Его размышления прервал гулкий, все усиливающийся топот. Бруно отступил в страхе: из двери в дальнем конце зала галопом выскочил какой-то зверь и устремился к нему. Но издали послышался голос: — Хичкок, место. Повинуясь команде, здоровенный лохматый пес резко остановился и сел перед Бруно. Через несколько секунд в освещенном проеме той же самой двери показался высокий силуэт. — Я чем-то могу вам помочь? Дженко узнал спецагента, с которым говорил по телефону, когда позвонил в Лимб и запросил дело Робина Салливана. — Агент Бериш? — спросил он. Тот выступил вперед. В руке он держал бутылочку воды: в помещении стояла удушающая жара. Он опять был одет с непривычной элегантностью: синий костюм, яркий галстук. Совсем не похож на полицейского, подумал Бруно. — Моя фамилия Дженко, я — частный детектив. — Да, я — Саймон Бериш, — представился тот, пристально вглядываясь в пришедшего. — Вы хорошо себя чувствуете? Как бы не так, хотелось бы ему ответить. — Я знавал и лучшие дни. Бериша, казалось, удовлетворил ответ. — Проходите, пожалуйста. И он вместе с псом повел Бруно к кабинетам. — Немного у вас персонала, — подметил сыщик, бросив взгляд на два пустых письменных стола. Ничего удивительного: Лимб — незавидное место, если учесть процент дел, которым суждено остаться нераскрытыми. — Я не работаю здесь, — уточнил Бериш. — В последнее время прихожу, чтобы чем-то помочь, по крайней мере разобраться с корреспонденцией, — объяснил он, быстро направляя гостя в третью комнату. Дженко, однако, понял, что полицейский пытается его от чего-то отвлечь. Перед тем как войти, он остановился у доски, где были собраны материалы текущего расследования. Спиралью вилась дорожная карта, пестрели разные заметки и фотографии мест, сыщику совершенно неизвестных. Опорой всему служили руины мельницы, заброшенной после пожара. Под фотографией красовалась подпись красным фломастером: «Место, где ее видели последний раз». Глядя на причудливую композицию, Бруно не сразу заметил, что Бериш стоит за его спиной. — Кто эта пропавшая женщина? — Мы пока не уверены, что она пропала без вести, — ответил полицейский. — Заведующая Лимбом проводит расследование под прикрытием. Бруно обернулся в изумлении. — Мария Элена Васкес, — припомнил он. — Мила, — поправил Бериш. Дело Подсказчика, похищенные изувеченные девочки — вот в какой связи он слышал это имя. События разворачивались несколько лет назад[4], и Мила оказалась вовлечена в следствие. В единый миг Дженко все понял: пререкания Бериша с Бауэром и Делакруа, при которых он присутствовал, ссору возле полицейского участка, упреки спецагента, адресованные коллегам. «Когда вы наконец начнете ее искать?» — спросил он и не получил ответа. Похоже, Бериш в одиночку занимался этим делом. — Так вы, говорите, частный детектив, — произнес полицейский, проводя гостя в другую комнату. Дженко прошел, уселся перед письменным столом, напротив Бериша, который уже занял свое место. Пес улегся у его ног. — Не стану ходить вокруг да около, агент Бериш, — начал Бруно решительно еще и потому, что в его распоряжении времени оставалось мало. — Перед тем как обратиться к полицейским, я обычно готовлю почву. — Весь фокус в том, чтобы сделать вид, будто ты в них не нуждаешься, наоборот, они нуждаются в тебе. — Но за сведения, которые мне сейчас нужны, мне нечего предложить взамен. — Ценю вашу искренность. — А я — сердечность, с которой вы меня приняли. — Мы тут непривередливы, — улыбнулся Бериш. — Доктрина агента Васкес состоит в том, чтобы сотрудничать всегда и со всеми. В отличие от других отделов Управления дела в Лимбе лежат годами, нисколько не продвигаясь. Не хватает средств, ресурсов, политической воли, чтобы вплотную заняться пропавшими без вести. Ведь в большинстве случаев битва проиграна заранее. А проигрывать не любит никто. Дженко это понимал. Пятнадцать лет назад он взял на себя дело Саманты Андретти, хотя и думал, что она мертва. — Я занимаюсь пропавшим без вести в середине восьмидесятых годов десятилетним мальчиком по имени Робин Салливан. Бериш собирался уже вырвать листок из блокнота, чтобы записать данные, но замер на месте. — Р. С., — вспомнил он. — Так это вы звонили ночью… — Впрочем, полицейский, похоже, не был особенно удивлен. — Простите, что выдал себя за агента Бауэра, — покаялся Дженко. — Но ведь вы сразу поняли, правда? И все равно мне помогли… Бериш долго вглядывался в него, потом расхохотался. — Бауэр — дерьмо, — заявил он. — И я знаю, каково иметь дело с тупоголовыми коллегами. Возможно, Бериш надеется подключить его к делу Милы Васкес, подумал Дженко. В лагере посреди болот он жаловался Делакруа: «Никто больше не отвечает на мои звонки» — вот что он сказал. Может быть, поэтому и оказывает услуги частному сыщику. — То есть вы снова поможете мне? Полицейский