– Легко вывести из себя. Дыхание слегка сбивчивое, все знакомые симптомы. – Ради бога, Лори, не будь придурком, – взмолился Бэнгс. – Знакомые симптомы… сильного насморка, – с сочувствием пробормотал Лори. – Горячая ванна и доза хинина пока еще помогут. Но если тебе станет хуже… – задумался Лори, встревоженно качая головой, – если тебе станет хуже, я пошлю за Соней, – со смехом закончил он. Он встал, увернулся от булочки, которую Родни швырнул в него, и уже у дверей обернулся, чтобы добавить запоздалую мысль, только что пришедшую ему в голову. – Старик, не рискуй жизнью, не ходи в отель, – участливо добавил он. – Прими хинин, а я зайду к Соне. – Пусть она скажет, стоит ли телеграфировать Уоррену, – важно повторил Бэнгс. Но Соня, которая вошла в гостиную своего номера часом позже, не сразу решила эту проблему. В тот момент все ее мысли были заняты инфантом Сэмюэлем, которому тем утром должны были удалить аденоиды. Об этой процедуре все говорили Сэмюэлю как о чем-то прекрасном. Пока Лори и Бэнгс выясняли детали предстоящего лечения, в комнату вошел сам Сэмюэль – один, но складывалось впечатление, что он шел во главе целой процессии. У левой ноги он волочил самое ценное, что у него было: видавшую виды тряпичную куклу со стершимися чертами лица. Гостеприимно поприветствовав двух своих давних знакомых, Сэмюэль торжественно вручил куклу Бэнгсу. – Что это? – спросил Родни, дружелюбно пытаясь разговорить Сэмюэля. – Халлен, – сказал тот. – Халлен, Р. Д. – Что это значит? – спросил Бэнгс у Сони. – Это имя куклы. Он сам ее так назвал. «Халлен», я полагаю, означает «Хелен», а инициалы мистера Уоррена, как ты знаешь, Р. Д. Очевидно, Сэмюэлю понравилось, как они звучат. Сэмюэль забрал Халлен Р. Д. – Халлен Р. Д. идти в больницу с Сэмми, – заявил он. – Да, она пойдет, – подтвердила Соня. – Он с этой куклой не расстается и даже спит с нею. Лори удивленно посмотрел на Сэмюэля, и Соня рассмеялась, а потом сглотнула ком в горле. – Я ужасно нервничаю, – призналась она. – Хочу уже, чтобы все закончилось. Как вы понимаете, этому херувимчику совсем не понравится в больнице после того, как все начнется. А его мама будет скорее обузой, чем помощью. Бэнгс не упустил случая предложить свою помощь: – Хочешь, я пойду с вами? Думаю, тебе понадобится кто-то покрепче, чтобы держать этого херувимчика… – И я тоже, – добавил Лори. – Неужели ты думаешь, что я оставлю Сэмюэля в беде? Кроме того, мне надо приглядывать за Бэнгсом, – шутливо добавил он, и был вознагражден сердитым взглядом своего друга. – Ты не замечала ничего странного в Бэнгсе в последнее время? – спросил Лори у Сони. Она перевела на Родни спокойный взгляд темных глаз. – Нет, не замечала. – Еще заметишь, – предсказал Лори, покивав головой. – Следи за ним и зови меня, если он будет выказывать какие-то тревожные симптомы, которые будут тебе непонятны. Бэнгс резко начал говорить, и речь его была путанной. – Он думает, что у меня насморк. – Он сглотнул, волнуясь. – Обычный его бред. Со мной ничего такого. Э… когда мы собираемся? Лори, у которого уже слезы текли от смеха, катал восторженного Сэмюэля по полу. Сэмюэль пищал от восторга. Соня, его мама, Халлен Р. Д., Лори и мистер Бэнгс – все идут с ним в больницу: это было слишком хорошо! Сэмюэль был на седьмом небе от счастья. – Еще немного, и он запоет, – заметил Лори, почувствовав настрой маленького товарища. – Давай, старик, – подбодрил он. – Как насчет того прекрасного гимна, которому я тебя научил на свадьбе Бабс? После небольшой подсказки Сэмюэль вспомнил и запел: Хей, хей, мы все тут бандиты! Валахалу, нам не о чем переживать! Валахалу, нам не о чем переживать! Ура! Ура! Ура! – Лори! – строго одернула его Соня. – Это снимает напряжение, – объяснил Лори. – Любой доктор тебе подтвердит. В больнице, однако, все приобрело иной оборот. Сэмюэль все еще крепко держал Халлен Р. Д. за ногу и в оба смотрел на хирурга. Он увидел, что за штуки тут его окружают, и в его душу закрались сомнения. Двое светили