Изображение задрожало – девочка засмеялась. Энджи невольно улыбнулась. Концепция матери и дочери, работавших в команде, приключение, которое они затевали, счастливые часы, которым успели порадоваться, не зная о близящейся трагедии, напомнили ей о собственной приемной матери. Она уже давно не навещала Мириам Паллорино в лечебнице. Надо съездить туда с папой, а то совсем запустила свою семью… Усилием воли Энджи заставила себя не отвлекаться. Рейчел, держа перед объективом контурную карту, указывала на извилистую голубую линию между гор: – Вот эта голубая линия – река Наамиш. Статичный элемент карты, константа. Но ведь суть любой реки – изменение. Если войти в воды Наамиш сегодня, они уже не те, что были вчера, а завтра будут не те, что сегодня. Вода меняется, а река остается. Вот так и женщина, оставаясь на протяжении жизни одним и тем же человеком, пребывает в постоянном изменении. Сперва она ребенок, потом девочка, потом девушка, как моя Иден. Она чья-то сестра, чья-то тетка, подруга. Взрослея, девушка превращается в сирену-соблазнительницу и находит себе мужчину. Она становится матерью, разведенкой, вдовой, климактерической дамой, старухой, развалиной, оставаясь в душе прежней девчонкой, путешествующей по длинной реке жизни. Во имя этой метафоры мы, девять женщин, находящиеся на разных этапах нашего личного водного маршрута, соберемся сегодня в «Крюке и промахе», – Рейчел с улыбкой показала на вывеску паба. – Семь дней мы проведем на Наамиш, ссорясь и мирясь, но всех нас объединяет нечто общее – страсть к рыбалке и дикой природе. Энджи, потягивая какао, думала, что идея, конечно, неплохая, но изложена тяжеловато. Но она тут же напомнила себе, что это неотредактированный материал и заумь при монтаже, наверное, вырезали бы. Паллорино невольно отвлеклась, задумавшись о собственном месте в реке жизни, о Мэддоксе и о поставленном перед нею выборе. Камера, захватив парковку «Крюка и промаха», повернулась к мотелю, а затем на экране появилась улица с рядом маленьких магазинчиков и видневшаяся за ними полоска, как предположила Энджи, бухты Феррис. Последним, что попало в кадр, было кафе «Приют моряка» напротив паба. Энджи открыла следующий файл. На мониторе появился интерьер «Крюка и промаха». Изображение стало зернистым, цвета заметно побледнели, и на экране то и дело мелькали помехи вроде царапин, словно демонстрировалось старое кино. Зал ресторана был обшит темными панелями, скрадывавшими свет. Барная стойка, обитая полированной медью, отделяла ресторан от простецкого паба, где стоял бильярдный стол и несколько телевизоров. В пабе было много посетителей, в основном мужчины в рабочей одежде и куртках, какие носят лесорубы. Стены паба украшала весьма эклектичная коллекция охотничьего, рыболовного и спортивного снаряжения: хоккейные клюшки, клюшка с сеткой для лакросса, удочки, крабовые ловушки, выцветшие буйки и стеклянные шары-поплавки. По телевизору показывали какой-то хоккейный матч. Камера снова повернулась к ресторану, остановившись на двух женщинах за деревянным столом, уставленном бутылками кетчупа, горчицы, острого соуса и пива. Энджи подалась вперед, узнав Триш Шаттак и Уиллоу Макдоннел. Волосы Триш еще не успели поседеть, а Уиллоу в тридцать восемь была еще красивее, чем сейчас. – Итак, леди, – послышался голос Рейчел Харт, – как по-вашему, в чем заключается самая существенная разница между любителями и любительницами рыбной ловли? Триш приветственно приподняла свою бутылку. – Начнем с того, что женщины не лгут насчет размера! – засмеялась она и с чувством приложилась к пиву. – Не то, – возразила Уиллоу. – Главное отличие – реакция продавцов в магазине. – Она повернулась к камере: – Когда женщина рассматривает ассортимент в отделе снастей, продавцов не дозовешься, будто ты невидима. Но стоит отвернуться от удочек и спиннингов и направиться в отдел одежды – бац, чары падают, ты материализуешься, и