– Там познакомились наши родители. Видимо, Пшемек тебе показал. А романтическую историю не рассказал? Впервые он увидел на ее лице искреннюю улыбку. – Отец вынырнул из воды, а мама в него влюбилась. Эта любовь породила семерых детей: я, Пшемек, Арик и четыре сестры. – Мы нашим детям будем рассказывать то же самое, только наоборот. Ты вынырнула, а я… – Он смущенно улыбнулся. – Ты же видела меня тогда, правда? Неделю назад. В душе. Растерянность придавала ей очарования. – Я не хочу детей. – Я тоже, – уверил он ее. Возможность иметь детей была для него сейчас намного более абстрактной, чем возможность смерти. – Я знаю, чего ты хочешь. – Она взглянула на него. Мартин почувствовал, что краснеет. – И не встречай меня больше у школы. – Я и не приходил. – Он зло стиснул зубы. Сегодня ночью он устроит братику темную… Только вот он никак не мог сообразить, когда и как Войтек мог узнать о Монике. Пшемек не должен был проболтаться. – Мне пора, – заявила она. Он добавил газу. Двигатель зарычал сильнее. – Останови! – Она не повысила голос, но в одном ее слове была такая сила, что Мартин немедленно выполнил команду и с трудом, но остановился. Пришлось резко свернуть на лесную дорогу. Машина заглохла. Они сидели на окраине леса. – Осталось всего несколько минут пути, – попытался он убедить ее, но сдался. Она была права. Ему хотелось переспать с ней. Это было первое, о чем он подумал, проснувшись сегодня утром. Но сейчас все изменилось. Она была здесь и очень ему нравилась. Ему импонировали ее пассивная сила и спокойствие. Мартин хотел, чтобы она стала его девушкой. Навсегда. Однако он понимал, что не сможет признаться ей в этом. Как же по-дурацки все вышло. Он увидел ее пару дней назад, а сегодня хочет встречаться с ней. Наконец он кое-как выдавил: – Я не сделаю тебе ничего плохого. Моника усмехнулась и стала смотреть куда-то вперед. Ее лицо было идеальным, кукольным. Слегка приоткрытые губы, ресницы без капли туши. Он повернул ключ в замке зажигания. Двигатель равномерно заурчал, его ритм прибавлял Мартину смелости. Он начал разворачиваться, когда на встречной полосе появилась фура. Водитель фуры громко сигналил, так как ехал с очень большой скоростью. Мартин в последнюю секунду успел рвануть назад. Ненадолго им овладел ужас. В голове пронеслись картинки того, что могло бы случиться. Моника, видимо, почувствовала то же, как-то обмякла и стала смотреть на него немного по-другому. – Я не боюсь, – произнесла она. – Никого и ничего. Они сидели молча. Мартин подумал, что с большим удовольствием покурил бы сейчас травки, но не решился скручивать при Монике косяк. – Ты отвезешь меня или мне добираться автостопом? – сурово спросила она, но не вышла из машины. – Сейчас поедем. Дай мне минуту. Девушка отвернулась к окну и еще больше сжалась. – Минута прошла, – вскоре объявила она, продолжая любоваться лесом, потом покрутила головой и тихо рассмеялась. – Ты все-таки странный. Мартин и сам не понял, почему он тогда сделал это. Если бы они уехали оттуда, ничего бы не случилось. Все было бы по-другому. Не только его собственная жизнь, но и жизни множества других людей сложились бы совершенно иначе. Но в тот момент он думал только о том, что нельзя не воспользоваться представившимся случаем. Слон был прав. Парень любил жизнь и не страдал отсутствием аппетита. Сейчас он сидел в супертачке, было тепло и уютно, а Моника – совсем рядом. Сначала он дотронулся до ее безымянного пальца. Несмотря на то что она никак не отреагировала, он продолжал ощупывать ее пальцы, в конце концов сжал руку. Кисть Моники была узкой и длинной. – Моему отцу не нравится, что Пшемек общается с тобой, – сказала она тихо, но руку не высвободила. Мартин сморщил лоб, ожидая продолжения. – Он говорит, что ты наркоман и сын преступника. Ты знал? Моника наклонила голову, как бы проверяя, сможет ли его спровоцировать. В ответ Мартин поцеловал ее. Он был уверен, что она девственница и ранее никогда не делала этого. Ему нравилась идея быть первым. Он нежно коснулся языком ее сжатых губ и не сделал ничего больше. Она на секунду прикрыла глаза. Мартин поднял руку, чтобы коснуться ее щеки, но Моника отвернула голову. – Родители будут искать меня. – Только сейчас она освободила руку. – Я никакой не наркоман и, тем более, не преступник, – заверил он. – Я сделаю все, чтобы твой отец изменил мнение, и только тогда мы договоримся о встрече. А сейчас я отвезу тебя домой. Ты встретишься со мной еще? – Отец мне не позволит. – Моника покачала головой. – Он сказал, что о свиданиях мы поговорим после моего восемнадцатилетия. – Я подожду, – объявил Мартин торжественно. – Если ты не будешь со мной, то никакие другие мне не нужны. – Дурак, – рассмеялась она. По радио передавали «Шелк» «Роз Европы»[3]. – Обожаю эту песню, – прошептала Моника. – Теперь она у меня всегда будет