скрипел их старый дом. Ветер свистел под коньком крыши. Что-то тяжелое стучало о стену, какой-то предмет бился о камни, которыми был выложен цоколь у двери. Наверное, мусорный контейнер. Она плотнее закуталась в одеяло, из старого окна поддувало. Надо заткнуть его или заменить. Нужно поговорить об этом с Вегардом.