Всё было, как обычно, но Марина на этот раз знала много больше и понимала, что на самом деле Влад как будто не здесь. Он не обнимал её, хотя бы игриво и невзначай, не приближался уже давно, не вёл никаких долгих разговоров, не спорил. Они были хорошие соседи по квартире, дети сами по себе, они сами. И, увидев всё это, она расстроилась. Но где-то очень-очень глубоко, там, где спрятано сердце, ёкнула игла необъяснимой радости и злорадства. Влада она всегда считала эталоном, идеалом, который не оступится никогда, себя же - дрянью. И вдруг этот воплощённый ангел увлёкся чужой женой. Надо же такому случиться! И самое смешное, что женщина эта - моральный урод, а он абсолютно не осознавал, куда его несёт ветер судьбы. Он ещё пока считал, что ничего не происходит, просто-напросто сердобольно помогает одинокой девушке. Марина не знала, как себя вести и что делать. Забыть? Раскрыть ему глаза? Устроить скандал и побить тарелки на новой кухне? У неё появилось кровожадное чувство прийти к этой даме и потрясти её как следует, чтобы не помогала повышать самооценку чужим мужьям. Ведь она далеко не дура и всё понимала, но продолжала подогревать в нём жалость, осознание своей значимости и высокого чувства доброты. Кулаки сжимались от таких мыслей. Марина была настроена решительно и жестоко. В конце концов, с ней номер про несчастную и обездоленную не пройдёт, пусть не изображает. Спала в эту ночь она плохо, отчасти мучаясь болью в коленях, но больше всего злясь на Влада и его новую знакомую. Определённо надо было действовать, и прекратить весь этот цирк. *** Первое утро на новом месте она проспала. Рассвет медленно зеленил окно, потом на стенах появились розовые, золотые пятна, поползли к дивану, на котором, раскинувшись, спала Катя. Её собака изредка тревожно вскидывала морду и прислушивалась к ровному дыханию хозяйки, но как будто не решалась разбудить и успокаивалась снова. Вскоре задребезжал мобильный телефон, звук которого Морти не слышала уже очень давно, ещё когда от хозяйки не пахло солёными слезами, но она не проснулась, лишь глубоко вздохнув. Свет наполнял комнату всё больше, растекаясь по предметам, и когда уже казалось, что они скоро исчезнут в этом желтоватом свечении, Катя открыла глаза. Застонав, она схватила телефон, позвонила и долго с кем-то разговаривала. Морти слышала тёплую, хорошую интонацию в голосе хозяйки, а из трубки - знакомый голос мужчины, который часто приходил, у него был сильный и приятный запах. Катя умылась в ванной и стала собираться на улицу, чтобы погулять с Морти, как в дверь вдруг резко и неожиданно позвонили. Она стояла в замешательстве, испугавшись. Сердце стало биться о грудную клетку, как птица. Открыв, она увидела на пороге молодую девушку. Та спрашивала какого-то Валеру. Катя покачала головой и объяснила, что он наверняка съехал, потому что живёт теперь здесь она. Девушка, явно расстроившись, убежала вниз по лестнице. Морти видела, что хозяйка осталась задумчивой, а лицо стало хмурым, как будто она думала о чём-то очень серьёзном и непростом. Люди всегда склонны были преувеличивать, как поняла Морти, потому что много говорили. Не было бы у них разговоров, не было бы столько проблем и мыслей. Через пять минут собака с удовольствием бежала к гаражам, ловя мордой прохладный ветерок. Катя чувствовала, что сильное отупение и заторможенность у неё почти исчезли, мысли слушались, не пытаясь утечь куда-то за грань сознания, но всё же иногда реальность виделась в странном свете. Влад представлялся ей мудрым и сильным средневековым врачом, который владел древним искусством врачевания душ. Он приходил к ней, говорил своим спокойным и властным