кивнул. — Кажется, в прошлый раз по телефону мы выяснили, что тайна исчезновения разрешилась через три дня, когда мальчик неожиданно вернулся. Что еще вы хотите знать? — По возвращении Робин был уже не таким, как прежде, — начал рассказывать Бруно. — Родители предпочли отказаться от проблемного ребенка со странными отклонениями и порывами: мальчик настолько изменился, что его трудно было узнать. В конце концов его отдали в приемную семью. — «Дети тьмы», — вспомнил он. Если верить Тамитрии Уилсон, отец и мать Робина не очень-то любили сына. — Никто не понял, что монстр исподтишка завладел им изнутри. — («Его заразила тьма», — сказала старуха с фермы.) — Тень, которая на него пала, сгущалась от того, что Робин испытал в детские годы: заброшенность, равнодушие, насилие — вот питательная почва, на ней и возросло то зло, что он сотворил впоследствии. — И что же он сотворил? — поинтересовался Бериш. — Похитил Саманту Андретти, — выпалил Дженко, окончательно сразив собеседника. Внезапно он впервые в жизни почувствовал, что может полностью кому-то доверять. И не кому-нибудь, а полицейскому, что самое удивительное. И он рассказал Беришу во всех подробностях, с чего началось его частное расследование и что происходило впоследствии. Банни, человек-кролик. Таинственный апокрифический комикс с рисунками, которые в зеркальном отражении превращались в порнографические сцены. «Садист-утешитель», способный превратить обычного дантиста в безжалостного убийцу Линды. Питер Форман, опознавший в человеке, взявшем в заложники его семью, нанятого им садовника. Наконец, госпожа Форман, которая передала ему послание монстра. — Бауэр и Делакруа уверены, что Робин Салливан погиб в автомобильной катастрофе двадцать лет назад. Но вполне вероятно, что ему удалось инсценировать собственную смерть. Сейчас его разыскивает полиция, по фотороботу: у него на лице темное родимое пятно во всю щеку, до самой брови. — И вы тайком от всех проводите параллельное расследование, — проницательно заключил Бериш. — Скажем так: у меня и у ваших коллег разный подход к делу, — привел Бруно довод в свое оправдание. — Готов предоставить им охоту на преступника, но мне необходимо понять. — Он не просто мотивировал свое участие в деле, в словах его звучал отчаянный призыв, просьба о помощи. — Зачем вам это? Что там понимать? — Пару часов назад я собирался бросить дело, да и сейчас не знаю, насколько меня хватит. — Рисунок Мэг Форман — море, солнце, кораблик. Вот куда я направляюсь. — Но если вначале я вбил себе в голову, что должен схватить похитителя Саманты Андретти, то сейчас я хотел бы просто пойти к ней в больницу и хотя бы попытаться объяснить, кем на самом деле был человек, укравший у нее пятнадцать лет жизни. — Он помолчал. — Пусть Салливана поймает полиция, не важно: будущее уже не касается меня. Я уже весь в прошлом, агент Бериш. И хочу выяснить, что случилось с Робином в те три дня, когда он пропал из дому в возрасте десяти лет. Бериш вгляделся в него, будто догадываясь, что жить ему осталось недолго. — Каков ваш запрос, господин Дженко? Бруно вспомнил зал, стены которого сплошь покрывают фотографии. — Я бы хотел увидеть лицо того мальчика. Они спустились в тесный подвал, полный каталожных шкафов, скудно освещенный. Пока здоровенный пес по кличке Хичкок обследовал обстановку, его хозяин уселся за маленький столик перед компьютером старой модели. После недолгих поисков Бериш углубился в проход между стеллажами и исчез из виду. — Предупреждаю, все не так просто, — послышался голос из глубин архива. — Тут такая путаница, особенно среди дел, относящихся к восьмидесятым. Минуты шли, и мысли Дженко снова обратились к Миле Васкес. Блестяще разрешив дело Подсказчика, она могла выбрать любую должность в Управлении, но предпочла похоронить себя в Лимбе. — И давно у вас нет вестей от вашей коллеги? — спросил он, чтобы скоротать ожидание. Голос полицейского звучал приглушенно, словно из колодца. — Иногда Мила неделями пропадает, расследуя дело, — бодрым тоном заявил он. — Такое уже случалось. — Но слова звучали не вполне искренне, и Бруно понял, что полицейский волнуется. — Чем в точности она занималась, когда вы потеряли связь? Бериш не ответил. Чуть позже вернулся с раскрытой папкой в руках. — Говорите, у Робина Салливана родимое пятно на лице? — Полицейский вынул фотографию с первой страницы и протянул ее Дженко. Там были изображены двое мальчишек лет десяти в форме футбольной команды. Один держал мяч под мышкой, но внимание сыщика привлек второй. Темное пятно покрывало чуть ли не половину его лица. Вид у него был грустный. Тамитрия Уилсон характеризовала Робина Салливана как хрупкого ребенка, отзывчивого, крайне нуждающегося в ласке. И пришла к заключению, что Робин — идеальная добыча для любого, у кого на уме недоброе.