Часть 4 из 58 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
ГЛАВА 2
АДАМ
Я сижу на ступеньках дома и, пока она собирается, убиваю время, копаясь в телефоне.
И до сих пор не знаю ее имени. Это же полная хрень, серьезно. Я слизывал помадку с ее пальца, был так близко к ней, что почти мог чувствовать, как бьется ее сердце, мог видеть, как пульсирует жилка на изгибе шеи. Я добился ее согласия на ужин, но так и не узнал имени.
Думаю, придется посидеть здесь некоторое время, потому что, по пройденному опыту, чикам всегда необходимо несколько часов, чтобы подготовиться. Но не проходит и двадцати минут, как она выходит из двери. На ней узкие, потертые синие джинсы с дырками на бедрах. Они не похожи на дорогие дизайнерские рваные джинсы; скорее, они кажутся старыми, изношенными до такой степени, что дырки на них появились от долгой носки. Я слышу ее прежде, чем вижу, поэтому первое, что бросается в глаза, это «чаксы»6. Белая полоска резины вокруг основания обуви на обоих кедах раскрашена черным маркером в клетку. Глядя на такую обувь, очевидно, что она носила их в течение длительного времени. Глаза путешествуют вверх по ногам и, о боже, эти женские ножки просто убийственны. Они длинные от ушей, но не тощие, как у некоторых высоких девушек. А соблазнительные, с мышцами и плотью.
Боже, я смотрю на них, и в этот момент ничего не хочу больше, чем почувствовать, как они сжимаются, обхватывая меня. Эту горячую, возбуждающую и манящую мысль я не могу выбросить из головы.
И просто пялюсь на них.
Взгляд перемещается дальше до простой черной футболки с V-образным вырезом. У меня пересыхают губы; я должен встать и отвернуться, но справедливо вношу поправку, потому что эти сильные ноги, обернутые вокруг меня, лишь начало для разгона моих похотливых мыслей.
Ее груди. Боже, просто… боже. Я не могу отвести взгляд. Футболка облегает тело, V-образный вырез обнажает глубокое, загорелое декольте, открывая взору прелестную грудь. И тогда я заставляю себя установить зрительный контакт, потому что пялюсь на нее слишком открыто и долго.
Я стою пораженный, без дара речи.
Проясним одну вещь: я находился на съемочной площадке со столькими горячими женщинами, был на вечеринках с самыми красивыми и известными девушками на земле, встречался с Эммой Хейес почти два года – это целая вечность по голливудским меркам. И Эмма... потрясающая, этого у нее не отнять, какой бы жуткой стервой она не была.
Но эта девушка в старых драных джинсах, разрисованных «чаксах» и дешевой черной футболке... убийственно красива. Не думаю, что она даже осознает это – насколько сногсшибательно прекрасна. Если бы знала, то не мела бы гребаный мусор на острове Макино.
Она умеренно пользуется косметикой, только намек на тени и тушь, чтобы выделить эти большие карие глаза, и немного цвета на щеках и губах.
М-м-м, эти губы. Пухлые и красные, умоляющие поцеловать их.
Даже уши прекрасны. У нее особенные ушки, с одним маленьким бриллиантовым гвоздиком и с тремя кольцами, поднимающимися вверх по обеим ушным раковинам.
А ее волосы.... Бог мой. Такие густые, черные, длинные. Руки вздрагивают, они так и чешутся погрузиться в эти локоны цвета черного дерева, почувствовать, как они, будто шелк, скользят между пальцами, а потом притянуть ее к своей груди… зацеловать до смерти.
— Сделай фото, чувак. А-то это надолго.
Кривая усмешка на ее губах где-то между «позабавило», «озадачена» и «польщена».
Я поднимаю телефон, провожу вверх для снятия блокировки, включаю камеру и делаю снимок. Одна ее рука – в заднем кармане джинсов, другая – небрежно свисает сбоку. Распущенные волосы черной массой обрамляют лицо, несколько прядей развеваются на ветру. Насмешливая улыбка и острый, пронзительный взгляд.
Как только я сделал фото, она бросается ко мне, пытаясь выхватить телефон.
— Я не имела в виду на самом деле сфотографировать, тупица! Я была не готова!
Она дотягивается до телефона, который держу над нами. Для большинства девушек, если я поднимаю что-то над своей головой, это становится также недосягаемо, как и Марс. Но она, безымянная красавица, такая высокая, что сможет подпрыгнуть и поймать мою руку, и черт, чика сильная. Она выхватывает мобильный из рук, прежде чем это осознаю.
— Эй!
Я вырываю его обратно до того, как она сможет удалить фото.
— Это было классное фото, нет причин для беспокойства. Ты хочешь его увидеть?
Она снова бросается на меня, одно резкое движение, и телефон – вне досягаемости, смеясь, я поднимаю телефон и держу его так, чтобы она могла увидеть снимок.
— Смотри.
Она морщится.
