– Как лучше сделать? – спросил Микаэль. – Мне бы сесть за стол с подсветкой и копировать то, что покажется интересным… – Темной комнаты у нас больше нет. Теперь мы все сканируем. Вы умеете обращаться со сканером для негативов? – Да, мне приходилось работать с фотографиями, и у меня есть сканер «Агфа» для негативов. И я знаю программу «Фотошоп». – Значит, вы используете то же оборудование, что и мы. Майя Блумберг провела для Микаэля экспресс-экскурсию по их маленькой редакции, выделила ему место за столом с подсветкой и включила компьютер и сканер. А заодно показала место, где стоит кофейный автомат. Они договорились, что Микаэль будет работать самостоятельно, но обязательно позвонит Майе, когда соберется уходить, чтобы та пришла, заперла редакцию и включила сигнализацию. Затем она оставила Микаэля и пожелала ему «приятного времяпровождения». Чтобы прошерстить папки, Микаэлю потребовалось несколько часов. В тот период, который его интересовал, в газете работали два фотографа. В тот самый день съемку проводил Курт Нюлунд, с которым Микаэль вообще-то издавна был знаком. В 1966 году Курту Нюлунду было около двадцати лет. Позднее он переехал в Стокгольм и стал очень востребован как профессионал. Он работал и в качестве стороннего фотографа, и в статусе сотрудника фотоагентства «Прессенс бильд» в Мариеберге. В 1990‑е годы их пути неоднократно пересекались, когда «Миллениум» приобретал у «Прессенс бильд» фотоматериалы. Микаэль запомнил его как худого мужчину с зарождающейся лысиной. Курт Нюлунд, как и многие фоторепортеры, использовал мелкозернистую пленку для дневного света. Блумквист вытащил архив с фотографиями юного Нюлунда и, поместив его на стол с подсветкой, начал при помощи лупы изучать негатив за негативом. Искусство читать негативы требует определенных навыков, коими Микаэль не обладал. Для того чтобы определить, содержится ли в снимках какая-нибудь ценная информация, ему пришлось бы сканировать каждую фотографию, а потом рассматривать их все на экране компьютера. Это заняло бы массу времени. Поэтому он решил сначала приблизительно определить, какие снимки могут представлять интерес. Микаэль начал отбирать все снимки, сделанные на месте аварии. Он отметил, что в папке Хенрика Вангера со ста восемьюдесятью фотографиями есть не все. Тот, кто делал Хенрику копии – возможно, это был сам Нюлунд, – отбраковал около тридцати снимков; видимо, посчитал их не пригодными для печати. Отключив редакционный компьютер, Микаэль подключил сканер к своему лэптопу. На сканирование оставшихся снимков у него ушло два часа. Один снимок сразу привлек его внимание. Где-то в промежутке между 15.10 и 15.15, в тот самый момент, когда исчезла Харриет, кто-то открыл окно в ее комнате, а потом Хенрик Вангер тщетно пытался выяснить, кто это был. И вот на экране компьютера появилась фотография, снятая, вероятно, именно в тот миг, когда окно открывали. На ней были видны фигура и лицо, хотя и нечетко. Микаэль решил сначала загрузить в компьютер все фотографии, а уж потом проанализировать снимок. А потом он разглядывал снимки с детского праздника. Курт Нюлунд отснял шесть пленок, в целом около двухсот кадров. На них были запечатлены дети с шариками, взрослые, уличная толпа вокруг торговцев хот-догами, само шествие, местный артист на сцене и раздача каких-то призов. В конце концов Микаэль решил пересканировать все. Через шесть часов он собрал папку с девятью десятками фотографий. Да, придется ему еще раз посетить «Хедестадс-курирен»… Около девяти вечера он позвонил Майе Блумберг, поблагодарил ее и поехал обратно на остров. Вернулся он в воскресенье, в девять утра. Когда Майя Блумберг впускала его, в редакции по-прежнему никого не было. Микаэль совсем забыл, что сейчас Троица и что газета должна выйти только во вторник. Он снова занял тот же рабочий стол, что и накануне, и весь день посвятил сканированию. К шести часам вечера ему оставалось обработать около сорока снимков с детского праздника. Просмотрев негативы, Микаэль решил, что милые детские лица, выхваченные объективом крупным планом, или снимки выступавшего на сцене артиста никакого интереса для него не представляют. Зато он отсканировал сцены на улице и толпы людей. Второй день Троицы Микаэль посвятил изучению новых фотоматериалов, что привело его к двум открытиям: первое его расстроило, а второе заставило сердце биться чаще. Первым открытием стало лицо в окне Харриет Вангер. Снимок отличался расплывчатыми контурами, и, наверное, поэтому его изъяли из первоначальной коллекции. Фотограф стоял на холме возле церкви и снимал мост. На заднем плане виднелись здания. Микаэль обрезал фотографию так, что