Я тоже встаю и пожимаю ее руку, а затем тянусь к ней и быстро обнимаю. — Когда этот неудачник попытается вернуть тебя обратно, скажи ему, чтобы отвалил. Ладно? — Так и сделаю. Я собираю вещи и останавливаюсь у стойки бара, и сую несколько крупных купюр бармену. — Плачу за себя и за нее, остальное оставь себе. Бармен выпучивает глаза от удивления и кивает. Я покидаю бар, передаю сценарий Оливеру и прошу ему найти место для парковки. Мне нужно прогуляться. Нужно отвлечься. То, что я увидел Дез даже в журнале заставляет меня снова потерять самообладание. Я ведь все забыл, двинулся дальше. Или так думал. Но, очевидно, это не так. Я бесцельно брожу, мысли кружатся в голове. Время от времени вижу Оливера, проезжающего мимо меня на «ровере», кружащего вокруг меня, чтобы убедиться, что меня не ограбили и не случилось что-то еще. В конце концов, осознаю, что я около университета Уэйна. Студенты уходят поодиночке, парами и по трое. Должно быть, просто закончилось последнее занятие. Я смотрю им вслед, сканирую лица, не зная, что ищу и почему здесь. Дез здесь нет, знаю, что ее нет. Она в Нью-Йорке, работает моделью. Но я не ухожу; прислоняюсь к столбу уличного фонаря и смотрю на студентов с другой стороны улицы. Все уже ушли. Тридцать или тридцать пять студентов быстро разошлись, и улица опять пуста. Отворачиваюсь, а потом слышу, как двери распахиваются. Я оборачиваюсь, наверное, инстинктивно. Это она. Дез. Руки в карманах джинсов, за плечами рюкзак, волосы собраны в гладкий хвост. Я бегу через дорогу, не думая, не обращая внимания на гудки и визг тормозов. Она оборачивается на шум, видит меня, и вот я уже перед ней. Она в моих руках, грудь к груди, ее теплые карие глаза смотрят в мои с интересом, удивлением, страхом, робостью. — Адам? Хочу сказать ей так много, но даже не знаю с чего начать. Я чувствую себя, как во сне. — Прости, что не перезвонила, — начинает она. Миллион мыслей пронзительно кричат в мозгу, и я не могу даже рассортировать их. Все, что понимаю, - это Дез, здесь, в моих объятиях; ее губы влажные, как будто она только что облизала их. Поэтому мне необходимо поцеловать ее. Я прерываю ее поцелуем, мои губы сминают нее, пока сердце колотится в груди. Поначалу Дез застывает в шоке, потом поднимается на носочки, и ее язык находит мой. Я понимаю, что какими бы ни были ее мотивы, сейчас ничего не имеет значения. Дез хочет этого так же, что и я. Она стонет, опирается на меня, как будто ноги ее не держат. Я разрываю поцелуй, чтобы шепнуть ей: — Ты пойдешь со мной. Дез просто кивает. ГЛАВА 12 ДЕЗ Это реально? Все это происходит на самом деле? Как он меня нашел? Его рука в моей ощущается такой большой, жесткой и знакомой. Его присутствие рядом со мной заставляет почувствовать, какой он огромный и теплый. Светло-зеленые глаза не отрываются от моих, и от этого сердце переворачивается, а желудок скручивается, потому что он видит меня, смотрит вглубь меня. Адам хочет меня. Я еще не совсем понимаю, почему. И возникает вопрос: мне все равно, почему он это делает, или меня это волнует? Я иду рядом с ним, и вдруг черный «рейндж ровер» подъезжает и любезно останавливается около нас. Адам забирается внутрь и увлекает меня за собой. Он добирается через меня до ремня, протягивает его надо мной и защелкивает. Пристегнуть меня - милый, но странный жест. Он что, беспокоится за мою безопасность? Или опасается, что сбегу? Даже не знаю. Но его пальцы сплетаются с моими, и водитель, кажется, знает, куда мы едем без подсказки. Я открываю рот, чтобы сказать, и Адам качает головой. — Еще нет. Мои губы покалывает от силы и нежности его поцелуя, сердце яростно трепещет, а легкие расширяются и сильно сжимаются, как будто одно только его присутствие рядом со мной требует больше циркуляции крови в венах, больше кислорода в легких. Я хочу вжаться и вцепиться