Она размышляла о деле. Следовало признать, что она все сильнее в него погружалась. Теперь нужно было, согласно плану, разобраться с этой старой историей, а если получится выяснить адреса, то пообщаться с родителями погибших детей. Внезапно ее обуяли сомнения. Что, если она ищет слишком далеко? Может, это Игла стрелял в Изу? Например, она хотела украсть деньги, а он поймал ее за руку. Вырвала у него из рук пистолет и выстрелила. Это у нее был фонарик. Может, в клубе не было никого, кроме них? Стоит ли верить в то, что Иза говорит правду? Нет. Если сумма в сейфе была больше, чем они утверждают, то это уже совсем другая игра. Оружия нет, денег тоже. Есть только тридцать тысяч, которые им подсунул Буль. Зачем? Пока они даже толком не знали, что произошло в «Игле». Поверили Изе, потому что она чудом выжила. Прокуратура слишком рано схватилась за Люцию. А ведь показания Изы довольно сомнительны. Револьвер, обвинение барменши. Это все не клеилось, но и не исключало Буля, Люции и самой пострадавшей. Только Игла был вне подозрений. Собственно, лишь потому, что мертв. Кто сказал, что менеджер не принимала в этом участия? Впрочем, сомнительно: оружие не найдено, никаких отпечатков, биологических следов. Только одна гильза, остальные были убраны. Тот, кто после убийства собирает гильзы в темноте, имеет криминальный опыт. Одной не заметил, так как она закатилась под труп. А может быть, просто не успел забрать? Убийца понимал, что кто-нибудь да услышит выстрелы, и поспешил удалиться. Это также указывает на то, что исполнитель всего этого – опытный человек, не любитель. Значит, нельзя исключить ни одного из вышеперечисленных. Освобождение Люции из СИЗО не имело значения. Она по-прежнему под подозрением. Ключом к разгадке остается место преступления. Саше хотелось пойти туда сейчас, когда Буль задержан, чтобы никто не мешал ей восстановить события того дня. Она мысленно отругала себя за предыдущие гипотезы. На самом деле ей нужно было сосредоточиться исключительно на месте происшествия. Она видела фотодокументацию, была там лично несколько раз. Она даже нарисовала план происшествия, но не проанализировала его. Мотив имеет второстепенное значение, тем более что мотивы имелись у каждого из подозреваемых. Саша вытащила блокнот и записала: «Люция – месть за несправедливое увольнение и «причитающиеся» деньги – ей не заплатили за последний месяц плюс обвинили в воровстве. Буль – избавление от ставшего неудобным компаньона + авторские за песню. Иза – ограбление плюс избавление от свидетеля (проверить). Кто-то, связанный с Изой (расследовать). Игла? – он не мог выстрелить сам в себя, разве что по каким-то причинам хотел избавиться от Изы, а она во время борьбы отобрала у него пистолет. Но следов борьбы не было. (Иза знала об этом клубе все, была в курсе всех тайн – каких?) Киллер, выполняющий заказ? Чей заказ? Каждый из них мог быть заинтересован в таком заказе». Слишком много вопросов, слишком мало данных. Больше всего ее интересовала выжившая пострадавшая. Почему она смешала с грязью подругу? Зачем? Что скрывала? После долгих размышлений Саша решила, что следует проверить личную и материальную ситуацию Изы. Несмотря на то что Саша уже дважды была в больнице, она не наткнулась там ни на мужа, ни на ребенка, ни на мать пострадавшей. В деле она прочла, что муж Изы – хорошо зарабатывающий менеджер, сыну два года. Занималась им старшая пани Козак, мать Изы тоже была жива. На первый взгляд отличная семейка. По своему опыту Саша знала, что в каждой семье имеется белая ворона. А если имеешь дело с идеалом, то скелет в шкафу почти гарантирован. Идеальных семей не бывает. На любой поверхности имеется трещина. Именно таким образом внутрь проникает свет. Почему никто не навещает Изу? Также Залусской показалось странным, что состоятельная женщина работает менеджером в клубе. Может, там все завязано на более крупных сумах? Левая выручка – это преступление, а желающих получить свою долю, как всегда, много. Еще есть мафия, которая контролирует «Иглу». А что с «Игольницей»? Каков ее статус? Первые выстрелы прозвучали именно там, два года тому назад. Саша сложила лист вчетверо и сунула в карман. Она посмотрела расписание, оказалось, что поезд будет только через двадцать минут, поэтому она купила себе картошку фри, хорошенько ее посолила, а потом позвонила Джекилу. Он ответил после первого же гудка. – Боже, благослови, и пусть им земля пухом. Аминь. Что случилось? – поприветствовал он ее, как всегда не ожидая, пока она представится первой. Она воображала себе выражение его лица: он был преисполнен важности. Задал вопрос, но не стал ждать ответа. – Если хочешь знать, что я думаю о Сплонке, то сдержи