ассоциироваться с тобой, – произнес Мартин с нежностью. Внезапно раздался резкий стук в стекло. За окном стоял полицейский. Мартин быстро открыл окно и удивленно оглянулся. Он не слышал подъезжающей полицейской машины. – Старший сержант Роберт Духновский, двадцать второй участок, – представился полицейский, отдавая честь. – Предъявите, пожалуйста, водительское удостоверение и техпаспорт. Мартин вынул из бардачка документы в пластиковой обложке. – А права? – Собственно говоря… – начал было он, но в голове была пустота. Спиной он чувствовал укоризненный взгляд Моники. Полицейский бесил его. Нашел время проверять документы. Мартин протянул ему удостоверение учащегося. – Дядя одолжил мне эту машину, – сказал он гордо. – Дядя? – По губам полицейского пробежала усмешка. Он взглянул на техпаспорт. Автомобиль принадлежит некому Арнольду Мейснеру из Берна. – Это он – твой дядя? – Мой дядя, Ежи Поплавский, сказал в случае чего вызвать вашего коллегу, пана Блавицкого, или просто Буля, – продолжал Мартин, чувствуя себя идиотом. Человек в форме уставился на Мартина еще подозрительнее. У Мартина от волнения вспыхнула огнем кожа под коленями. Он не проверил, что за документы вручил ему дядюшка. Что ж это такое? – Дай мне и твое удостоверение, – обратился он к Монике. Девушка натянула пониже короткую юбку и вынула документ из пенала. – Родители знают, где ты сейчас? Моника замялась, потом слегка покачала головой. – Никуда не уходи. А ты пойдешь со мной, – сказал он Мартину. Мартин вышел из машины. Он был рад, что Моника не будет свидетелем его унижения. В полицейской машине сидел второй сотрудник в форме, явно изнывающий от скуки. Он был званием повыше. На его погонах виднелась звездочка, а не сержантские полоски. При виде Мартина он слегка оживился. – Паспорт уже есть? – спросил он, смеясь. Мартин покачал головой. – Но я совершеннолетний. – Ну, тогда есть небольшая проблема, мой мальчик. Сейчас мы проверим, не числится ли машина в угоне. Если окажется, что да, – не выйдешь из-за решетки до тридцатилетия. Пионерлагеря для несовершеннолетних уже не для тебя. Мартин почувствовал, как по спине его стекает капля пота. Он уже представлял себе взбешенного отца и рыдающую мать. Опять он доставляет родителям лишние неприятности. Почему с Войтеком не случается ничего подобного? Его глаза опасно увлажнились, но он, хоть и с трудом, поборол себя. – Дядя сказал, что сегодня мне можно ездить на этой машине. Он должен был все решить. Я всего лишь ехал с подругой на пляж. Ежи Поплавский. Это мой дядя, – повторил он, но не закончил, потому что слезы уже предательски плыли по его лицу. Он был ужасно зол на себя. Разрыдался, как баба. Стражи порядка и на этот раз не отреагировали на фамилию Слона. Они передали по рации регистрационные номера и молча записывали данные в своих блокнотах. Мартину казалось, что все это тянется слишком долго. – Не могли бы вы связаться с заместителем начальника Блавицким? – Мартин все еще пытался не всхлипывать, но они игнорировали его. Сейчас они сидели без движения и вслушивались в сообщения по рации. Духновский вынул сигарету, но высший по званию сделал запрещающий знак рукой. – Смердит тут, как в сортире, – резко поморщил он нос. Духновский обреченно вышел из машины. – Ты совершеннолетний, поэтому отвечать будешь как взрослый, – сказал скучающий полицейский начальник, когда они остались одни. – Посидишь в СИЗО, заведем дело. Нужно будет вызвать родителей той мелкой, а пока поместить ее в приемник-распределитель. Если ты что-то с ней сделал, добавится еще одна статья. – Ничего не было, – прошептал Мартин. – Я увидел достаточно! – крикнул из-за окна Духновский. – Да ладно, Дух, обычные обжимания. Ты ведь тоже был когда-то молодым. А ноги все-таки классные у этой лани. – Тот второй, повыше чином, встал на защиту Мартина. Парень посмотрел на него с надеждой. Духновский промолчал. Он выкурил сигарету до самого фильтра, открыл дверь со стороны Мартина, желая обратить на себя внимание. – Вылезай, – бросил он. – Если это тачка Слона, может, и призы какие-нибудь будут. Мартин смотрел на него, ничего не понимая. – Давай, давай. Не изображай идиота. – Полицейский грубо толкнул его. Мартин чуть не упал от неожиданности. Моника сидела на своем месте. Когда они проходили мимо нее, она следила за ними взглядом полным ужаса. Мартин не знал, как открывается багажник. Полицейскому пришлось помочь ему. Парень облегченно вздохнул, когда оказалось, что багажник пуст. Духновский не спеша, с дотошностью часового мастера проверял огнетушитель, аварийный знак. Открыл аптечку, оглядел ее содержимое. Велел поднять коврик, вынуть запаску. Мартин подумал, что полицейский тянет время, но не знал, как предложить взятку. Вдруг в углублении для запасного колеса Духновский что-то нашел. – Открой, – вручил он Мартину помятый конверт.