Вальдемару уже надоело все это, но Саша сыграла правильно, и теперь ему захотелось очиститься, защититься. – Я совершил ошибку, это правда. Не надо было мне вмешиваться в это дело с девушкой. Но она была еще ребенком и казалась растерянной. Птица, бьющая крыльями о клетку. Не знаю, что происходило в этой семье, ей едва исполнилось шестнадцать, но она уже давно потеряла девственность. Но я ее не насиловал. Ни тогда в лесу на Стогах, ни вообще когда-либо. Они со Старонем были парой, любили друг друга. Все пошло не так. Патологоанатом определил, что она недавно рожала. Это был не мой ребенок. Я к ней не притрагивался. Не в этом смысле. – А в каком? – Девушка – это только шестеренка, часть механизма. Она стала неудобной, мешала. Ты не видишь этого? Почти никого уже нет в живых, даже бессмертного Буля. И этого клоуна, Иглы. – Вальдемар криво улыбнулся. Саша пожалела, что привезла с собой дочь. Ей не хотелось, чтобы после всего пережитого сегодня Каролине пришлось услышать еще и этот разговор. Вальдемар меж тем продолжал. Она подумала, что на самом деле ему хотелось поделиться. Сейчас она уже не старалась склонить его к откровениям. – Игла был наименее важен. Он всегда был никем, и в этом состояла его основная проблема. До такой степени, что во всем подражал Староню. Я бы не удивился, если бы узнал, что сам Блавицкий назначил ему дату смерти. Он его создал, он же и уничтожил. Божественный Буль. Он всегда хотел занять место Слона. Он мечтал об этом, но ему не хватало того цинизма, который свойствен калеке-ювелиру. Ксендз тоже знал, что виноват. Он сделал подруге ребенка, а она из-за этого приняла таблетки. С этого все и началось. Мне Слон приказал произвести чистку, расследование взял на себя Валигура. Вместе они положили конец истории «Девушки с севера». Если бы не песня, тебя бы здесь не было. – Кто написал эту песню? Кто убил Иглу? Твое мнение. Ты больше всех знаешь. – Я ничего не знаю. – А пистолет? – Ко мне он не вернулся. Вроде бы Игла отдал его Булю. Может, это и правда. – Он пожал плечами и протянул ей помятую бумажку с номером телефона. Вех не смог приехать, но просил передать тебе вот это. Это он взял меня на работу, а потом освободил. Через три года Мазуркевичу удалось получить согласие на эксгумацию. Он не верил в несчастные случаи. Вместе с Вехом мы поехали на могилу Моники и Пшемека, поговорили с несчастным отцом. Он согласился не ковыряться в старых делах, оставить все как есть. Позволить им покоиться с миром, как правильно сказала их мать, пани Эльжбета, которая ничего не знает, потому что Эдвард так решил. Тогда же я познакомился с Анетой. Она была очень похожа на умершую сестру. У родителей хватало с ней проблем из-за ее поведения. Она очень тяжело проходила период подросткового бунтарства, отец с матерью не справлялись. Так получилось, что через год мы вместе уехали. Когда она стала совершеннолетней – поженились. Это ее я называл «женой брата». Мне не хотелось, чтобы эта история опять возвращалась в нашу жизнь. Жена собиралась приехать сюда, но потом испугалась. У нее нет сил опять все это раскапывать. Она просила меня, чтобы я ничего не рассказывал, но ты умело меня к этому склонила. – Он впервые воспрянул духом и взглянул на дом. – А девушка, которую ты видела, – наша дочь. Мы назвали ее Моникой. Она работает учительницей в начальной школе. Ее очень хвалят, да и дети от нее ни на шаг. Саша вспомнила мужчину на фотографиях из альбома Мазуркевичей, а потом, как в тумане, уже взрослую Анету, обнимающую шести– или семилетнюю девочку. Это Вальдемар был ее мужем и тогда один раз провел Рождество в семье жены. – Но… – Саша засомневалась, – ведь твоей дочери около двадцати лет. Когда умерла Моника, Анета