продавец бежит к тебе бегом. – Да, враз становишься перспективным покупателем, – поддержала Триш. – С мужчинами такого не бывает, – понизив голос, она театрально протянула: – Мужчину в отделе рыболовных снастей воспринимают всерьез. Уиллоу засмеялась, блеснув прекрасными зубами. – То есть рыбалка до сих пор остается мужским спортом в мужском царстве? – спросила Рейчел. – Самое смешное, – отозвалась Триш, покачивая горлышком бутылки в направлении камеры, как пальцем, – что первый «Трактат о ловле рыбы на удочку» в начале пятнадцатого века написала женщина. – И кто она была? – удивилась Рейчел. – Благородная дама Джулиана Бернерс, настоятельница монастыря, – отозвалась Триш. – О, эта монахиня могла научить мужчин обращаться с удочкой! Уиллоу подалась вперед – ее глаза сверкали от хмеля и веселья – и, понизив голос в шутливой конспирации, сказала в камеру якобы по секрету: – Признаться, я бы на реке очковала не по-детски, будь я мужчиной в окружении стольких женщин. – Почему? – тут же спросила Рейчел. – Из-за нашего возраста, – прошептала Уиллоу. – Все эти приливы, бессонница, волчий аппетит, газы и перепады настроения превращают нас в настоящих монстров! – С серьезным видом она, скрестив руки на груди, откинулась на спинку мягкого сиденья, пережидая официантку, которая принесла еще пива. Когда девушка отошла, Уиллоу добавила: – Вот поэтому я и увлекаюсь рыбалкой. Ничто так не успокаивает, как река. И в мыслях ясность, как посидишь молча и неподвижно, наблюдая за насекомыми, стараясь разгадать, как поведет себя рыба, глядя на небо, на воду, слушая ветер в деревьях… – Триш, – сказала Рейчел из-за камеры, – а почему вы увлекаетесь рыбалкой? – Я раньше пила, – деловито начала Триш. – И сидела на «колесах». Мои приятели считали меня крутой и уважали за способность всех перепить. – Триш помрачнела. – Однажды это едва не стоило мне жизни… Но мне выпал второй шанс, – она поглядела на Уиллоу. – Я встретила ту, с кем вспомнила свое прежнее увлечение рыбалкой, любовь к природе и… настоящие ценности. Я научилась оставаться верной себе и своей ориентации. С тех пор я иду только вперед, не оглядываясь на прошлое. Плыву, короче, к истокам, против течения. Неожиданно в кадре появилась Иден в легкой куртке и шерстяной шапке с логотипом «Кинабулу»; длинные волосы заплетены в две толстых косы. Она уселась напротив Триш и Уиллоу, и официантка поставила перед ней колу и тарелку начос. – А ты почему удишь рыбу, Иден? – спросила Уиллоу. Девчонка без улыбки поглядела прямо в камеру: – Мать заставляет. Уиллоу словно бы растерялась, но Триш захохотала и направила на Иден горлышко своей бутылки: – Ты ей еще спасибо скажешь! Я когда-то тоже так начинала, а когда совсем запуталась в жизни, то вышло, что моя мать, которую я всегда ненавидела, дала мне единственную мало-мальски реальную опору. И я поняла, что не так уж и отличаюсь от нее. Иден взяла бокал и отпила колы. Переходный возраст, самая бунтарская пора, когда подросток всем недоволен. Энджи вспомнила, что сама вытворяла в четырнадцать лет. Ох уж эти «радости» гормональных всплесков на разных концах возрастного диапазона! Из паба донеслись радостные вопли и грохот, и камера тут же повернулась к источнику шума. Пивные бутылки и кружки, поднятые повыше, со звоном сталкивались, а мясистые пятерни торжествующе шлепались друг о друга под громкие требования принести еще. Рейчел навела объектив на официантку. – В связи с чем такое оживление? – поинтересовалась она. – Робби Толлет, – прогудел мужской голос. Камера немного наклонилась – Рейчел искала источник звука. Энджи заморгала, когда говоривший появился в кадре. Словно с помощью машины времени она увидела молодого Гаррисона Толлета, ныне владельца лоджа «Хищник» и отца Клэр. В девяносто четвертом он был настоящим Геркулесом: широкие плечи, толстая шея, густейшие черные волосы и такая же борода. Светло-зеленые глаза под густыми бровями