— Как Питер? — вскричала она в тревоге. — Он в надежных руках, — успокоил ее Делакруа, потом сделал врачу знак удалиться и закрыл дверь. — Госпожа Форман, вы можете повторить то, что рассказали нам прежде? — спросил Бауэр. — Конечно. — Женщина, волнуясь, грызла ногти, покрытые красным лаком. Дурная привычка, подумал Бруно, с которой она боролась, делая дорогой маникюр. Ныне, однако, страх заставил забыть о приличиях. — Мне всегда, с самой юности, было трудно засыпать. Я принимаю снотворное, поэтому сплю крепко… Когда родились девочки, это Питер вставал по ночам дать соску или поменять подгузники. Женщина оправдывается в том, что плохо смотрела за дочерьми, понял Бруно. — Вчера вы тоже, как обычно, приняли снотворное? — спросил Делакруа. — Эта жара, да еще дневной сон меня совсем выбили из колеи… — Пытаясь точнее припомнить, она обвела комнату невидящим взглядом. — Было, кажется, два часа дня. Я, наверное, услышала, как кто-то из девочек зовет меня, и открыла глаза. Никак не могла понять, во сне это или наяву… Ставни были закрыты, но, вглядевшись в полумрак, я заметила, что Питера нет рядом со мной в постели. Подумала, что он встал посмотреть, как девочки, и уже собиралась снова заснуть, но опять услышала голос Мэг: мне это не приснилось, она действительно звала меня. Но не из детской… Она звала меня издалека и была напугана. Дженко увидел, как исказилось ее лицо. Только ужас способен так уродовать людей. — Я встала, пошла посмотреть, — продолжала Форман. — Мэг и Джордан не было в их кроватках. Я их звала, но они не откликались. — Она всхлипнула, вот-вот расплачется снова. — Я в отчаянии заметалась по всему дому. Но потом увидела, что дверь в подвал приоткрыта. — Она помолчала. — Девочки знают, что им запрещено спускаться вниз, это опасно. Я подумала, что они не послушались или случайно свалились, но на самом деле… — Женщина умолкла, обессилев. — Что случилось потом? — подбодрил ее Делакруа. Форман, не обращая на него внимания, подняла взгляд на Дженко. — Когда я шла к двери, передо мной возник этот… — Она не знала, как определить его, поэтому продолжала рассказывать: — На нем был комбинезон, лыжные перчатки… Я вначале не испугалась, скорее… Удивилась. Еще подумала, как же ему не жарко в таком наряде. Это в порядке вещей, подумал Дженко. Рассудку нужно время, чтобы осмыслить странности, он пытается ввести ужас в умопостигаемые пределы. — Но потом я увидела маску… — Женщина разразилась слезами. — Я была уверена: он сделал с девочками что-то плохое. Дженко ждал, пока она успокоится. — С вашими дочками все хорошо, — проговорил он, понимая: женщина нуждается в том, чтобы ей это беспрерывно повторяли. — Этот человек схватил меня за руку и поволок в подвал. — Она перевела дыхание. — Девочки были связаны. Он связал меня тоже и оставил нас там. Когда она закончила рассказ, Делакруа взглянул на Дженко, словно говоря, что теперь его очередь. — Госпожа Форман, — начал он, чтобы привлечь ее внимание, — перед тем как потерять сознание, ваш муж сказал мне, что узнал человека в маске по голосу. Женщина вздрогнула, явно заволновалась: — Не знаю… Понятия не имею, куда девался Питер, что делал… Убивал Линду, подумал Дженко, но оставил это при себе. — Господин Форман имел в виду вашего садовника, только не смог назвать его имени. Мысленно взяв на заметку эту новую информацию, полицейские уставились на женщину, ожидая ее реакции. Она задумалась. — Я тоже не знаю, как его зовут… Он не работает у нас постоянно, так, время от времени… — проговорила она. — Может быть, у вас есть номер его телефона? — вмешался Делакруа. Дженко заметил, что спецагент проявляет нетерпение; получив желаемое, он попытался исключить частного сыщика из диалога. — Нет, муж ходил за ним на стоянку у торгового центра, — ответила женщина. — Питер объяснил, что там все время толкутся безработные, ждут, чтобы их наняли хотя бы поденно. Дженко представил себе, как скупердяй Форман отправляется к этим бедолагам на своем шикарном лимузине и предлагает поденную оплату черным налом. — Вы хотя бы помните, на какой машине ездил садовник? — Кажется, на старом фургоне «форд» синего цвета. — Можете вы описать этого человека? — Думаю, да. — Женщина осеклась, как будто ей на ум внезапно пришло что-то важное. — Есть одна примета… У него было большое темное родимое пятно вот здесь. — И она полностью закрыла ладонью правый глаз. В скором времени они сидели в гостиной бунгало, и женщина во всех подробностях описывала садовника. Результат главным образом зависел от того, с какой точностью рисовальщик воспроизведет черты, сохранившиеся