ему лампой в лицо и заглядывали в горло. Ему это быстро надоело, но Соня уверяла его, что все так и горят желанием посмотреть, что же у него там есть интересного. Сэмюэль посоветовал им заглянуть еще и в горло Халлен Р. Д., но доктора почему-то не стали этого делать. Ситуация переставала нравиться Сэмюэлю. Даже улыбки у всех вокруг, кроме Лори, казались ему пугающими. С леденящим душу воем Сэмюэль вырвался из рук хирурга и сбежал к Лори. Тот поднял его на руки и, крепко держа, усадил у себя на коленях, пока не пришла леди в белом, которая ткнула в нос Сэмюэлю что-то сильно пахнущее. В следующий момент Сэмюэль понял, что лежит на кровати в странной комнате. Он сглотнул слюну, и ему стало больно. Он сел, раскрыл рот, чтобы закричать, но потом медленно закрыл его. Из каждого угла комнаты к нему спешили знакомые фигуры. Леди в белом, Соня и его мама подбежали в один миг. На подушке рядом с Сэмюэлем лежала Халлен Р. Д. и как истинная леди ожидала, когда же он ее заметит. И вообще, кукла не плакала, сообщила ему Соня. Успокоив мальчика, Соня принялась его целовать. Леди в белом предлагала ему выпить что-то вкусное. Мама поглаживала его по спине. Еще несколько минут Сэмюэль наслаждался всеобщими вниманием и заботой. Потом он схватил Халлен Р. Д. и не закричал, а широко улыбнулся. Мир в его понимании снова становился прежним. Бэнгс и Лори шли по Пятой авеню и остановились в цветочном магазине, чтобы купить весь запас роз для миссис Ордуэй. Бэнгс увидел охапки пуансеттий и хризантем, которые, как он сказал, напомнили ему Луизу. Нагруженные купленными цветами, они взяли такси до дома Ордуэй. Когда они приехали, то нашли Джепсона повеселевшим. – Да, сэр, миссис Ордуэй, кажется, лучше. Она отдыхала ночью и, по словам Сюзанны, с утра была в хорошем настроении. Возможно, она примет мистера Девона и мистера Бэнгса тоже. Я доложу о вашем визите. Джепсон неуклюже и медленно двинулся с места, а Родни, открыв большую коробку, которую принес, достал пуансеттии и хризантемы и стал собирать из них потрясающе красивый букет. – Хочешь казаться лучше, чем есть на самом деле? – спросил Лори. – Идешь в комнату больной с руками, полными цветов? Он смеялся над Бэнгсом, но и сам распаковывал вторую коробку с цветами. Бэнгс был прав. Вручать картонную коробку больному другу – не слишком-то элегантный жест. Джепсон вернулся с хорошими вестями. Миссис Ордуэй будет рада видеть обоих, но сейчас может принять только одного из них. Джепсон предложил мистеру Бэнгсу подняться, а мистеру Девону передал приглашение зайти позже. Родни схватил свой букет и стал подниматься по ступенькам, перешагивая через одну. Он был возбужден, это было видно по его взволнованному взгляду. Он был очень рад, что миссис Ордуэй позволила ему подняться к ней вот так, неофициально. Стоя около кушетки, на которой она лежала, он сообщил ей об этом, и его рыжеватые волосы словно светились среди принесенных цветов, как огромная хризантема. Родни взял несколько пустых ваз, уселся на пол рядом с кушеткой и стал расставлять цветы. Луиза следила за ним, сначала с удивлением, потом с растущим восхищением. Родни не умел носить маски и не был любителем ужимок и дешевых трюков. Если бы его приняли официально, то сейчас он сидел бы на стуле, держал шляпу, стеснялся и в целом имел бы несчастный вид. Но у него были заняты и руки, и глаза, и это придавало ему уверенности, а его речи добавляло непринужденности и красноречия. – Как там роман Лори? – немедля спросила Луиза. Бэнгс рассказал ей про видение в зеркале. В это время подали завтрак, и его как ни в чем не бывало пригласили разделить трапезу. Сюзанна, передвигаясь туда-сюда между столом в комнате больной и лифтом для еды на верхнем этаже, вскоре поделилась с молодым лакеем обнадеживающими новостями. Тот, в свою очередь, передал их Джепсону, который им не поверил. Молодой мистер Бэнгс, завтракавший с миссис Ордуэй, должно быть, столь же удивителен, как и сам молодой мистер Девон. Он заставлял