— Фото ужасно! Угол совсем не тот. Ты не можешь фотографировать девушку с этого ракурса. Совсем ничего не понимаешь?
— Так перестань пытаться стащить мобильник, и тогда пересниму, — говорю я.
На удивление, она уступает, затем опирается на одну ногу, другая согнута в колене, тело изогнуто, руки погружены в волосы, голова отклонена немного назад. Идеальная поза, подчеркивающая волосы и рост. Я щелкаю несколько кадров, устанавливаю фильтр, а потом показать ей.
— Так лучше? — спрашиваю я.
Она пожимает плечами.
— Ну да. Нормально.
— Нормально?
Я качаю головой.
— Ты спятила. Это обалденная фотка. А ты – безумно фотогенична. Я знаю пару фотографов, которые были бы счастливы заполучить тебя в качестве модели.
Она встряхивает волосы и закатывает глаза.
— Да... да, конечно, — с сарказмом в голосе говорит она. — Расскажи еще мне.
Я убираю телефон в карман и иду вперед лицом к ней, потом останавливаюсь, из-за чего она врезается в меня.
— Ты, правда, не понимаешь, как прекрасна, так ведь?
Она толкает меня так сильно, что спотыкаюсь и едва сохраняю равновесие.
— Я уже согласилась поужинать с тобой, поэтому можешь перестать мне льстить, ладно?
Не думаю, что она понимает, кому хамит. Я быстро бросаюсь к ней и поднимаю с земли. Затем пробегаю три длинных шага, опускаю ее и прижимаю спиной к стене здания. У нее даже не было времени протестовать или пошевелиться, а я уже припираю ее к стене. Схватив обе руки и вдавливая костяшки пальцев в обшитую сайдингом7 стену, я переплетаю пальцы с ее. Придавив бедра своей массой, я тону в аромате ее кожи и волос, в том, как грудь сминается моей, как учащается ее дыхание, как она задыхается от неожиданности.
— Нехорошо толкаться, — говорю приглушенным голосом, находясь в нескольких сантиметрах от ее лица. Глаза широко раскрыты, и я чувствую, как она дрожит. — Послушай меня. Ты думаешь, я собираюсь тратить свое время на лесть? Я, бл*дь, так не думаю.
— Просто…
Я не позволяю ей закончить.
— Сейчас. Прежде чем кто-то из нас сделает еще хоть шаг, мне нужно кое-что от тебя.
Она вся трясется, глаза с блюдца, карие, глубокие, такие темные, наполненные мыслями и эмоциями, которые не могу понять.
— Что? — спрашивает она неуверенным и тихим голосом.
— Твое имя.
— Дез, — шепчет она. — Меня зовут Дез.
— Дез, а дальше?
— Росс. Дез Росс.
— Дез.
Я растягиваю слог, акцентируя звук «з» в конце и пробуя на вкус имя.
— Это сокращенно от чего-то?
— Просто Дез.
Не могу больше сопротивляться. Просто не могу. Я отпускаю ее руку и провожу ладонью по личику, а потом запускаю в густую массу черных волос. Они прохладные, шелковистые и все еще влажные. Ее рот слегка приоткрывается; у меня захватывает дух от желания предъявить права на эти красные губы, но не могу – боюсь этого, боюсь поцелуя. Я смотрю на нее, пытаюсь прочесть мысли, но она просто дышит, приоткрыв губы, ее глаза изучают мои. Я сдерживаю себя и не делаю попытку сорвать поцелуй. Дез тоже не тянется ко мне, но и не отталкивает, не пытается убежать. Ее трясет. Пальцы, все еще сплетенные с моими; они дрожат, как будто она едва сдерживает порыв эмоций. Это нервы? Желание? Или страх?
Поднимается ветер; он сильно дует вдоль аллеи, неся с собой тяжелы воздух. Это не холодный ветер, не в это время года, но он влажный, густой, сырой.
Я заставляю себя отпустить ее, отказаться от нее и, когда пространство между телами увеличивается, Дез, кажется, с трудом отходит, тяжело выпуская воздух из легких. Через мгновение она распрямляется, видимо, берет себя в руки, а затем кидает быстрый взгляд на небо.
— Кажется, дождь собирается.
Я следую за ее взглядом и вижу, как надвигаются вдруг низкие, серые тучи, закрывая голубое небо и солнце. Становится темно, и быстро холодает. Кожу покалывает, а по небу проносится оглушительный раскат грома; ослепительная вспышка молнии разрезает воздух, пронзает его и исчезает. Капля, две и три, и четыре, а потом, прежде чем мы смогли сделать хоть шаг, небеса разверзлись, и проливной дождь хлынул, как из ведра.
— Твою мать!
Я хватаю ее за руку и тяну за собой.
— Откуда, черт возьми, он взялся?
Она бежит со мной и смеется, в то время как дождь колотит по головам, и мы промокаем до ниток за считанные секунды. Я понятия не имею, куда идти, просто бегу, и она следом за мной.
— Куда мы направляемся, Адам?