осталось только окно, которое его интересовало. Он экспериментировал с контрастностью и резкостью до тех пор, пока не выбрал самый качественный, на его взгляд, вариант. В результате получился зернистый снимок с минимальным затемнением, изображавший четырехугольное окно, занавеску, часть руки и расплывчатое, в форме полумесяца, лицо внутри комнаты. Микаэль пришел к выводу, что это была не Харриет Вангер, у которой были волосы цвета воронова крыла, а кто-то светло-русый. Далее он мог различить более темные пятна – глаза, нос и рот, – но оказалось, что придать четкость чертам лица невозможно. Почему-то Блумквист не сомневался, что на фотографии изображена женщина – светлое пятно от лица спускалось на уровень плеч, распущенные волосы тоже казались атрибутом женской прически. К тому же незнакомка была одета в светлую одежду. Микаэль сравнил рост загадочной фигуры и высоту окна. Возможно, это была женщина ростом примерно 170 сантиметров. Просмотрев другие фотографии с места аварии, он пришел к выводу: на фотографии изображена двадцатилетняя Сесилия Вангер. Из окна бутика Сундстрёма на втором этаже Курт Нюлунд сделал всего восемнадцать снимков. Харриет Вангер была изображена на семнадцати из них. Девушка и ее одноклассницы подошли к Йернвегсгатан как раз в тот момент, когда Курт Нюлунд начал снимать. Микаэль прикинул, что съемка продолжалась примерно пять минут. На первой фотографии Харриет с подругами шли по улице по направлению к фотокамере. На снимках со второго по седьмой девушки стояли, глядя на шествие. Затем они переместились по улице метров на шесть. На самой последней фотографии, возможно, снятой чуть позже, этой группы уже не было. На серии изображений Микаэль обрезал портрет Харриет по пояс и обработал так, чтобы получить максимальную контрастность. Поместив снимки в отдельную папку, он загрузил программу «Графический конвертер» и запустил опцию слайд-шоу. Получилось что-то типа немого фильма, в котором каждый снимок-кадр демонстрировался по две секунды. Харриет появляется, снимок в профиль. Она останавливается и смотрит на улицу. Поворачивается лицом к улице. Открывает рот, чтобы что-то сказать подруге. Смеется. Левой рукой дотрагивается до уха. Улыбается… Внезапно Харриет напрягается, лицо развернуто на двадцать градусов влево от фотоаппарата. У нее застывший взгляд, она перестает улыбаться, губы распрямляются в узкую черточку. Харриет смотрит куда-то с тревогой. В ее лице читается… что? Печаль? Потрясение? Злость? Харриет опускает взгляд. И исчезает. Микаэль раз за разом прокручивал свое слайд-шоу. Снимки со всей очевидностью подтверждали сформулированную им теорию. На Йернвегсгатан в Хедестаде что-то случилось. Начала выстраиваться логическая цепочка. Харриет видит что-то – или кого-то – на противоположной стороне улицы. Ее реакция – шок. Потом она отправляется к Хенрику Вангеру и хочет с ним побеседовать один на один, но безуспешно. После этого она бесследно исчезает. Что-то произошло в тот день. Но что именно, об этом снимки умалчивали. В два часа ночи с понедельника на вторник Микаэль сварил кофе, сделал бутерброды и уселся на кухонный диван. Он был и расстроен, и возбужден. Вопреки собственным ожиданиям, ему удалось обнаружить новые факты. И хотя они придавали событиям новый поворот, однако ни на йоту не приближали его к разгадке тайны. Блумквист размышлял: интересно, какую роль в этой драме сыграла Сесилия Вангер. Хенрик, невзирая на лица, тщательно анализировал, чем занимались в течение дня все замешанные в эту историю, в том числе и Сесилия. В 1966 году она жила в Уппсале, но за два дня до роковой субботы приехала в Хедестад и остановилась в гостевой комнате у Изабеллы Вангер. Она утверждала, что, возможно, рано утром и видела Харриет, но не общалась с ней. В субботу Сесилия поехала в Хедестад – по кое-каким делам. Харриет она там не встречала и вернулась на остров около часа дня, приблизительно в то время, когда Курт Нюлунд фотографировал праздник на Йернвегсгатан. Затем, переодевшись, около двух часов дня помогала накрывать столы к обеду. В качестве алиби это звучало не слишком убедительно. Время она каждый раз называла приблизительно, особенно когда речь шла об эпизоде ее возвращения на остров, однако Хенрик Вангер ни разу не нашел повода не поверить ей. Сесилия принадлежала к числу самых любимых родственников и родственниц Хенрика. Кроме того, она была любовницей Микаэля. Так что и он не мог до конца оставаться объективным. И почти не мог представить себе ее в роли убийцы. Теперь же забракованный когда-то снимок доказывал: Сесилия лгала. И, вопреки собственным утверждениям, заходила в комнату Харриет. Микаэль