голосом, и жизнь как будто стирала перед ней туман, в который было легко зайти и невозможно вынырнуть. Без Влада стало невозможно подумать о себе. Катя сегодня со страхом осознала, что этот мужчина теперь для неё важнее, чем она сама. Наверное, то же чувствует Морти – безоговорочную преданность и слепую любовь, счастье и тревогу. Её ведь не существует без Кати, и это правда. Он уже давно увёз Даню в школу и гулял на площадке с младшим, на той самой, куда Катя бы ни за что не пошла. Разноцветные карусели и качели были жестоки к ней, на них она видела детей, рождённых той осенью, когда должны были появиться и её малыши. А их завернули в целлофан и отправили на утилизацию – недоношенные плоды её жалкого тела, которое она ненавидела. Эта боль была сильнее всего, хотя до этого случались и другие черные дни, когда она теряла детей. Дважды. Еще дважды. Она не казалась выпотрошенной рыбой, она ею и была на самом деле. Каждый раз сначала счастье от беременности, потом страх, потом ужас и операция. Её тело не умело создавать, оно рушило. Так ей и сказал однажды Виктор. Быть может, не этими словами, но он был абсолютно прав. Поёжившись, Катя ускорила шаг и вскоре ушла в поле, где когда-нибудь будут стоять новые высотные дома. Сегодня она поняла ещё одну вещь – у Влада есть другая жизнь, и Катя – только эпизод. Она – доброе дело, милосердие. Ведь он не может и не должен сидеть возле неё, каждый раз подбадривая, говорить, что она должна жить дальше. От этих мыслей стало совсем печально. Разве стоит её жизнь хоть сколько-то, если рядом не будет Влада? Но ведь это и есть реальность. Он не её собственность, как Морти. У него семья, планы на жизнь, работа. Что ему делать с ней? Стоит боль пробуждения всех этих мыслей? Проснуться, чтобы оглохнуть от горя ещё раз? Зачем? Она размышляла об этом всю долгую прогулку, пока не почувствовала настоящий волчий голод. Катя повернула к магазину, чтобы купить продуктов и приготовить вечером вкусный ужин, ведь обещал зайти Влад. Вот на этом и следовало остановиться, попробовав выкинуть остальное из головы. Но Катя не заметила, что горестные размышления снова как будто погрузили её под воду. Она часто рассеянно тёрла ладонью глаза и виски, будто у неё болела голова, не обращая внимания на жизнь вокруг. Зайдя в магазин, она смутно ощутила, что сильно замерзла. Постояв справа от двери и рассеянно потерев ледяные пальцы, Катя не увидела, что в просторном зале возле витрины с сырами стояла высокая красивая шатенка в брюках и укороченном пальто. Она пристально смотрела на Катю, и на белом идеально чистом лбу залегла глубокая неприятная морщинка. Морти, конечно, осталась снаружи, и это всегда обезоруживало Катю. Она как будто оказывалась один на один с неприятными людьми во враждебном месте. И так часто и было. - Смотри, смотри внимательно за ней, опять пришла, цирк ходячий, - вполголоса сказала одна из продавщиц другой. - Позвать Толика? – лениво предложила полная молодая напарница, имея в виду охранника, смотревшего телевизор в подсобке. - Да сами разрулим, - хмыкнула первая. – Когда её уже в психушку заберут? Жесть вообще. Весь разговор был слышен яркой шатенке, и когда продавщицы поняли это, замолчали и переглянулись. Катя мелкими шагами прошла к полкам и взяла корзину, тяжело сглатывая слюну. Она опустила руку в карман и убедилась, что кошелек на месте, но внезапно поняла, что совсем не помнит, как положила его туда утром. Её пробил липкий и неприятный пот. От тела сразу стало пахнуть страхом и отчаянием. Знакомые ей запахи. Но кошелёк был на месте, там карточка с деньгами на счёте, переживать совершенно не стоило. Вот если бы она не взяла