госпожу смеяться оба раза, что приходил. Она только что смеялась, а ведь Сюзанна не слышала ее смеха неделями. Конечно, сегодня она чувствовала себя лучше. Но развеселить миссис Ордуэй было не так просто. Джепсон подытожил услышанное философски: – Любой из друзей мистера Девона – достойный человек. Когда Родни уходил, хозяйка Джепсона сказала своему гостю то же самое, но другими словами. – Приходите почаще, – произнесла Луиза. – Вы меня заинтересовали. Не уверена, что вы понимаете, что это значит для меня. Когда в пять часов приехала Соня, она застала Джепсона в том же приподнятом настроении. Он мог вызвать двух докторов, в доме дежурила медсестра, а мистеру Девону и мисс Орленефф можно было позвонить по телефону в любой момент, так что «ничего особенного не могло случиться». Так думал Джепсон. Он приветливо улыбнулся Соне, сообщил ей, что сейчас в комнате больной находится мистер Девон. Пока она шла по холлу, дворецкий махал ей рукой вслед, словно благословлял. Соня обнаружила, что Лори уже уходит, прямо на лестнице они перекинулись несколькими фразами. Он сказал, что миссис Ордуэй была сегодня чем-то обеспокоена, но казалось, что ей лучше, чем вчера. Ему, однако, совершенно не понравился ее вид, а еще ему показалось, что медсестра чем-то встревожена. Может быть, Соня узнает у миссис Ордуэй насчет телеграммы Уоррену? Роберту стоит знать о состоянии сестры, считал Лори. Сейчас Лори не казался Соне невероятно красивым. Взгляд его был пустым, сам он выглядел почти больным. Все происходило слишком быстро. Его словно придавила чужая ноша. Под ее весом, казалось, Лори и сам потускнел. По иронии судьбы Соня, глядя на него ясными карими глазами, которые были куда добрее, чем у Бэнгса, и менее красивыми, чем у Дорис, сделала совершенно неправильный вывод. «Он опять играет и пьет», – решила она, и жалость к нему сменилась презрением, которое обычно испытывают сильные духом к тем, кто духом слаб. Лори почувствовал, что Соня смотрит на него презрительно, хоть и старается выглядеть дружелюбной. Это расстроило его еще сильнее. Ему захотелось объясниться, но он поборол это минутное желание и заспешил прочь. Когда-нибудь, если не сейчас, Соня его поймет. Чего он сам не понимал, так это то, почему его возмутило ее молчаливое осуждение. Раньше он был абсолютно равнодушен к тому, что о нем думали другие люди. Ему было приятно им нравиться, но его совершенно не беспокоило, одобряют ли они его. Теперь вдруг ему понадобилась не только Сонина симпатия, но и уважение с ее стороны. Это открытие только усилило смятение, царившее в его душе. Если Соня, когда вошла в комнату больной, и была шокирована переменой во внешности своей подруги, она никак этого не показала. Усаживаясь рядом с кушеткой, она сразу начала рассказывать Луизе о новых приключениях Сэмюэля. Когда Соня уезжала из больницы, хирург покорно осматривал горло Халлен Р. Д., и все медсестры на этаже, где лежал Сэмюэль, забегали время от времени в его палату. Сам инфант, хоть и принимал все эти знаки внимания, взял с Сони обещание, что подобная игра больше не повторится. Возможно, взрослые этого и не заметили, но ему было довольно неприятно. Луиза рассмеялась и выразила надежду на то, что Сэмюэль теперь сможет дышать, не мешая соседям храпом и сопением. Соня стала рассказывать, зачем она пришла на самом деле. – Сэмюэль с мамой уедут обратно в Девон-хаус в субботу, – сказала она, – но мне придется остаться в Нью-Йорке на несколько месяцев, это связано с моими литературными делами. Я хотела спросить, сможешь ли ты на время приютить меня. Я терпеть не могу отели и… Луиза мгновение молчала. Потом она дотянулась и взяла Соню за руку. – Да, мой маленький несмышленый обманщик, – сказала она. – Ты можешь остаться… и присматривать за мной. Соня сжала ее руку в своей. – Есть еще кое-что, – колеблясь, добавила она. – Лори, мистер Бэнгс и я думаем, не будет ли лучше, если мистер Уоррен вернется домой. Ты знаешь, что он сам хотел бы… Луиза закрыла глаза.