была двенадцатилетней девочкой. Она не могла родить ее. Вальдемар не ответил. Он только улыбнулся и наклонил голову. – Ты поэтому не хотел говорить? – понизила голос Залусская. – Это ты забрал ребенка Моники. Какое-то время они стояли в тишине. – Не хотел, но говорю. – Он вздохнул. – Я ушел, общаюсь только с Вехом. Это друг семьи, брат, хоть и не кровный. Он все утряс, помог мне. Если бы не он, не знаю, что было бы. Эта миссия чуть не убила меня. Не только буквально, но прежде всего психологически. Сейчас так не работает ни один агент. У нас тогда не было никаких примеров. Все было экспериментальным. Сейчас бы меня освободили после трех месяцев и назначили положенное восстановительное лечение. – Понимаю. – Ничего ты не понимаешь! – воскликнул он. – Я сказал тебе все. Несмотря на то что демонов нельзя выпускать на поверхность. Никто ничего не знал, и так было лучше для всех. Если бы кто-то из людей Слона узнал, что тогда это был я… – Он махнул рукой. – Даже думать не хочу. – Если я узнала, то и они тоже знают, – возразила она. – У тебя жена, дочь, брат с сестрой, у них – свои дети. – Им ничего не грозит. Они ничего не знают. – Они живут здесь, под твоей крышей. – Это их крыша. Я могу исчезнуть в любой момент. По ее спине поползли мурашки. Она могла бы подписаться под всем этим. Значит, Вальдемар по-прежнему был в бегах. От кого? Чего он боялся? – Кто виноват в смерти брата Моники? – спросила она. – Кто из полицейских сбил его? – Лучше тебе не знать. – Я хочу знать. Все равно я уже знаю слишком много. – Зачем тебе это? У тебя ребенок, подумай об этом. – Духновский? Он уверенно мотнул головой. Саша вздохнула с облегчением. – Буль? – Он совершал вещи и похуже, но эту как раз нет. Тот, кто совершил это, а теперь еще и убийство в «Игле», нанял тебя, чтобы ты навела шороху. Меня нет, но газеты есть и здесь. Босс всех боссов. По крайней мере, ему кажется, что он в безопасности. – Валигура, – выстрелила наугад Саша, но по лицу собеседника поняла, что опять не попала. – Вех? Твой босс? – Не скажу. – Почему? Он замялся. – Езжайте. Здешние дороги не очень хорошо чистят от снега. Саше казалось, что в глазах Вальдемара появился страх. Он сказал ей все, но сейчас начал бояться. Может, не за себя, но за семью – наверняка. Он создал семью, но по-прежнему нес этот груз в одиночестве. Он не ушел в монастырь, где пытался скрыться ксендз Старонь, но жил как отшельник. После той операции он уже не был собой. За свои заслуги он получил несколько наград и премию, которой хватило на спасение заложенного дома и покупку четырнадцати ульев. Саша решила, что это была настоящая отвага. Он ушел, потому что не соглашался на то зло, что творилось вокруг, не хотел принимать во всем этом участие… А потом он совершил такой благородный поступок. Спас ребенка. Она вспомнила, что Старонь на проповеди говорил о спасении выброшенных на берег медуз. Невозможно спасти всех, но, если удастся сохранить жизнь хотя бы нескольким, для популяции это имеет огромное значение. И хоть Саша не была уверена, что все услышанное сегодня было абсолютной правдой, и собиралась проверить эти сведения у его бывшего начальника и в материалах дела, она чувствовала по отношению к Вальдемару определенное уважение. – Никто никогда не узнает, – пообещала Залусская. Открывая ворота, он улыбнулся ей и протянул руку на прощание. Она не сразу заметила, что он держит в ней банку. – Вересковый, – сказал он. – Последний с прошлого сезона. Рутинное снятие отпечатков пальцев показало, что отпечатки Мартина Староня полностью совпадают с отпечатками многократно судимого Войцеха Фришке. – Это невозможно. – Джекил качал головой. – Не бывает людей с идентичными папиллярными линиями. У