его или ещё вчера не положила туда карточку… Но это совершенно точно она сделала после разговора с Владом, потому что помнила, как думала, что пойдёт сегодня в магазин за продуктами. Думала, как об очень важном и нелёгком деле. Пол в магазине сверкал, отражая нескольких покупателей и множа яркое освещение потолка, пахло свежими булочками с шоколадом и корицей, но к этому запаху примешивался ещё один неприятный, запах несвежей рыбы. В рыбном отделе, где можно было и поймать рыбу из аквариума, и купить мороженую, всегда так пахло, как бы ни старались работники избавиться от этого душка. Катя более уверенно взяла в руку корзину и двинулась к полкам со свежим, еще горячим, хлебом. Ладони ощутили его тепло и податливость через перфорированный целлофан. Катя не разрешила себе его открыто понюхать, поднеся к носу, хотя ей очень нравился запах утреннего хлеба. Она едва заметно улыбнулась и смелее принялась делать покупки. Время пролетело быстро, давно она с таким удовольствием ничего не покупала, особенно здесь, потому что в магазине «Всегда рядом» её не любили, почему-то считая, что она воровка, для чего даже однажды звонили в полицию. Но других магазинов поблизости не было, и это был жестокий факт. Из продуктов Катя взяла сырокопчёной душистой колбасы, банку маслин, немного сыра, большого увесистого цыплёнка для того, чтобы зажарить его в духовке, лимон, специи, рис, зелень и, поколебавшись, бутылку испанского красного вина. Встав в очередь на кассу, она обратила внимание, что все продавщицы отделов прекратили работу и подошли. Откуда-то из глубины магазина медленно выплыл пузатый крупный мужчина, уже знакомый Кате по грубому обращению и тем, что он вызывал полицию. - Т-а-а-к, - протянул он на весь магазин, и немногочисленные покупатели обернулись. Катя, мгновенно поняв, что будет после этого, ощутила неприятное покалывание в груди, потом желудок свернуло тугим болевым узлом, а перед глазами снова возник знакомый белёсый туман. Она услышала, как зашумело в ушах, а потом как будто очутилась в плотном коконе без эмоций. Нырнув туда, как профессиональный пловец, молодая женщина не услышала унизительных слов охранника. Он подошёл к ней вплотную и навис, крича, как глухой: - Ментов, говорю, сразу вызывать или поиграемся? Я сколько раз говорил тебе не приходить сюда? Показывай карманы. Катя стояла, опустив голову, как будто что-то потеряла на полу, но отчаялась найти. Руки ей оттягивала тяжёлая корзина, из которой, словно издеваясь, выпал и покатился по полу лимон. В магазине стояла тишина, кроме вскриков охранника. После того, как он ничего от неё не добился, мужчина схватил за тонкое предплечье Катю и тряхнул. Эффект получился ужасный. Из слабых рук опрокинулась корзина, вывалив всё содержимое на сверкающий пол. Вино, чудом не разбившееся, с глухим стуком клацнуло о плитку, а Катя упала на колени, зажмурившись от боли. - Что вы…делаете? Я…я заплачу, - слабо ответила она. – У меня… есть деньги. - Да? – усмехнулся Толик, насильно вернув её на ноги. – Только не здесь. Знаю таких, как ты. Понатырите полные карманы, а потом плати за вас. Ты же уже попадалась без денег и с товаром. Пошла отсюда, подруга. Ты немного того, это понятно. Покупай в другом месте, нам проблемы не нужны. Тишины в магазине уже не было. Вокруг перепалки люди стали жужжать, как улей. Продавщицы насмехались, и некоторые даже в голос, а вот покупателям эта сцена не понравилась. Прежде всего молодые мамочки, зашедшие со своими двухлетними сорванцами купить булочек на прогулку, стали возмущаться жестокостью охраны. Вот-вот должен был разразиться скандал, потому что Катю людям стало жаль. Посреди этого