искрились лукавым весельем. – О, познакомьтесь с Гаррисоном Толлетом, одним из наших проводников! – сказала Рейчел для записи. – А кто такой Робби? – Брательник мой, двадцать один годик мальчику. Играет за «Виннипег Джетс». Полдеревни сегодня болеет за нашего Робби. – Так НХЛ же вроде не договорилась с профсоюзом и объявила локаут, – удивилась Триш. – А это не НХЛ играет, – объяснил Гаррисон. – Это в Хельсинки. «Джетс» выиграли первую игру против «Таппара» и вышли в финал, вон, играют с «ХИФК». Может, это последний парад для «Джетс» – их, говорят, в Миннесоту переводят… А вот и наш Джесси! Иди сюда, Джесс, поздоровайся с девушками! К столу подошел долговязый рыжеватый молодой человек и смущенно улыбнулся, слегка порозовев. – Леди, это ваш второй проводник, Джесси Кармана, – торжественно представил друга Гаррисон. Джесси покраснел еще сильнее – Энджи сочла это очаровательным. Согласно полицейскому протоколу, Джесси Кармана в девяносто четвертом было тридцать три и он уже обзавелся потомком (именно его сын был проводником у Энджи и Мэддокса). – Когда соберутся оставшиеся участницы группы, мы поужинаем и прослушаем краткий инструктаж по правилам безопасности и насчет завтрашнего дня, – сказал Гаррисон и помахал официантке. Показав ей принести всем еще по одной, он присел за стол. – Гаррисон, а почему вы стали проводником? – спросила Рейчел, взяв его лицо крупным планом. Он помолчал, неотрывно глядя в камеру зелеными глазами. Энджи невольно сглотнула. Этот пристальный, жесткий взгляд было трудно выдержать. Гаррисон был воплощением мужественности. Контраст светлых глаз и черных волос буквально завораживал. Любая женщина первым делом подумала бы, каков Толлет в постели, – большой, мускулистый, грубый и ненасытный. – На Наамиш обосновался еще мой дед, – начал он, глядя в объектив. – Скупил землю вокруг озера Кармана до самых гор на севере. Все досталось ему за гроши, тогда здесь никто селиться не хотел. Дед начал рубить лес на южном берегу, где земля государственная. Построил лесопильню и стал возить товар по всей Канаде в США. А из самых первых бревен сложен лодж «Хищник», которым сейчас управляет мой отец. Мы там родились, выросли и по-прежнему живем то в лодже, то в лесах. Толлеты исстари кормятся рекой и охотой, да и земля нас не обижает. Учился я дома. Родственников у нас в этих краях множество. Из-за экономического спада мы отошли от заготовки леса и стали развивать туризм: рыбная ловля, лыжи, охота, походы… Так я и стал проводником. – Джесси, а вы? Джесси Кармана смущенно кашлянул. – Да мы больше по аквакультуре – выращиваем устриц, гребешков и других моллюсков… Я-то вообще промысловик, проводником только подрабатываю. Вожу туристов на морские и речные рыбалки… Когда-то Кармана поселились в этих местах одновременно с Толлетами… Немногословный человек, подумала Энджи, когда запись неожиданно закончилась. В следующем эпизоде столы уже были сдвинуты вместе – приехали остальные участницы, и началось знакомство за ужином, обильно орошаемым спиртным. Когда в кадре появилась Жасмин Гулати, Энджи нажала паузу, сделала скриншот и распечатала изображение. Жасмин действительно была красавица. Едва она ступила на порог, все головы одновременно повернулись к ней, как подсолнухи к солнцу. Энджи, не удержавшись, пересмотрела этот момент: ни дать ни взять магнит-подковку поднесли к металлическим опилкам, и те так и завибрировали в магнитном поле! Местный альфа-самец Гаррисон немедленно отодвинулся на стуле, освобождая место, но Жасмин предпочла сесть рядом с Джесси. Ага, небрежная демонстрация силы. Жасмин со всеми поздоровалась, а Гаррисон уже сверлил нехорошим взглядом враз приунывшего Джесси. Рейчел села так, чтобы тоже попасть в кадр – видимо, установила камеру на штатив. Принесли еду и напитки. Жесты за столом стали размашистыми, голоса зазвучали громче, гостьи и проводники раскраснелись и, оживленно блестя