– Это Бо и Джоуи, мои двоюродные братья, – сказал он. – А вы пойдемте со мной. Жасмин сопротивлялась, стараясь вырвать руку. – Бо и Джо? Вот умора! – Она захохотала, закинув голову и показывая гладкую стройную шею. – Я же сразу сказала, – она покачала пальчиком между близнецами, – тут все давно родственники! Тоже в лесу живете? Стоматология в ваши края еще не дошла? – кивнула она на щербатого. – Вы небось и на банджо наяриваете? – Ну, сучка… – процедил один из близнецов и шагнул вперед. – Пойдемте, говорю! – зарычал Гаррисон. – Видите вон тот столик на двоих? Подождите меня там. – Не хочу, я возьму еще выпить, – пьяно протянула Жасмин, поворачиваясь к бару. – Выпить я вам принесу. Дождитесь меня. – Правда? Ты мне выпить принесешь? А, тогда о’кей, сэр проводник, жду вас за столиком. – Покачивая бедрами, она двинулась через толпу, бросив на ходу: – Мне грязный мартини. Я люблю, чтобы гря-азно… Гаррисон тяжелым взглядом обвел мужчин: – Ведите себя полюбезнее! В Порт-Феррисе туристов любят. Они нам деньги приносят, между прочим. – И что, за те же деньги еще и натягивать себя позволять? – вскипел рыжий. – Ты, Гарри, кто? Проститутка, что ли? Продаешься всяким городским цацам? Глаза Гаррисона стали ледяными, и он внушительно сказал, понизив голос: – Вас вообще-то на камеру пишут. Это документальное кино станет нам либо хорошей рекламой, либо очень плохой. Возьметесь за ум – я договорюсь, чтобы эта сцена в фильм не попала. Усекли? – А ты между тем в трусы ей заберешься? – свирепо спросил щербатый. К ним подошел пятый – постарше и куда мельче. Бледная кожа с веснушками, светло-рыжие волосы. Сухопарый – вот какое определение приходило на ум при взгляде на него. Энджи снова сделала скриншот и распечатала кадр. – Да пошел ты, Уолли! – взвился Гаррисон. Энджи записала в блокноте: «Щербатого зовут Уолли?» – Что происходит? – спросил сухопарый. – Ничего, – буркнул Уолли. Все трое волчьими взглядами проводили Гаррисона, который направился к столику Жасмин. Один из близнецов, Бо, выставил в ту сторону средний палец. – Чтоб тебя, сучка грязная, тварь!.. – Точно, тварь конченая, – поддержал его Джоуи. Эпизод резко оборвался. Энджи записала: «Фамилия Уолли? Личность сухопарого? Фамилия Бо и Джоуи? С какой стороны они приходятся Толлету кузенами?» Несколько секунд она задумчиво покусывала кончик ручки. Ничего себе стычка с местными – да Жасмин не масла, а просто бензина в огонь плеснула! Энджи пересмотрела эпизод еще раз, запоминая нюансы и сделав еще несколько скриншотов. Распечатки можно будет использовать при разговоре, когда она поедет в Порт-Феррис. Насмотревшись на обмен любезностями между Жасмин и местными, Энджи открыла последний оцифрованный файл. Эпизод начался с общего плана бара – видимо, Рейчел хотелось запечатлеть, как гаснет и выветривается веселье с приближением рассвета. Энджи отдавала должное ее мастерству: Рейчел Харт действительно умела ткнуть объектив тебе под нос, не спугнув настроения. Или это выпитое придало всем смелости? Режиссер строго придерживалась раз навсегда выбранной роли молчаливого свидетеля – ни разу не вмешалась, когда разговор Гулати с местными зашел не туда. Энджи внимательно вглядывалась в лица сидящих в баре. Камера задержалась на разрумянившейся Кэти, которая стоя пила за высоким столиком в компании Джесси, Айрин и еще двух мужчин, с ненавистью поглядывая в сторону Жасмин. Джесси тоже изредка косился на столик, где порядком подогретые спиртным Жасмин и Гаррисон сидели в обнимку. На лице Джесси отразилось вполне понятное неудовольствие: Гулати – их клиентка, они едва знакомы. Такое начало не предвещало ничего хорошего на ближайшие семь дней. Энджи несколько раз останавливала воспроизведение, делала снимки лиц, схваченных крупным планом, и сохранила на жестком диске, а некоторые распечатывала. Вдруг она замерла, заметив молодую женщину, вошедшую в паб с черного хода. Тщедушная, с рыжеватыми волосами… Да неужели? Энджи остановила фильм и увеличила изображение. Шейла Толлет. Вот это поворот! Бледная, субтильная Шейла, похожая на Сисси Спасек. Ей здесь нет и тридцати. Энджи неотрывно следила, как жена Гаррисона входит в бар и оглядывается, кого-то ища. Джесси первым заметил Шейлу и пробился к ней через толпу. Обняв ее за плечи, он словно невзначай развернул женщину, чтобы она не увидела своего мужа с Жасмин, и повел к выходу. Но Джесси опоздал – Шейла оглянулась и замерла, увидев, как Гаррисон откровенно тискает Жасмин. Шейла окаменела, выпучив глаза, и беспомощно взглянула на Джесси. Тот нагнулся и сказал что-то ей на ухо. Женщина покачала головой. Джесси настойчиво зашептал снова. Поникшая Шейла отдала ему какой-то сверток, еще раз поглядела на дальний столик и выбежала из бара. Сухопарый человек, который подходил к ссорящимся мужчинам, заметил Шейлу и вопросительно взглянул на Джесси. Они поняли друг друга без слов, и сухопарый поспешил из паба догонять жену Гаррисона Толлета. Энджи устало откинулась на спинку дивана. Судя по всему, очень многие с радостью наподдали бы