однояйцевых близнецов одинаковая ДНК, но разные пальцы. – Значит, не врали. – Дух наморщил лоб. – Что ты имеешь в виду, сынок? – То, что они поменялись ролями и молчали. Не обманывали. А мы попались на одну из самых старых уловок однояйцевых братьев. Это Войцеха наши задержали на пароме, а Залусская привезла священника. У каждого были свои документы. Паспорт Войцеха Фришке был настоящим. Установлено, что деньги были сняты также с его счета. – Но в чем тут дело? Духновский пожал плечами: – Хотел бы я сказать что-нибудь очень матерное, но ты ведь, наверное, выучил наизусть ту свою книжку для милиционеров. – Что делать будем? – Я иду домой кормить косоглазого кота. А ты делай что хочешь. – Я? – Джекил наклонил голову. – Ты знаешь, что бы я сделал. – Нет. – Он остановил его жестом. – Валигура не разрешил. – Даже будь он самим Господом Богом, он не может запретить проведение эксперимента. Устав гласит, что необходимо использовать все возможности с целью идентификации преступников. – Но это именно Валигура выделяет средства для экспертов. Ты сможешь заставить осмологов работать бесплатно? – В наших лабораториях испокон веков делаются бесплатные экспертизы. Никто никому не платит. Расписываем расходы на бумаге, а по факту стоимость нулевая. – А если результат будет положительным? Как мы приобщим его к делу без приказа прокуратуры? – Может, у Зюлковской и нет денег, в чем я сомневаюсь. Скорее всего, она боится очередного провала. Поговори с ней. Дух задумался. Выражение его лица не выдавало даже тени энтузиазма относительно идеи коллеги. – Если результат будет положительным, Эдита поверит, – добавил Джекил. У близнецов одинаковая ДНК, но не запах. Конечно, это только вспомогательное доказательство, но это наконец прояснило бы, кто есть кто. Если решишься, то дай знать. Я поставлю людей на ноги. Залусская вернулась от врача, который тщательно обследовал Каролину. – Множество детей падают с качелей. – Он смотрел на нее как на гиперзаботливую мать. На ее лице он заметил огромное чувство вины, поэтому постарался утешить ее: – Все хорошо. Рекомендую обнять и объяснить, что в следующий раз нужно быть осторожнее. Вы не сможете уберечь ее ото всех опасностей, потому что невозможно прожить жизнь за другого человека. – Но ей ведь всего шесть лет, – пролепетала Саша. – Я должна была быть рядом с ней. Я зазевалась. – Каждый хоть раз в жизни должен разбить стакан. Она просто испугалась, не более. Маленький человек учится таким образом избегать опасных для себя ситуаций. – Он прервал дискуссию и обратился к девочке с абрикосовым леденцом на палочке в руке: – В следующий раз ты будешь держаться покрепче, правда? Каролина старательно покивала. Она сунула в рюкзачок с изображением Рапунцель леденец и несколько наклеек «Отважный пациент», которые вручил ей доктор, после чего, весело щебеча, вышла из кабинета. Казалось, она уже забыла о слезах величиной с горошину. На ее скуле осталась лишь небольшая царапина, только для порядка заклеенная лейкопластырем с Барби. Однако на следующий день Саша не повела Каролину в сад. Она сочла, что малышка слишком устала после вчерашней поездки и ей полагается отгул. Она хотела наконец побыть с дочерью и вообще не планировала выходить по своим делам. Но оказалось, что у Лауры был в этот день выходной, и она позвонила с самого утра, чтобы спросить, не могла ли бы она сводить внучку в центр развлечений для детей. Там их будут ждать внучки тетки. – Нет ничего лучше, чтобы побороть грусть, – объявила Саша, перекрикивая радостный писк дочери. – Но, наверное, лучше будет, если мы поедем одни, – добавила Лаура после недолгих колебаний. – Ада тоже там будет. Мне бы не хотелось, чтобы вы опять поссорились.