любопытство, потому что мне пришлось бы применить выражения, недостойные твоих прекрасных ушей. Саша улыбнулась. Она действительно нежно относилась к Яцеку. – Один вопрос, и он не касается мыла с запахом лимона, – успокоила она его. – Лайма, Сашенька, – поправил он. – Именно такое было закуплено для потребностей нашего учреждения. Исследуемая женщина не мыла им руки, хотя именно так написал этот придурок, но ничего, долго он здесь не пробудет. Задушу и закопаю под кустом возле моего дома, а сосуд Ауэрбаха пусть покупает новое поколение. Из горла вырву. – Не Шиммельсбуха? – Дух в этом понимает как свинья в апельсинах. Один раз исказил и теперь делает это постоянно. Ты знаешь, что там творилось и какой толк был мне от стерильного якобы орудия преступления. – Я хотела спросить о тестах на следы пороха на руках, – перебила она Джекила, чтобы он слишком не расходился, объясняя ей, например, для чего используется сосуд с таинственным названием. – Может, это и глупый вопрос, но я не нашла в деле ничего на эту тему. Или я что-то пропустила. – Ты ничего не пропускаешь. Ладно, давай, но побыстрее. Язык до Киева доведет. За сто – двести злотых чаевых я даже спою тебе караоке. Что ты хочешь знать, Сашенька, ибо я напрягся как струна и пребываю в ожидании. – Ты, случайно, не проверял, не мог ли Игла стрелять в Изу? – Наконец нашелся кто-то, кто пользуется мозгами, – обрадовался Джекил. Конечно, я исключил это. – Исключил? – сдулась Саша. Одна из ее блестящих гипотез отправилась в мусорную корзину. – Сам Владислав Дмитрук из Центральной криминалистической лаборатории проверял это под электронным микроскопом. Он не обнаружил частиц пороха. У женщины тоже, но у нее я смог взять только один соскоб. Как только я начал собирать следы, она пошевелилась и скорая забрала ее у меня из-под носа. – Значит, ее нельзя исключить? – Можно и даже нужно, – заявил он категорично. – Она не стреляла. То, что я успел снять, было сделано еще в клубе. Разве что стрелок отмыл ее мылом с запахом лайма. – А могла ли она целиться? – Дашь мне ствол – скажу. А пока мы можем только погадать. У меня Марс в Деве, а у тебя? Саша струдом сдержала смех. – Игла тоже не стрелял? – Абсолютно точно. Ни он, ни она. – Спасибо, хоть что-то конкретное. – К вашим услугам. – И еще одно. Как ты догадался насчет той капли крови преступника?.. Или преступницы. – Это не я, а достижения медицины и криминалистики, во славу отечества. Сначала гемотесты, а остальное сделали коллеги по исследованию ДНК. Перчатка испачкана кровью жертв, эти несколько капель – несчастный случай на производстве. Может, спусковой крючок заело после первого выстрела, а может, это произошло в результате борьбы. Всякое бывает. Особенно если пистолет старый, а судя по гильзе, он именно таким и был. На косяке двери, простреленном до того, как убийца вошел в помещение, в котором находилась женщина, остались следы пороха. Предположительно, этим пистолетом не пользовались несколько лет. Юзек так сказал, посмотри баллистическую экспертизу. – Значит, убийца был без перчаток? – Тяжело стрелять из такого ствола в перчатках, разве что в резиновых. Хотя они могли легко порваться. – Но он должен был это заранее предполагать. – Скорее да. – А если это кровь Люции Ланге? Например, порезала палец и надела перчатки. – К сожалению, это не ее кровь, – произнес криминалист. – Кстати, даже если бы пятно было старым, я смог бы установить его возраст: появилось ли оно в тот самый день или год назад. – Значит, у тебя есть ДНК преступника. – Йес, Саша. И запах. К счастью, я сам собирал его на месте преступления. Пусть кто-нибудь рискнет придраться ко мне, что консерва с запахом повреждена или нечто в этом роде. – И как долго она послужит? – Саша… – Джекил запнулся. – Одной из характеристик запаха является то, что он улетучивается. Можно увеличить число поглотителей, но только за счет снижения интенсивности запаха. Есть риск, что собака его не учует. После двух подходов с барменшей можно исследовать двух человек. Максимум трех, если осмологи рискнут. – А ДНК? – ДНК – это верняк. Как и чистосердечное признание или показание свидетеля, который там был. Это, вместе с запахом, можно назвать последним гвоздем в крышку гроба. Но по отдельности они нам ничего не дают. Единственное, что ДНК будет пригодно для исследований в ближайшие пять тысяч лет, а осмологический эксперимент можно повторить только два с половиной раза и все, финита. Я уже убрал образец запаха в сейф, чтобы какой-нибудь дебил не позаимствовал эту банку для засолки огурцов или чего-нибудь еще. – Разве что найдется пистолет. – Разве что. Если ты найдешь его, я прилечу к тебе на крыльях, ангел мой. – Значит, все-таки понадобится