в памяти свидетеля, поэтому отдел криминалистики, добиваясь, чтобы портрет соответствовал реальности настолько, насколько возможно, использовал трех разных специалистов, которые одновременно создавали изображение. В конце каждый портретист покажет госпоже Форман свою работу, и та выберет из трех фотороботов наиболее похожий. Процедура длинная и сложная. Делакруа и Бауэр присутствовали в первом ряду, а Дженко стоял в сторонке, прислонившись к стене и скрестив руки. Он следил за работой рисовальщиков, наблюдая, как настоящее лицо Банни постепенно обретает форму. Три фоторобота получались довольно схожими. Добрый знак: следовательно, женщина отчетливо помнит черты садовника. Настал момент воспроизвести родимое пятно на лице, и Бруно увидел, как оно появляется, покрывая почти всю правую сторону лица до самой брови. Вот почему он носит маску, догадался сыщик. Кто знает, сколько насмешек, сколько издевательств вынес он с самого детства из-за этого физического недостатка. Возможно, полное отсутствие сочувствия к жертвам связано с тем, что он на собственном опыте испытал, насколько безжалостными могут быть люди. Портретисты почти закончили работу, и Бруно мог взглянуть в лицо монстру, лишившему его Линды. Равнодушное, бесстрастное выражение, но это типично для всякого фоторобота. В то время как сыщик пытался проникнуть в тайну этого лица, у него закружилась голова, пресеклось дыхание. Отвернувшись, он бросил взгляд в кухню и увидел, что за столом сидит только одна из дочерей Формана. Определенно Мэг, младшая. Вторая, наверное, уже легла. Как и портретисты, девочка была погружена в рисование. Но на ее листке вместо заурядного лица монстра виднелся кораблик посреди моря в погожий солнечный день. Дженко отчаянно захотелось, чтобы иной мир оказался так же исполнен покоя, как и рисунок Мэг Форман. Да, прекрасное место: он бы охотно туда ушел. Девочка, словно прочитав его мысли, подняла голову и улыбнулась ему. — Да, это он, — хрипло проговорила госпожа Форман. Портретисты показали ей результат своего труда, и она тотчас ударилась в слезы. Делакруа взглядом поискал Дженко, сделал ему знак подойти. — Осталось выяснить еще одно, — сказал полицейский, обращаясь к женщине. — Когда мы вас освободили, вы попросили устроить вам встречу с господином Дженко. — Делакруа указал на частного детектива. — Он перед вами. — Вы хотели видеть меня? — мягко осведомился Дженко. Женщина всхлипнула, ее пробрала дрожь. — Это не моя идея. Мне приказал человек в маске. Бауэр и Делакруа переглянулись. — Что именно он приказал вам? — спросил Бауэр. — Передать ему послание. — Она помолчала. — Лично. — Женщина поднялась с дивана и под изумленными взглядами присутствующих прошла через всю комнату и встала перед Дженко. Бруно видел, как она подходит. Не зная, чего ожидать, он не сдвинулся с места. Подойдя вплотную, женщина шепнула ему на ухо: — Робин Салливан передает вам привет. 25 Четвертый корпус, самый удаленный от центра Управления полиции, представлял собой серое, безликое здание. Там, в цокольном этаже, находился Лимб. Так полицейские обычно называли отдел по розыску без вести пропавших. Бруно Дженко всегда задавался вопросом почему, но, едва переступив порог, понял причину. Первый же зал произвел на него сильнейшее впечатление, буквально оледенив все чувства. Тысячи глаз одновременно были направлены на него. Высокие стены, лишенные окон, сплошь покрыты фотографиями человеческих лиц. Бруно сразу отметил, что эти изображения не безлики, как фотороботы разыскиваемых преступников. Люди на фотографиях представали веселыми, чаще всего их снимали в каких-то особых, праздничных обстоятельствах — в день рождения, во время поездки, на Новый год. Непонятно, зачем были выбраны именно эти. Логичнее было бы поместить, например, фотографии с документов. Или любой кадр, где черты лица не изменяла улыбка. К каждому изображению прилагалась табличка. Имя, место, где человека видели последний раз, дата исчезновения. Там были женщины, мужчины, старики. Но больше всего обращали на себя внимание дети. Не существовало различий ни по признаку пола, ни по конфессии или по цвету кожи: Лимбом правила абсолютная демократия молчания. Частный детектив вошел в зал, сделал несколько шагов, глаза следили за ним со стен. Бруно чувствовал, что, несмотря на радость, запечатленную на лицах, эти люди ему завидуют. Он сам скоро перейдет в мир теней. Но в отличие от них будет знать, что умер. Зато обитатели Лимба понятия не имеют, что с ними. Они живут и умирают каждый миг в памяти тех, кто все еще ждет. И поэтому не находят покоя.