Жасмин Гулати. Был ли несчастный случай и вправду случайностью или же кто-то поспособствовал? А то и хуже? Мог ли кто-то столкнуть ее в водопад, на верную гибель? Глава 21 Вторник, 20 ноября Кьель Хольгерсен, ссутулившись, курил под козырьком автобусной остановки. В три утра дорога, проходившая мимо университетского кампуса, была темной, туманной и пустой. В такой час здесь царила плотная, забивающая уши тишина. Люди спали в своих домах, не слыша во сне даже рев далекой сирены маяка. Как бы Кьель ни возмущался, что его вместе с Лео «бросили на висяки», по выражению последнего, его любопытство обострилось до предела. У него имелись собственные подозрения насчет Харви Лео, в основном сводившиеся к тому, что старый детектив платил юным уличным наркоманкам за оральный секс. Да, он злобен и подл, он нарочно и расчетливо подставил Паллорино, но чтобы Лео за взятки, допустим, покрывал преступников?! Хольгерсен еще раз глубоко затянулся, медленно выдохнул дым и поглядел на часы. Он не спал уже пятую ночь подряд и пришел сюда, решив сосредоточиться на расследовании. Либо же Кьеля просто потянуло пройтись по темным улицам, заглядывая в дверные ниши и под козырьки подъездов в надежде увидеть знакомое испитое лицо отца и хоть на шаг обогнать свои воспоминания и чувство вины. Из отдела по работе с соцсетями пришел первый ответ – Кьель просил их разместить в блоге информацию про Аннелизу Йенсен, чтобы малость оживить заглохшее дело. В самом конце рабочего дня на горячую линию позвонил неизвестный и сообщил, что видел Аннелизу на этой автобусной остановке в ночь, когда девушка пропала. Кьель пригласил его в управление и записал показания. Получалось, молодой человек видел Аннелизу Йенсен живой спустя целых десять часов после того, как ее в последний раз заметили в кампусе. В три часа ночи в декабре прошлого года он тайком вышел из одного из соседних коттеджей и увидел девушку, съежившуюся на этой остановке. Свидетель утверждал, что девушка была насквозь промокшей и производила впечатление пьяной. Пальто на ней не было, а декабрьская ночь выдалась очень холодной. Пока он смотрел, не зная, на что решиться, из-за поворота выехал белый грузовой «Мерседес», поравнялся с остановкой и затормозил. На боку фургона был логотип – не то синий, не то темно-зеленый, не то черный, точнее разглядеть не удалось из-за дождя, тумана и плохого уличного освещения. Но свидетель описал логотип как нарочито простой, стилизованный под рисунки канадских индейцев. Дизайн напоминал какое-то стилизованное животное, как на верху тотемного шеста. Девушка села в этот фургон, и «Мерседес» поехал дальше, на север. Кьель оглядел блестящую от дождя пустынную дорогу, пытаясь представить, что было дальше. В конце улицы круговой перекресток, оттуда «Мерседес» мог направиться в любую сторону. Кьель затушил окурок и рывком поднял воротник. Свидетель объяснил, что не звонил раньше, потому что у него была интрижка и в ту ночь он был у любовницы. Но теперь он уже развелся и в секретности не было смысла. Кьель проверил – бывшая жена свидетеля подтвердила и измену мужа, и развод. Тогда Хольгерсен передал новую информацию аналитикам, и получилось нечто весьма интересное: кажется, наметился прогресс не только в следствии по делу Аннелизы Йенсен. Судя по всему, ее исчезновение было лишь одним из серии похожих эпизодов. Втянув голову в плечи, Кьель вынырнул из-под козырька и зашагал к своей машине. Он планировал взять кофе и пару пончиков с желе в круглосуточном кафе Тима и дождаться утра, чтобы позвонить Паллорино. Причин для звонка было две: проверить, как она в целом, и озвучить свою теорию, потому что один из «висяков» этой потенциальной серии в свое время расследовала Паллорино. Но по дороге к Тиму Хортону Кьель непонятно как оказался у Внутренней гавани. Сбросив скорость, он с работающими дворниками буквально полз по улице, разглядывая темные дверные ниши и переулки. Он искал. Он вечно искал отца, надеясь однажды найти. Но надежда уже износилась до дыр, превратившись в лохмотья. Хольгерсен нажал на тормоз, когда что-то привлекло его внимание, сдал назад и остановился. Нет, ложная тревога. Всего лишь мокрая картонная коробка хлопала клапаном на ветру. * * * Настойчивый звонок телефона остро врезался в сознание. Энджи машинально накрыла голову подушкой – голова раскалывалась, но до нее вдруг дошло, что звонит интерком. Кто-то хочет подняться. Энджи сразу села на кровати. Неужели Мэддокс?! Она опустила ноги на пол и, спотыкаясь, направилась к двери, прежде чем вспомнила, что у Мэддокса есть ключ. Нахмурившись, она схватила трубку домофона: – Да! Кто это? – Доброго утреца, Паллори-и-ино! Спишь, что ли? Энджи закрыла глаза, выругалась и отмахнула пальцами густые пряди, падавшие на лицо. Удерживая волосы на макушке, она покосилась на часы в кухне. – Чего тебе, Хольгерсен? Случилось что-нибудь? – Ну естессно. Хряпнем кофеинчику? Хочу выудить у тебя инфу по прошлогоднему делу. – Чего?! – Мозги твои нужны, короче! – Ты на часы смотрел? Начало седьмого, блин!