в него. Хочу раздавить его губы своими, выпить его дыхание, почувствовать его мышцы и велеть взять меня, овладеть мной, заявить права. И в тоже время, хочу убежать; быть с ним потребует от меня правды. Я должна буду рассказать ему, как росла, о приемных семьях и о том, что пережила. Жестокое обращение. НЕТ. Я не могу вернуться туда, даже в мыслях. Нет. Мне придется сказать ему, что он лишил меня девственности. Что подарила ему себя и не сказала ему. Придется рассказать ему о Нью-Йорке и Людовике. Нужно так много ему рассказать, так много вещей, о которых я никогда и никому не говорила. Я могла бы даже сказать ему свое настоящее имя. Мы въезжаем в подземный гараж, останавливаемся на зарезервированном месте рядом с лифтом. Водитель - крепкий мужчина около тридцати или чуть больше с огромной черной бородой и татуировками, обвивающими шею и выглядывающими из-под манжет его пиджака - тянется открыть мою дверь, подставляет мне руку и помогает спуститься с внедорожника. Он закрывает дверь за Адамом, провожает нас до лифта и даже нажимает кнопку вызова. Стоять в тишине, ожидая лифт, мучительно и неловко. Я протягиваю руку водителю. — Привет, я - Дез. — Оливер, — его голос звучит, словно камень скребет о камень. — Приятно познакомиться, Оливер. — Взаимно. Неловкость возвращается. Адам берет меня за руку снова, как будто боится отпустить меня, будто я исчезну, если он физически не притронется ко мне. Лифт, наконец, прибывает, двери раздвигаются. Оливер протягивает руку, придерживая двери, и ждет, когда мы зайдем, потом следует за нами, тянется, чтобы вставить и провернуть ключ, а затем нажимает кнопку самого верхнего этажа. Мне почему-то смешно, что такой умный и влиятельные человек, как Адам позволяет кому-то вызывать для него лифт. — Наверное, здорово, — говорю я, — когда есть кто-то, кто нажмет за тебя на кнопку. Оба - и Адам, и Оливер - смотрят на меня, как будто у меня выросла вторая голова. — Это моя работа, — говорит Оливер, почти незаметно изгибая один угол рта. — Он не позволял мне делать это в течение первых нескольких месяцев, что я работал на него. Адам заходил первым, чтобы самому нажать на кнопку. Входит в лифт первым и нажимает кнопку. Упрямый засранец выставляет меня в плохом свете. Поэтому я сказал, что ему придется дать мне возможность заниматься своим делом. Адам качает головой и закатывает глаза. — Это смешно. Я взрослый мужик. Мне не нужен никто, чтобы придерживать для меня двери. Он чуть ли не разрезает для меня в тарелке гребаное мясо. Клянусь богом, он бы срезал корочку с моего бутерброда, если бы я попросил, — фыркает он. — Ты - телохранитель, Оливер, а не чертова нянька. — Да ну, тебе точно нужна нянька, размазня! — Оливер говорит это с каменным лицом, но в его голосе слышится еле сдерживаемый юмор, и его узкие, глубоко посаженные темные глаза полны веселья. — Мудак, — говорит Адам. Я потрясенно смотрю на их обмен любезностями. — Да что с вами, мужчины, происходит, что вы оскорбляете друг друга? Не могу понять. Оливер и Адам переглядываются, и Адам смеется. — Это такая фишка чисто между парнями. Лифт останавливается, и двери со свистом открывается. Оливер ждет, пока мы оба выйдем, потом как-то умудряется обогнать нас, не выглядя при этом спешащим, и ведет нас вниз по длинному, узкому коридору, стены которого окрашены в синевато-серый цвет. Через каждые три, четыре метра у стены стоят небольшие столики с искусственными цветами, над которыми висят или какие-то абстрактные картины, или зеркала. Мы доходим до двери в конце коридора. Оливер открывает ее, приглашает нас войти, затем еще раз проходит вперед мимо нас, проходит через кухню, гостиную, через еще одну дверь, и, наконец, возвращаясь к тому месту, где мы с Адамом ждем его у входа. — Все чисто, — говорит он скрипучим голосом. — Что-нибудь еще нужно?