глазами, наперебой делились историями. Выделить какую-то основную тему разговора не представлялось возможным. По описанию Энджи узнала пожилую немку Ханну Вогель и шестидесятилетнюю триатлетку Донну Джилл. Рыжая веснушчатая особа – это, должно быть, сорокалетняя Айрин Маллард, которая, бросив неверного сожителя, живет теперь в Австралии вместе со своей «вялой вагиной». Пергидрольная блондинка с жестким угловатым лицом, ругавшаяся через слово, – это, наверное, Кэти, оставшаяся после развода с четырьмя детьми и без алиментов: бывший муж просадил все деньги на секс в своем спорткаре. Жасмин встала из-за стола – Энджи обратила внимание, как Гаррисон и Джесси оглядели ее зад. Кэти пододвинулась на стуле ближе к Гаррисону и пьяно прильнула к зеленоглазому проводнику. Джесси со странным выражением следил, как Гаррисон вежливо слушал, что шептала ему на ухо Кэти. Иден вдруг вскочила на ноги – на ее лице проступило отвращение – и что-то пробормотала, но Ханна, которая тоже поднялась с места, обняла девочку за плечи и пожелала всем спокойной ночи. Ханна и Иден вместе вышли из ресторана. Донны уже тоже не было, когда вернулась Жасмин с новым бокалом в руке. Наклонив голову, она улыбнулась Гаррисону и указала на паб. Кэти с ненавистью глядела на Гулати: алкоголь явно повыбивал у нее фильтры, контролировавшие выражение лица. Мужчины ели красавицу глазами с нескрываемым вожделением. Другие женщины это тоже заметили. На этом эпизод закончился. Дальше съемка продолжалась в той половине зала, где находился паб. Видимо, Рейчел снова взялась за камеру, вознамерившись максимально запечатлеть тему сексуальных похождений Жасмин. Объектив был направлен прямо в лицо Гулати, темные глаза которой блестели от выпитого и от нескрываемого удовольствия. С задиристым видом она наставила палец с длинным ногтем в лицо рыжеватого здоровяка, у которого не хватало двух передних зубов. Его окружали трое таких же мощных верзил, по виду тяжело пьяных. Двое из них были совершенно одинаковыми – Энджи даже отступила назад и пересмотрела еще раз, придя к выводу, что это близнецы. Сделав скриншот этой сцены, Паллорино распечатала изображение и снова включила воспроизведение. Гам и крики были оглушительными, но голос Жасмин звучал ясно и четко: – То есть буквально вы все родственники этого хоккеиста? Весь город друг с дружкой любится, что ли? Камера слегка наклонилась, крупным планом взяв ее декольте. Жасмин расстегнула верхние пуговицы, приоткрыв полную грудь. Да, она была очень сексуальна, красива экзотической смуглой красотой и за словом в карман не лезла. Таких, как Гулати, в этой глуши еще не видали. – И вся эта осатанелая оргия из-за одного хоккеиста? – Она обвела пальчиком круг, обозначив разошедшуюся толпу у бара. Бриллиант на безымянном пальце ослепительно сверкал. Даже Энджи чувствовала напряжение, исходившее от мужчин, – смесь похоти, обиды и бешенства. Паллорино даже подалась вперед, следя за происходящим. – Эт как пнять – осс… оса… та… нелая? – нагнувшись, прошипел щербатый чуть ли не в лицо Жасмин. Одет он был в, по выражению Триш, камлупский смокинг – утепленную клетчатую куртку-рубашку. Энджи снова сделала скриншот и пометила в блокноте. «Рыжий беззубый – одежда подходит под описание тех, кого видели на гребне горы. Личность? Трое с ним – кто? Близнецы?» Жасмин не только не отодвинулась от щербатого, но даже подалась вперед, и Энджи стало ясно – Гулати получает огромное удовольствие, распаляя мужчин и одновременно унижая их. – Да ладно, мальчики, конечно, вы все тут бли-изкие родственники! Взять хоть вас. – Она показала на двух одинаковых парней, черноволосых и зеленоглазых. – Как вас зовут, красавчики? Вы близнецы, да? Очень похожи на нашего проводника, Гаррисона Толлета – волосы, глаза, сложение и… – Жасмин без смущения опустила взгляд на молнии джинсов, – …другие размеры. Неожиданно рядом возник Гаррисон и твердо взял Жасмин за локоть.