пытался понять, что это могло означать. «Если ты солгала в этом, значит, ты могла солгать еще в чем-то?» Блумквист подытожил все факты, всё, что он знал о Сесилии. Она казалась глубоко замкнутой женщиной, которую тяготит собственное прошлое. Она жила одна, без сексуальных партнеров и друзей. С людьми соблюдала дистанцию, а когда однажды расслабилась, то кинулась на шею Микаэлю – чужаку, оказавшемуся тут случайно и ненадолго. Потом Сесилия заявила: она намерена порвать с ним, поскольку не может примириться с мыслью, что он столь же внезапно, как и появился, исчезнет из ее жизни. Микаэль полагал, что именно потому она и сделала шаг навстречу ему и выбрала его: раз он скоро уедет, и она не боится, что он изменит ее жизнь… Микаэль вздохнул и бросил заниматься психоанализом. Второе прозрение осенило его глубокой ночью. Ключ к разгадке – и он уже был в этом убежден – заключался в том, что увидела Харриет в Хедестаде на Йернвегсгатан. Но чтобы узнать, что же это было, ему пришлось бы изобрести машину времени, встать позади Харриет и взглянуть через ее плечо. В это самое мгновение Микаэля осенило – он хлопнул себя по лбу и бросился обратно к лэптопу. Вывел на экран необрезанные снимки, зафиксировавшие марш на Йернвегсгатан, глянул на них и… Наконец-то! Позади Харриет Вангер, примерно на метр вправо от нее, стояла молодая пара: он в полосатом свитере и она в светлой куртке. Женщина держала в руке фотоаппарат. Увеличив снимок, Микаэль решил, что это, похоже, «Кодак» со встроенной вспышкой – дешевый аппарат для отпускников, которые не умеют фотографировать. Женщина держала аппарат на уровне подбородка. Потом она подняла его и сфотографировала клоунов именно в тот момент, когда Харриет изменилась в лице. Микаэль сравнил ракурс с направлением взгляда последней. Женщина снимала именно то, на что смотрела Харриет. Журналист вдруг почувствовал, как сильно у него стучит в висках. Он откинулся на спинку стула и вытащил из нагрудного кармана пачку сигарет. Кому-то удалось заснять именно то, что он так стремится увидеть. Но как узнать, кто эта женщина? Как можно раздобыть сделанные ею снимки? Проявляли ли вообще эту пленку и сохранилась ли именно эта фотография? Микаэль открыл папку со снимками Курта Нюлунда, запечатлевшими толпу на празднике. Весь следующий час он посвятил тому, что увеличивал каждую фотографию и вглядывался в каждый квадратный сантиметр. Только на самом последнем снимке Блумквист снова обнаружил ту пару. Курт Нюлунд сфотографировал клоуна с шариками в руке, который, смеясь, позировал перед камерой. Съемка велась на стоянке у входа на стадион, где проходил праздник. Было, скорее всего, начало третьего. А потом Нюлунд узнал об аварии на мосту и прекратил съемку праздника. Женщину было почти не видно, зато профиль мужчины в полосатом свитере был виден отчетливо. Держа в руке ключи, он наклонился, чтобы открыть дверцу машины. Фокус наводился на клоуна на переднем плане, и изображение машины получилось слегка размытым. Номерной знак был частично скрыт, но начинался на «АС3» и что-то там еще. В 1960‑е годы номерные знаки начинались с буквы, обозначавшей лен, и Микаэль еще в детстве научился распознавать, откуда приехала машина. На «АС3» начинались номера Вестерботтена[74]. Потом Блумквист заметил и еще кое-что. На заднем стекле имелась какая-то наклейка. Он увеличил масштаб, но текст совершенно расплывался. Журналист вырезал наклейку и долго экспериментировал, меняя контрастность и резкость. Он все еще не мог прочитать текст, но пытался угадать за расплывчатыми линиями, что там могло быть написано. Многие буквы были обманчиво похожи. «О» легко путалось с «D», а «В» походило на «Е» и на некоторые другие. Повозившись с бумагой и ручкой и исключив ряд букв, Микаэль получил непонятный текст. Он долго вглядывался в картинку, пока у него не заслезились глаза. И вдруг ясно увидел текст: NORSJÖ SNICKERIFABRIK ДЕРЕВООБРАБАТЫВАЮЩАЯ ФАБРИКА НУРШЁ Далее следовали мелкие значки, которые было совершенно немыслимо разобрать, но, вероятно, они представляли собой номер телефона. Глава 17 Среда, 11 июня – суббота, 14 июня Наконец Микаэль вложил в пазл третий фрагмент. И помощь в этом деле пришла с совершенно неожиданной стороны. Проработав всю ночь с фотографиями, он продрых до середины дня. Проснулся с тяжелой головой, принял душ и отправился завтракать в «Кафе Сусанны». Ему было трудно сосредоточиться. Следовало бы навестить Хенрика Вангера и доложить о своих открытиях. Однако вместо этого Микаэль пошел и позвонил в дверь Сесилии Вангер. Ему хотелось задать ей вопрос, что она делала в комнате Харриет и почему солгала, будто не заходила туда.