— Зачем мне смеяться, Ли-лин? Хотя повод есть, — он подвинул пистолет выше. Я встала на цыпочки. — Ты подписала контракт, не прочитав его, — он оттолкнул меня дулом пистолета, вытащил второй и направил на меня. — Ладони на пол, — сказал он. — Живо. Пистолеты дели меня послушной. Я опустила руки, ощутила пыль на половицах. Он шагнул ко мне, направляя пистолеты мне на лоб. — Пиу, — сказал он и опустил руки. Он ровным тоном сказал. — Есть работа. Осмотрись, потом спускайся и скажи, что тебе нужно. — Что нужно? — Тебе явно что-то нужно, — сказал он. — Кровать. Инструменты. Книги. Груша. — Груша для битья? — я посмотрела на Бок Чой, бандита в наряде проститутке, на пистолеты в его руках. — Зачем она мне? Бок Чой рассмеялся, помахал пистолетом и случайно выстрелил. Вблизи звук пугал. Я ощутила его грудью, услышала грохот. Его люди вздрогнули. Они были в ужасе. Что-то во мне хотелось сжатья в комок, спасаясь. — Вам стоит отдать нам пистолеты, босс, — сказал один из них. — Глупости, — он пожал плечами, пистолет дымился в его руке. Пуля оставила в потолке дыру размером с кулак рядом с углом. До этого пистолет был направлен в мою голову. Его случайный выстрел мог выбить из меня мозги. Я задрожала, прижимая ладони к полу. Бок Чой повернулся ко мне. Запах духов смешивался с пылью и порохом, и стены казались ближе, а комната — более узкой. — Тебе нужна груша, — сказал он, — потому что без тренировок кунг-фу ты не пригодишься мне как телохранитель. — Что вы сказали? Бок Чой ухмыльнулся. Золото сияло в его рту. — Нужно было читать контракт. Ты будешь работать на Си Лянь три года. Твои шаги багуа пригодятся тебе, как моему телохранителю. — Что? — Телохранитель, балда. Будешь охранять меня. И не только. Будешь учить мою дочь английскому. Будет учиться хорошо, наградишь ее уроком кунг-фу. Слова таяли в моих словах, как воск. Не может быть. — О? — умно сказала я. — Если членам Си Лянь нужен экзорцизм, ты проведешь его бесплатно. Ты работаешь на Си Лянь, так что не присылаешь красные конверты. Тебе будут платить пятнадцать долларов в неделю. Мои глаза расширились. Это было много. Почти вдвое больше зарплаты рабочих. Господин Вонг платил папе двадцать. Моя вышивка не приносила больше трех или четырех. — Я… — спросила я, — могу встать? С пистолетом в руке он взмахом показал мне встать. Его люди следили за пистолетом, нервно переглядываясь. — Больше не нападай, слышишь? — Слышу, — сказала я и встала. Голова кружилась. Столько всего изменилось. Пятнадцать долларов в неделю. Учить английскому. Защищать. Учить кунг-фу. Это звучало слишком хорошо. Я не сдержалась. — Почему? — О чем ты, Ли-лин? — Зачем я вам как телохранитель? У вас десятки людей. В квартале есть люди лучше меня. — Ты кое-что забываешь, Ли-лин. — Что? — Я видел тебя в действии. Я издала смешок и закатила глаза. — Вы видели, как я сорвалась и ранила людей. — Да. Это. Я видел, как ты бьешься в гневе. Знаешь, что еще я видел? Я ждала. — Ты гневалась, Ли-лин. Вышла из себя. Ты билась за гордость. Из-за глупой причины, — сказал он, — но билась не глупо. — Не вижу преимущества в этом для вас. Он тряхнул головой, этот жест наполнив насмешкой. — Я доверяю только дуракам. Тот, кому верность дороже денег, дурак. И дураки — лучшие телохранители. Только дураки пожертвуют собой ради защиты другого. — Я не буду жертвовать собой ради вас, — сказала я. Он откинул голову и рассмеялся. Его смех был быстрым и гнусавым. Он смеялся так долго, что я занервничала. Когда его смех затих, он посмотрел на меня, глаза сияли как его золотые зубы. — Ты рискнула бы жизнью, чтобы защитить мою дочь? Я молчала. Я подумала о веселой и невинной Хуа. Я бы защитила ее от опасности. Я бы боролась ради нее против всего, заслонила бы от пули. Он был прав. Бок Чой понял меня достаточно, чтобы манипулировать. Это мне не нравилось. Но жизнь, что он мне предлагал… Работа, место для жизни, зарплата. Это было заманчиво. Мне нравилась идея обучения английскому ребенка. Но не хотелось быть телохранителем, хоть я и не знала, как себя чувствуют телохранители бандитов. Это уже что-то. — Вы хотите, чтобы я исполнила экзорцизм, — сказала я, — но не верите в магию. — Я это говорил? — сказал он. Его улыбка была шире и не такой умной. — Может, я врал. — Во что вы верите? — Боги, которым я поклоняюсь, и книги, которые читаю, — не твое дело, — сказал он. — Я верю, что у тебя теперь работа лучше, чем у многих женщин в квартале. Я встретилась с ним взглядом. Он бросал мне вызов. Через пару мгновений я сказала: — Лучше, чем у многих мужчин. Его смех был торжествующим. Один из мужчин покачал головой и отдал ему доллар. — Скажи это, — сказал он. — Отныне ты работаешь на Бок Чоя. Я смотрела на него, жестокого, непредсказуемого и опасного бандита, который предлагал мне хорошую работу. Глядя ему в глаза, я сказала: — Отныне я работаю на Бок Чоя. 32 Позже в тот день я пришла к Цветочной площади. Дверь монастыря была открыта, и я поднялась на второй этаж. Восемь человек в робах были у статуи Гуаньинь, богини милосердия. Шуай Ху был среди них. Он поднял голову и увидел меня на пороге. Он повернулся к богине. Я вздохнула. Эти монахи меня добьют. Я ждала, казалось, часами, пока он закончит ритуал. Он встал, поклонился и прошел ко мне. — Даону Сян, — сказал он с глупой улыбкой. — Рад, что ты не среди мертвых. — Как и я, — сказала я. — Я сдержала обещание, Шуай Ху. Он улыбнулся. Его большие щеки выглядели весело. — Что теперь будешь делать? — спросил он. — Я подписала контракт с Бок Чой, — сказала я. — Три года я буду его телохранителем и буду учить его дочь английскому и кунг-фу.