подробный профайл, чтобы ограничить круг подозреваемых. И принять решение, кого мы будем исследовать в отношении запаха. – Если честно, я бы не надеялся на особый успех, – заикнулся Джекил. – После процесса по делу об убийстве Войтека Круля никто из наших не поверит какому-то там амбре. Они скорее переключатся на твою психоландию или воодушевятся предсказаниями друидов из-под Глуховки. Короче, берись за работу. Видишь, без тебя никак. – А у Иглы на руках ты тоже не обнаружил следов пороха? – спросила она еще раз, чтобы окончательно убедиться. Джекил тяжело вздохнул: – Ну, разве что он стрелял ногами… Буду заканчивать, а то тут жена смотрит на меня волком. Наверное, догадалась, что я разговариваю с женщиной, и не верит, что ты еще не заснула от моей лекции. Ой! – крикнул. – Смотри, еще и домашнее насилие. Ох… – Чао, Джек. Не буду вам мешать. Привет Анеле. – Держись, Сашенька. Она вошла в вагон и погрузилась в раздумья. Если Игла не стрелял, версия ссоры с Изой исключается. Остальные три следовало проверить. Ей предстояла огромная работа. Нужно действовать методично, в своем ритме. Даже если бы пришлось потратить на разгадку этого ребуса все деньги, полученные от таинственного заказчика, который косил под Буля. Седьмой полицейский участок находился в трех кварталах от бывшего отеля «Роза», где двадцать лет тому назад было найдено тело девушки. Сегодня отеля уже не было. Вместо него красовалось огромное здание, стилизованное под Тадж-Махал, в котором находились офисы, отделения банков, книжный магазин «Эмпик» и рекламное агентство. Саша приехала сюда вчера с монахом-доминиканцем Зелиньским, они всю дорогу говорили о Боге и священнике-знаменитости. Образ духовника в этой истории был неожиданным, но Саша для начала хотела проанализировать все обстоятельства старого дела и только потом перейти к допросу Староня. Пока что всю информацию о священнике она решила оставить для личного пользования и после того, как будут собраны все данные, проконсультироваться с Абрамсом. Перед входом в участок стояли две патрульные машины, огромный мотоцикл, накрытый непромокаемым чехлом, и несколько одинаковых «фольксвагенов». Залусская сразу направилась к дежурному и попросила о встрече с начальником. Офицер, староватый для дежурного, смерил Сашу бдительным взглядом, а потом встал и начал одеваться. Вместо него к окошку лениво подошла женщина, очень похожая на Лару Крофт. Эта была даже лучше, потому что настоящая, а не нарисованная. Кожа – кровь с молоком, черная коса толщиной с кулак, под обтягивающей футболкой – внушительный бюст и осиная талия. Картину дополняли два пистолета в кобурах, пристегнутых к ремню от боевого мундира. Она наверняка умела стрелять из них на бегу. Саша не знала даже, как вынуть оружие из новомодной кобуры. Лара держала в руках глубокую тарелку с надписью «Смирно!», полную горячего супа. Офицер стоял в дверях уже одетый и с интересом наблюдал за обеими женщинами. Саша показала документ, который ей выдал Дух, после чего положила на стол свою английскую визитку. Лара долго читала ее, как будто по объему текста она соответствовала как минимум договору с водоканалом, повернулась к офицеру и только после этого проинформировала, что босса уже нет. Залусская сразу догадалась: тот, кого она искала, стоял в дежурке и не хотел тратить на разговор с ней ни минуты. Саша тут же попросила соединить ее с мобильным начальника и, заметив движение руки Лары, указывающее, что окошко сейчас захлопнется, перегнулась через стойку и выхватила телефон из рук удивленной полицейской. В их сторону по коридору бодро шел молодой сотрудник в форме. Он составил бы прекрасную пару Ларе: сильный, спортивный. – Капитан Ришард Нафальский? – успела спросить Саша, указывая на дежурку, но начальника уже и след простыл. Она громко произнесла: – Я работаю над делом об убийстве в клубе на Пулаского. Мне необходимо поговорить с начальником этого отделения или сотрудником с самым большим стажем работы. С кем-нибудь, кто был здесь в девяносто четвертом. Полицейский не слушал ее. Он старался вырвать у нее трубку, угрожая арестом. Саша успела только пробормотать Ларе: – Немедленно удалите отсюда этого человека, иначе вам придется иметь дело с Валигурой. Телефон ей не вернули. Полицейский держал его возле уха, но по его выражению лица было ясно, что начальник что-то объясняет ему. – Он уже дома. Приходите завтра, – пытался он избавиться от докучливой визитерши. Саша достала блокнот и ручку. Полицейский сказал дежурной подать ему визитку, прочел фамилию Саши в трубку. – Университет в Хаддерсфилде, – повторил. – Я ее не знаю, босс. Первый раз слышу. – Адрес. Я приеду, – сказала она решительно. – Это срочно.