гвалта вперёд выступила высокая красивая шатенка с проницательным взглядом. Она небрежно обвила покупки Кати пальцем в чёрной перчатке, валявшиеся на полу, и сказала громко и чётко: - Упакуйте всё это, я заплачу. Охранник удивлённо поднял брови, усмехаясь, разглядел молодую и высокомерную даму, которая была дорого одета и презрительно отворачивала лицо, и наконец отпустил Катю. Через пять минут она и её темноволосая спасительница стояли на широком крыльце магазина. Высокая шатенка держала тяжёлый пакет со смешной рожицей и надписью «Всегда рядом». Катя как будто не понимала, что произошло, ссутулив плечи и спрятав подбородок в куртку. Помявшись на холодном ветру несмотря на солнечную погоду, она повернулась к своей спасительнице, но так и не решилась поднять взгляд выше её остроносых лаковых сапог. - Спасибо, - произнесла она с таким усилием, как будто горло ей перекрывал костяной комок. - Показывай, куда нести, я провожу, - отозвался холодный голос незнакомки. Катя молча спустилась со ступенек, протянув руку к морде своей собаки, возникшей рядом, и вместе они двинулись к высоткам. Они не говорили между собой, молодая женщина, освободившая её от унижения, шла чуть сзади. С ключами и лифтом вышла неприятная история. К тому времени, как они подошли к подъезду, голова Кати раскалывалась от боли, а перед глазами всё плыло. Она бесконечно сглатывала несуществующий ком в горле, отчего там постоянно щёлкало, и очень хотелось в помещение. Ветер пронизывал куртку, не щадя. Сегодня по-зимнему похолодало, и воздух стал как будто колким, хрустальным кубком с синим небом в высоте. В лифте Катя не могла правильно нажать цифру этажа, потому что с ужасом поняла, что забыла его. Она покосилась на остроносые сапожки рядом и зажмурилась. Где-то из глубины сознания приходила мысль, что ей не хотелось бы увидеть всю незнакомку, помогавшую ей. И что очень нехорошо не помнить этаж, на котором живёшь, и вовсе не важно, что переехал ты вчера. Это никогда никого не волновало. С третьего раза она попала на свой седьмой, достала ключ и со слезами поняла, что не может отпереть дверь. Замки были тугими, ключи огромными, а силы будто ушли в пол. Катю прошиб пот унижения, и ей молча помогла незнакомка. Войдя в квартиру, они остановились в дверях. Катя смутно понимала, что ей нужно отдать деньги, поэтому она подняла наконец голову и хотела уже сказать об этом, найдя в себе силы улыбнуться, но вышло иначе. Перед ней было ослепительно красивое лицо молодой женщины, плохо сдерживающей брызжущую ярость. Перед ней стояла жена Влада. Улыбка у Кати вышла кривой, больше походящей на ухмылку, и это шатенку доконало совсем. Она толкнула Катю в грудь, ударив её о двери кладовки. Морти зарычала и тут же отчаянно загавкала, но пока не кинулась. - Что, ссучка, разыграла перед всеми шоу? Тренируешься на всех вокруг? И на моём муже тоже? Вина купила, дрянь. Строишь из себя жалкую и убогую, он и купился, рыцарь! У него двое детей, ты не знала? Двое! Маленьких! Детей! Ты, тварь убогая, подумай как-нибудь, что он отец и их не бросит. Это абсолютно точно. И никакую жизнь с тобой строить не будет. Дети для него – это всё. Тебе не понять, ты же охотница за чужими мужьями, и дети тебе не нужны. А муж твой от тебя сбежал, потому что ты уродка моральная. Посмотри на себя, ты же психопатка, изображаешь из себя бог знает кого, и только этим и можешь привлечь. Тебя всем хочется пожалеть и помочь. Так вот, если я узнаю, что он бросает детей одних, чтобы к тебе прийти, будет тебе плохо, это точно. Скоро он уезжает на работу на полгода, и даже не мечтай давать телефон или связываться, узнаю, приду опять, мало не покажется.